— Это все из-за тебя!

От ужаса я замер. Никогда не представлял, что испугаюсь этой чокнутой, но страх пробрал меня до копчика. Глаза Мары были распахнуты и черны, круглое лицо побледнело, щеки как будто впали. Она вывалилась на меня из-за угла с вытянутыми руками. Скукоженные пальцы вцепились в куртку.

— Из-за тебя это произошло!

Она оказалась потрясающе сильная. Я успел упереться ногами в землю, но она легко сдернула меня с места, толкнула на стену дома. Деревянная конструкция дрогнула.

— Ты избранный!

Она ткнула меня в лоб. Между глазами проскочила искра от вспыхнувшей боли. Боль жестко сковала голову. Мне даже на мгновение показалось, что она сейчас отвалится.

— Значит, ты выживешь, а мы все погибнем, да?! — брызжа слюной мне в лицо, орала Мара. — Специально нас сюда привел?! Для нее?!

Мара кричала, даже как будто не набирая воздуха — на едином дыхании. Я задергался, выбираясь из ее жутких объятий. Но она потащила меня вдоль стены, ткнула затылком в стекло.

— Ты знал — и все равно привел нас сюда! Она тебя подговорила! Ты все придумал! Ты подготовился заранее! Сдохни!

Последнее слово мне совсем не понравилось. Я замычал, забрыкался, но Мара снова применила свою странную силу, приподняла меня и швырнула к окну.

Это я так подумал, что «к» окну. На деле вышло, что «в» него.

Звон. Грохот. Отбитый локоть. Пустота в голове. Падение. Я зажмурился.

— Эй! Ты чего? — Голос Чернова. Трогает за плечо. Сильно наклонился — я чувствую колбасный запах его дыхания. Желудок возмущенно вопит. — Ты как?

— Хреново, — отстранился я. — Твоя сестра псих.

— Я знаю.

Чернов был печален. Прямо как-то совсем печален. Как будто и не жрал ничего.

Мы были в комнате. Стол. Лавка. Еды нет.

— Как это я?

— Прямо сквозь стенку влетел, — возбужденно сообщил Чернов. — Я уж отчаялся, а тут ты.

А тут я. Почесал голову, потрогал лоб. Все на месте. И голова, и отметина. Говорить о том, что меня сюда забросила Мара и что она перед этим кричала, не стал. А то братец еще плохое про меня подумает.

— А мы тебя обыскались. Бегали-бегали вокруг… — Я потрогал локоть. Болит. Глянул в угол. Никого. Спокойно, сейчас разберемся. Так просто люди сквозь стенки не ходят!

— Да я сам ничего не понял, — возбужденно говорил Чернов, помогая мне подняться. — В дом вбежал, а выйти не могу. Дверь открываю — и опять в комнате оказываюсь. Раз двадцать пробовал — одно и то же. А ты как же?

— И я пробовал. — Подошел к окну, коснулся стекла. Холодное и целое. Мне не нравилось, что я здесь оказался. — Марка в дом забегала, а там пусто. Вокруг шарились. А тут окно… удачно так.

Я посмотрел на дверь. Понятно, человеческим путем отсюда не выйти. Может, Мара тоже сюда запрыгнет, чтобы нас с Черновым выкинуть?

Мара не появлялась. Поорала, поорала и выдохлась. С девчонками такое бывает. Моя мать тоже иногда начинает орать. Главное в этот момент — ей не мешать. Дать спокойно откричаться, все высказать. Можно даже тарелку под руку подсунуть. Пройдет часа два — мать и не вспомнит, из-за чего орала. Так и Мара: сейчас поорет, башкой о стенку постучит, а потом к нам прыгнет — и кааак начнет спасать! Иначе зачем я здесь? Есть ощущение, что не из-за Чернова.

— А еда где? — оглянулся я на пустой стол.

— Исчезла куда-то, — пожал плечами двоюродный. — Я только собрался вам взять, а она раз — и нету.

Собрался он… Сначала нажрался от пуза, а потом уже никуда не собрался.

— Ладно, пошли отсюда, — вяло согласился я. Вяло — потому что как-то разом устал. Спал плохо, орали много, вот сил никаких и не осталось. Не каждый день через стенку меня бросают.

Обессилел: сколько ни стучал по стеклу — оно не разбивалось. Я сначала легонько кулаком, потом костяшками посильнее, потом саданул локтем. Разбежался и ударился боком. Не помогло. Чернов проявил свои знания в карате — треснул ногой. Но тут же изобразил инвалида, начал верещать и прихрамывать.

А Мара меня пропихнула. Может, нам силы не хватает?

Я поставил Чернова перед собой, разбежался и толкнул. Чернов сделал страшные глаза, взмахнул руками и врезался в стену. Внутри него что-то ухнуло. Чернов скукожился, стек по стене на пол и стал ныть.

Так… Здесь все понятно. Мара не своей силой меня толкала. Ее, наверное, ведьма вдохновила. Девчонок легко вдохновить на что угодно. Особенно на какую-нибудь глупость.

Я плюнул и пошел к двери.

За дверью была темная затхлая комната, в углу тряпье. Там кто-то лежал. Знакомая картинка.

Отметина запульсировала.

«Войди!» — прилетело мне в голову.

Я захлопнул дверь. Но она снова отворилась. Двумя руками меня ударили в спину, проталкивая в комнату. Но я стоял далеко от порога, успел зацепиться за косяк. И вообще — хватит меня толкать! Сколько можно?!

— Подойди! — прохрипели из-под тряпья.

Так, с этим мы потом разберемся. Я закрыл дверь, провел локтем по лбу, смахивая неприятное чувство боли. Реальная боль стерла чужие мысли — о том, что нужно куда-то пойти, пожать чью-то руку, — и вернула в реальность. Если то, что вокруг, можно назвать реальностью. Я бы не отказался от другой.

Посмотрел на сидящего на полу Чернова.

— Я тебя на стенку бросал? — уточнил на всякий случай. Вдруг его успели подменить?

— У тебя кровь! — показал Славик.

Я прошел по комнате, вытирая испачканную в крови руку о штаны:

— Какие еще есть предложения?

Смущало, что волшебница обещала мне счастливый конец. Если она считает, что умереть с Черновым от голода — это счастье, то ее надо скорее в этом разубедить. А еще дверь. Кто там в тряпье лежит-то? Тоже мое счастье?

— Ну и ладно, — решил я, присаживаясь рядом с двоюродным. — Сейчас Сумерник с Марой что-нибудь придумают.

Сидеть на деревянном полу неожиданно оказалось очень удобно. Он был теплый и как будто даже мягкий. Я поерзал, устраиваясь. Шик! Жизнь налаживается. А чего там за дверью, я думать не собирался. Может, это портал во времени. Ну его, пускай ученые исследуют. Вот как помрем мы здесь, вот как пройдет сотня лет, набегут археологи, все раскопают и начнут гадать, что за картина такая им открывалась.

— Ничего они не придумают, — решил испортить мне настроение Чернов. Он лежал на боку, свернувшись калачиком, подтянув к подбородку колени, шмыгал носом и слегка шевелил ногами в кроссовках. — Твой Кирилл давно сбежал. Чего ему с нами возиться! Специально завез нас в лужу, чтобы мы все вышли, отправил нас в чертово место, а сам смотался. Не такая машина «Нива», чтобы в канаве сидеть. Не могла она там забуксовать.