Конечно, неверно говорить, что использование древесного угля переживает активное возрождение. Во всей Британии сейчас всего несколько человек, подобно Джиму, занимаются этим ремеслом. «Не так уж и просто удержаться в нашем деле», – признается Джим. Основными проблемами остаются импорт древесного угля из-за рубежа, невежество потребителей и централизованные закупки розничными торговцами. Однако в дальней перспективе экономические, экологические и нравственные аргументы, несомненно, на стороне Джима. В Великобритании спрос на древесный уголь резко возрос благодаря росту в последнее время популярности барбекю. Тем не менее Джим говорит, что более 90 процентов древесного угля, удовлетворяющего названный спрос, поставляется из-за рубежа; большая его часть – это побочный продукт неконтролируемого вырубания лесов в джунглях Западной Африки, Юго-Восточной Азии и Бразилии. Производство древесного угля Джимом не наносит вреда окружающей среде – у него есть соответствующие документы, выданные Комитетом по охране лесов, – однако его небольшому бизнесу не под силу получить аккредитацию, которая позволила бы продемонстрировать упомянутый факт потребителям с помощью размещения на его мешках с углем символа Совета по охране лесов. Тем временем британские повара, специализирующиеся на приготовлении барбекю, невольно способствуют уничтожению лесов Амазонии, даже не ведая о том, что само слово «Бразилия» имеет отношение к сожженной древесине. Португальцы дали название стране, воспользовавшись словом brasa, означающим «горячие угли» – такую ассоциацию у них вызвал красный цвет стволов бразильских деревьев, которые в настоящее время вырубаются со скоростью 10 000 кв. километров (территория четырех Дорсетов) в год.

Желание выжить в этом бизнесе сделало из Джима борца за охрану окружающей среды. Есть что-то такое в самой природе того товара, которым он торгует, что разжигает у него в душе стремление к общественной активности. Ведь черный уголь – древесный и каменный – всегда служил материалом для бунтов. Его добывают бедняки, чтобы согревать богатых. Еще в 1662 г. Джон Эвелин выступил перед своими коллегами по Королевскому научному обществу с речью о лесах и лесной культуре, которую он назвал Sylva. В ней он отметил, что уголь, добываемый в лесах, идет на производство железа, пороха и на «Лондон и Двор» (Эвелин хорошо знал, о чем говорил, ибо его семья владела лицензией на производство пороха для короны).

Между теми, кто добывает, и теми, кто потребляет добытое, всегда существовало некое напряжение, и оно еще раз напоминает нам, что энергия – это сила. Забастовки шахтеров – традиционно самые кровавые и из всех конфликтов в промышленности с самым большим трудом поддаются урегулированию. В «Дороге на пирс Уиган» Джордж Оруэлл описывал шахтеров как «измазанных копотью кариатид», на которых держится национальная экономика. В знаменитом описании угольной шахты, где восхищение сочетается с ужасом, он применяет к своим героям эпитет «великолепные», к объему продукции, поднимаемой на поверхность, – эпитет «чудовищный», шум именует «ужасающим», а сам уголь называет просто «черным» – безликий товар, предназначенный к уничтожению. В романе «Любовник леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса его героиня Конни, леди Чаттерлей, боится «масс промышленных рабочих», а перед шахтерами испытывает некий мистический ужас. Они: «Фауна элементов: углерода, железа, кремния… Элементарные, стихийные творения мира неорганической природы, жуткие и уродливые!». В романе Э. Золя «Жерминаль» дается яркая картина жизни шахтеров во Франции середины XIX века, кульминацией сюжета становится забастовка. После того как сломленные шахтеры возвращаются к работе, старший сын в семье, о которой ведется повествование, гибнет во время взрыва в шахте. Его тело выносят на поверхность, оно само уже превратилось в «черный уголь, сгорело, сделалось неузнаваемым». По сути, мы и есть то, что выкапываем в шахтах.

Угольщики и лесничие, с которыми они часто работают совместно, вызывают схожие чувства страха и восхищения – прежде всего потому, что работают они, как правило, в одиночку или с очень небольшим числом помощников, а также потому, что леса, по которым они так свободно разгуливают, во все времена бывали пристанищем разбойников. В Средние века, когда леса покрывали большую часть территории Британии, они принадлежали королю. «Лесные суды» выносили суровые приговоры, от смертной казни за убийство королевского оленя до ослепления или кастрации за меньшие проступки. И даже сбор бурелома был запрещен после того, как короли узурпировали традиционные права простонародья и захватили еще большие лесные угодья под охотничьи территории. Угольщикам необходимо было получать специальное высочайшее разрешение на производство древесного угля как топлива и для использования в кузнечном деле. Таким образом, производство древесного угля было одним из немногих более или менее законных «лесных» занятий.

Рассказы о Робин Гуде изобилуют упоминаниями о самых разнообразных способах маскировки, включая и маскировку под угольщиков. В более достоверной средневековой истории говорится о Фульке Фицуорине, шропширском дворянине, которого в детстве отослали ко двору Генриха II, позднее же он был лишен имущества и был вынужден добывать себе пропитание разбоем. При дворе он поссорился с юным принцем Джоном. Позднее, уже став разбойником, Фульк узнает, что Джон, теперь уже король, находится неподалеку, в Виндзорском лесу. Он переодевается в угольщика, чтобы заманить короля глубже в чащу, заявив ему, что где-то там, в глубине, видел прекрасного оленя. Фульк заставляет плененного короля дать обещание вернуть ему его имущество. Король Джон (Иоанн) правил в начале XIII столетия. Ему принадлежит постановление о закрытии лесных кузниц. Возможно, причиной тому послужили встречи подобного рода. Великая хартия вольностей, которую королю Джону пришлось подписать в 1215 г., отчасти была вызвана широкой непопулярностью этих драконовских законов.

Образ странных обитателей леса может показаться нам жутковатым, но названный мотив красной нитью проходит от легенд о Робин Гуде до облаченного в зеленую мантию Санта-Клауса; не зря представления о последнем частично восходят к «зеленому человеку» из языческой мифологии. И ассоциации здесь возникают не только с самими деревьями, но и с продуктами их горения. У басков Санта-Клаус принимает образ толстого угольщика Олентцеро, который в своем угольном мешке приносит деревянные игрушки, им же собственноручно и вырезанные.

Перераспределение богатства и власти было одной из главнейших целей карбонариев, революционных предшественников Рисорджименто, приведшего к объединению Италии в 1871 г. Они начинали как тайное общество в Неаполитанском королевстве, созданное в ходе наполеоновских войн с целью сопротивления французской оккупации. Их название происходит от итальянского слова carbonaro, «угольщик». Первоначально флаг карбонариев был красно-сине-черный, последний цвет символизировал древесный уголь, и только значительно позже он приобрел красно-бело-зеленый цвет современного итальянского флага. Карбонариями двигали благородные патриотические, либеральные и секулярные устремления. После поражения Наполеона объектом их противодействия становятся новые повелители Италии: австрийцы и союзные им папские власти. Движение разрасталось, и в 1820 г. после нескольких неудачных попыток восстания карбонарии устроили патриотические бунты в нескольких итальянских городах. В начале девятого часа вечером 8 декабря 1820 г. лорд Байрон, находившийся тогда в Равенне, оказался внутри этих драматических событий, в ходе которых был убит влиятельный руководитель местных карбонариев. В поэме «Дон Жуан» Байрон описал происшедшее: