Она не хотела прерывать волшебство, но угроза разочарования представлялась ей весьма ощутимой, и она решилась ее озвучить.

– Джереми, – пискнула она и, подняв голову, заглянула ему в глаза. – Вы совсем другой сегодня. Внимательный и беспечный. Это вы настоящий?

Ее вопрос, судя по всему, вызвал самые разные эмоции, хотя ответил Диринг не раздумывая:

– Скажем так, эта часть меня нравится мне больше всего.

На самом деле, его ответ нельзя было назвать исчерпывающим, поскольку Шарлотта продолжала недоумевать из-за противоречивого поведения мужа и своих неоднозначных перспектив. Нет никаких гарантий, и никто не может ручаться за будущее их странного союза, но она обладала достаточным умом, чтобы поддерживать беседу, и при минимальном везении можно было найти нечто общее и построить на этом более прочные отношения.

– Расскажите мне о ваших интересах. Вы часто проводите целые дни в кабинете с секретарем. Чтобы лучше узнать друг друга, нам придется рассказать то, что приходит само собой, если у пары есть время познакомиться до свадьбы. – Неужели она действительно предложила перестать целоваться и поговорить? Вот дура! Даже больше, чем дура. Идиотка. Тем не менее эта возможность была даром, и грех было ею не воспользоваться. Диринг сразу отошел и устремил на жену пристальный взгляд.

– Вам интересно? – Казалось, он отнесся к ее любопытству с изрядной долей скепсиса. Правда, колебался он недолго. – Денежные вопросы и деловые переговоры – неподходящие предметы для леди, к тому же очень скучные. Помимо этого я интересуюсь картографией. Мне нравится изучать карты и иногда составлять их. Это тренирует внимательность и точность.

– Я заметила, что в доме много карт. – Шарлотта позволила себе коротко рассмеяться и немного расслабилась. – Но моего воображения хватило только предположить, что речь идет об охоте за сокровищами… о поисках какого-то клада.

Диринг негромко засмеялся, и Шарлотту бросило в жар. Она впервые слышала его смех. Ах, если бы она могла поймать этот звук, поместить его в некий сосуд и послушать позже, в тишине своей спальни.

– Охота за сокровищами – это, наверное, интересно. Но в целом картография – спокойная и тихая наука. Хотя бывает, что человек находит сокровище там, где меньше всего ожидает. – Уголки его рта дернулись. – Что конкретно вы хотите знать?

У Шарлотты было множество вопросов, надо было только решить, в какой последовательности их задавать. Как он относится к ней? Почему решил на ней жениться? Чем объясняется его странное поведение после свадьбы?

– У вас большая семья? – Она мысленно обругала себя за трусость. – На нашем поспешном венчании был только ваш секретарь и еще несколько человек.

– Учитывая спешку, хорошо, что пришли Линдси и Факсмен. Кроме того, семьи у меня, можно сказать, нет. Мать умерла, когда я учился в Итоне, отец последовал за ней спустя три года. Почти всю свою сознательную жизнь я был независимым и вполне самодостаточным. – Он сделал очень короткую паузу – перевел дух. – И не стоит меня из-за этого жалеть. Я знаю, что у вас большая семья. Мое прошлое и скромный титул позволили мне делать то, что мне нравится – заниматься бизнесом, оставаясь членом высшего общества и получая от этого определенную выгоду.

Диринг замолчал, и Шарлотта поняла, что именно она является одной из вышеупомянутых выгод.

– Вы хотите что-нибудь узнать обо мне? – Это, по сути, был вызов, хотя и сказанный очень тихо и мягко.

– О, много чего, Шарлотта. – Выражение его лица изменилось, а взгляд стал напряженным. – Например, как вы научились так мастерски играть на фортепиано. – Его вопрос, казалось, противоречил обуревавшим его эмоциям.

– Моя любовь к музыке – заслуга матери. Каждый вечер, укладывая меня в постель, она пела, и когда я стала старше, мне захотелось придумать музыку, которая сопровождала бы ее милый голос. Отец всегда старался выполнять желания дочерей и купил фортепиано. Я была очарована. Гладкие клавиши и сильные мелодичные звуки, которые можно было с их помощью извлечь, сделали меня рабой этого инструмента. Я часами не отходила от него, с каждой минутой все сильнее влюбляясь.

– Это можно понять, послушав вашу игру.

Его лицо стало задумчивым. Жаль, что она не может прочитать его мысли. Шарлотта решила продолжать, хотя у нее внутри все трепетало, и она больше всего на свете боялась ошибиться.

– Вы, конечно, знаете моего отца, но мне бы хотелось, чтобы вы познакомились поближе с моей мамой и сестрами. Возможно, мы сможем их как-нибудь пригласить на обед. – Шарлотта замерла, ожидая отказа. Она бы ни за что не позволила себе ничего подобного, если бы не поцелуи… и розы. Ей казалось, что их объятия сломали первую стену, стоявшую между ними, поэтому она смело бросилась вперед.

– Если вам так хочется. – Судя по его тону, Диринг не пылал желанием познакомиться с ее семьей поближе.

– Мои сестры будут в восторге. Вы даже не представляете. Сколько они мне задают вопросов, когда я приезжаю домой. Общее собрание за обедом даст им пищу для разговоров надолго. – Шарлотта продолжала говорить о бесконечной любознательности сестер, взывая к чувству юмора и дружелюбию Джереми.

– Если только мы будем поддерживать неформальную беседу и не говорить о бизнесе, прошлом или будущем.

Требование показалось ей несколько странным, впрочем… Она припомнила, как резко изменилось его настроение, когда она упомянула о благодарности всех членов своей семьи к нему, своему спасителю. Кивнув, она хотела взять его за руку, но он резко привлек ее к себе. Теперь их губы снова разделяло совсем небольшое расстояние.

– Спасибо, – пробормотала она, чувствуя, как часто забилось сердце. Неужели он подумал, что она благодарит его за объятия? Если подумать, она была благодарна и за них тоже.

– Что вы еще хотите знать, жена моя?

Это было сказано вполне благожелательно, и Шарлотта мысленно возликовала. Он держал ее в объятиях, его теплое дыхание согревало щеку, и она имела все основания ожидать еще одного поцелуя. Ее супруг был настоящим чародеем. Неудивительно, что он достиг столь многого в таком молодом возрасте.

– Вы знаете, как давно я хотел обнять вас и прижать к груди? – Диринг действительно прижал ее к себе и не стал дожидаться ответа. Его слова удивили и взбудоражили Шарлотту. – С самого первого момента, когда увидел вас, сидящей за фортепиано. Вы были похожи на изящную фарфоровую статуэтку. Ваша красота привлекла мое внимание, а непревзойденное мастерство пианистки привело в восторг. Я не мог отвести от вас глаз.

– Я не понимаю. – Она действительно ничего не понимала. Она заглянула ему в глаза. Они были темно-карие, почти черные, обрамленные черными ресницами, слишком длинными для мужчины. А его взгляд показался ей настолько напряженным, что слова замерли у нее на губах. – Мы не встречались. Нас не представили друг другу. Вы ни разу не заговорили со мной, и…

Диринг не позволил ей продолжить, зная, что самым действенным способом заставить женщину замолчать является поцелуй.