— А ты, юнга, чего здесь стоишь? Чего ты на нас смотришь?

— Я так понял, шеф, что вы — сторонник полной свободы личности. В этом плане мы с вами единомышленники. Так что я имею право стоять где хочу и смотреть куда мне вздумается.

— Свобода, юнга, есть осознанная необходимость! — проговорил дед поучительно. — И еще — свобода одного не должна ущемлять права других! Это, между прочим, лично наша лежка, нашего, так сказать, дружного творческого коллектива. И наш коллектив напрягает, когда приходят посторонние личности и закрывают нам вид на окружающую природу! Так что мы имеем право совместными усилиями вломить тебе по первое число, чтобы до тебя дошла наша точка зрения… правильно я говорю, товарищи матросы?

Его спутники одобрительно загудели, и один из них, мрачный тип с кривым шрамом на лице, поднялся и шагнул к Лене, неторопливо доставая из-за пазухи кусок заточенной арматуры.

Леня попятился, поставил на асфальт клетчатую сумку «мечта оккупанта» и примирительно проговорил:

— Зачем же так горячиться, друзья-товарищи? Если я вам мешаю лицезреть окружающую природу, все эти гаражи и, извиняюсь, сараи, то я могу и посторониться. А чтобы установить между нами теплые дружеские отношения, я готов сделать посильный вклад в вашу кассу взаимопомощи. Думаю, можно натурой?

С этими словами он ловко вытащил из своей клетчатой сумки два литровых пакета дешевого красного вина.

— О! — радостно воскликнул дед. — Так ты, оказывается, не просто так к нам пришел, а с пониманием! По такому поводу назначаю тебя матросом первой статьи и принимаю в наш славный экипаж с испытательным сроком один месяц. Только перед этим ты должен уяснить две вещи: меня следует называть «товарищ капитан третьего ранга», и если во сне будешь храпеть — выселим на отдельную жилплощадь!

— Слушаюсь, товарищ капитан третьего ранга! — бодро отчеканил Маркиз.

Правда, не все так тепло приняли Маркиза. Мрачный тип с шрамом на лице и заточкой в руке подозрительно осведомился:

— И где же это ты таким богатством разжился?

— Где-где, там больше нету! — отмахнулся Маркиз. — Ну, помог мужикам машину разгрузить, они мне за это одну коробку отстегнули, а вторая так к рукам прилипла!..

— Да не горячись, Корявый! — миролюбиво проговорил Капитан. — Видишь же, нормальный пацан, вылитый матрос…

Команда бравого капитана приступила к дегустации, а Маркиз присел на край тюфяка рядом с забитым существом женского пола.

Женщина испуганно покосилась на Маркиза и подвинулась.

У нее был маленький вздернутый носик, усыпанный веснушками, испуганные глаза и бледная кожа, не вяжущаяся с жизнью на открытом воздухе. Хотя она явно давно не умывалась, не говоря уже о посещении парикмахера, Леня все же отметил, что она, пожалуй, не так уж уродлива для лица без определенного места жительства. И лет ей на вид не больше тридцати.

— Пардон, мадам! — проговорил Леня, улыбнувшись соседке. — Поскольку мы теперь принадлежим, так сказать, к одной команде, считаю нужным представиться. Меня зовут Леонид.

— Да?! — Женщина взглянула на него с еще большим испугом: — Надо же!

— А что, вам не нравится это имя?

— Имя как имя… — Она пожала плечами, но тут же добавила: — Знала я одного… Леонида. Тот еще был фрукт.

— Не имею привычки лезть в чужую душу, но если вам, мадам, хочется посвятить меня в подробности вашей трудовой биографии — я к вашим услугам. Как говорил один литературный персонаж, до пятницы я совершенно свободен.

— Вот еще, — недовольно фыркнула женщина. — Буду еще я всяким про себя рассказывать! Ты не прокурор, а я не подследственная!

— Совершенно с вами согласен! И абсолютно не собираюсь приставать с вопросами. Разве только один — если уж я представился, может быть, и вы назовете свое достойное имя?

— Вот болтун! — вздохнула женщина. — Ну ладно, меня зовут Машка… здесь прозвали Машка-Леденец…

— Очень приятно! — Маркиз изобразил поклон, при этом не вставая с тюфяка. — Мария — мое любимое имя…

— Вот трепло-то! — вздохнула его соседка. — Слушай, а как тебя сюда занесло?

— Как? — Маркиз пожал плечами. — Шел по улице, заглянул во двор, смотрю — хорошие люди сидят. Дай, думаю, познакомлюсь. В компании выжить легче, чем одному…

— Да я не про то! Я спрашиваю, как тебя вообще на улицу занесло? Как ты бомжевать стал? Что-то ты не очень на бомжа похож, больно бойкий да разговорчивый!

— Ну, такой уж у меня от природы характер! — Леня пригорюнился. — Итак, вас интересует моя горестная судьба? Но это будет долгий рассказ… долгий и печальный!

— Ну и что? Я же тоже до пятницы совершенно свободна…

Увидев мелькнувшую в Лениных глазах беззлобную усмешку, Маша добавила:

— Ты что, думаешь, ты один Винни Пуха читал?

— Я смотрю, мадам, мы с вами просто-таки родственные натуры! — восхитился Леня и даже отважился прикоснуться к не очень грязной Машкиной руке.

— Но-но! — Она резко вырвала руку. — Ты не очень-то! Я занята…

— В смысле? — Леня сделал вид, что удивился. — Чем это ты таким занята, каким делом?

— Не чем, а кем, — гордо объяснила Машка, — у меня Рвакля.

— Какая еще Рвакля?

— Рвакля — он хороший… — В голосе бомжихи появилась некоторая неопределенная нежность, с какой чувствительные бездетные женщины разговаривают с кошечками и собачками. — Он незлой, меня не обижает и никому обидеть не дает…

— Так и я вроде тебя обижать не собираюсь… — протянул Маркиз и добавил, повинуясь своей проснувшейся интуиции: — А Рвакля твой — высокий такой, здоровый, шапочка на нем зелененькая, а еще куртка, а на спине — надпись иностранная?

— Ты, гад, откуда Рваклю знаешь? — Машка-Леденец вскочила с драного матраса.

— Видел утром в ментовке, когда сам там сидел по пустяковому делу, — неохотно признался Маркиз. — Бабка одна на меня наехала, что я у нее кошелек спер, тут менты мимо ехали, меня и загребли.

— А ты не брал? — недоверчиво спросила Машка.

— Ясное дело, не брал! — возмутился Леня. — Нужен мне был тот кошелек с тремя копейками! Прикинь: только меня привезли, бабка своим ходом в ментовку приперлась! Оказывается, она кошелек свой вообще дома забыла! Память отшибло, а на людей напраслину возводит! Ну, совесть еще не совсем потеряла, пришла просить, чтобы меня выпустили. Менты меня и шуганули.

— Ты все равно ко мне не подкатывай, — строго сказала Машка, усаживаясь на матрас, — у меня Рвакля есть…

— А, так ты об этом! — Маркиз замахал руками. — Даже и не думай! У меня, мадам, давно уже на вас всех аллергия…

— Слова больно умные знаешь, — обиделась Машка, — обзываешься.

— И ничуть, — Леня и бровью не повел, — уж не обижайся, только я в сторону баб и не гляжу.