тебя засунуть мало за это. Ну ты и попала, детка. Не завидую тебе, детка. Ох как не завидую…

И только сейчас я поняла, что все озвученное им ранее было адресовано мне, а не улице.

— Я??? Это не я! — взвизгнув от испуга, что бразилец все понял и теперь не станет со мной церемониться, я судорожно повертела головой. — Это… хулиганы!

— Хулиганы, говоришь? — свирепо прохрипел бразилец, тяжело дыша и едва сдерживаясь. Судя по мстительному блеску в глазах и сжатым кулакам, он ни капли не верил мне.

— Да, да! Это были хулиганы! Их было трое! В штанах с белыми лампасами и куртках Абибас! Я вышла и увидела, что они ломают твою машину! И сразу же прогнала их! — продолжая рьяно отстаивать свою невиновность, я указала пальцем на безлюдную улицу. — Они туда побежали! За угол! Буквально вот только что! Еще можно их догнать! Они бы не успели далеко уйти!

— Хулиганы, значит. Хулиганы в спортивной одежде фирмы Абибас. — возмущенно удивлялся бразилец, и не думая лететь сломя голову вслед за воображаемыми хулиганами. — Гопники, что ли?

— Да, гопники! — ловко подхватила я, тут же взявшись сочинять их детальный портрет. — На них еще беретики были, ну такие приплюснутые, с маленьким козырьком… Ну как гопники носят…. И физиономии у всех такие прям, как бы сказать, рыхлые, побитые, как у пьяниц со стажем…

— Гопники в абибасах, с залитыми мордами, а на головах у них были жиганки. А под козырьками у них было вшито лезвие. Так? — потупив взгляд, накидывал бразилец свои догадки, создавая впечатление, что верит мне.

— Да, да! Точно! Лезвие у них было! — оживленно закивала я, радуясь тому, что он таки повелся на очередной развод. — Я видела, как один доставал лезвие прямо из кепки! Я запомнила, как он выглядел! У него нос в бок смотрел! Как будто его сломали и забыли выпрямить!

— Гопники, значит…

— Да!!!

— Гопники, которые пользуются красной помадой. Да? — бразилец не кричал, но тембр его голоса стремительно набирал обороты, что пугало меня до усирачки. — Помадой красной. Гопники в восьмиклинках… А ну дай сюда!

Не успела и сообразить, что надо было дать, как бразилец выхватил мою сумочку и принялся в ней рыться.

— Эй! Отдайте! Не имеете права! — взбунтовалась я и потянула к нему руки, пытаясь отобрать своё быстрее, чем он нашел бы неоспоримые улики.

Но бразилец оказался проворней меня. Он лихо сыскал виноватых похлеще любого детектива. Ему даже не пришлось для этого вытряхивать содержимое сумочки на асфальт — доказательство моей причастности красовалась на самом виду.

— Ки порра э эсса??? Каральо… — поразился бразилец на своем родном, с трудом вытащив из дамской сумочки топорик. — А это что? Откуда это у тебя?

Блин.

Ну вот и что ему ответить на это???

— Ношу с собой. Для… с-самообороны. — скромно пролепетала я, попытавшись состроить максимально убедительную мину, хоть и понимала, что теперь мне точно конец.

— Да? Тесак таких размеров? Серьезно? — съязвил он, рассматривая лезвие и вероятно оценивая, оно ли нанесло повреждения его бэхе.

— Пригодится же… А вдруг хулиганы нападут. Ну, гопники… — я артистично развела руками, стараясь вести себя максимально непринужденно. — А что такого удивительного? В дамской сумочке порой и лев сыщется. Посмотрите ещё, там много того, чего быть не должно. Но оно там есть. Посмотрите, посмотрите… Вам будет очень любопытно…

Бразилец покачал головой, что-то себе надумывая. Мне оставалось лишь надеяться и верить, что он смягчится. И не станет проверять, есть ли в сумочке красная помада.

— Ну знаешь ли. Детка. — сделав зловещую паузу, бразилец поднял на меня глаза и свирепо процедил сквозь стиснутые зубы. — Этого я тебе не прощу!

— Мне??? Я тут совершенно не причем! Я ж говорю, это не я была…

Зашвырнув мою сумочку на переднее сидение бэхи через приоткрытое окно, бразилец снова выругался на своем родном, затем замахнулся и яростно долбанул кулаком по капоту.

Я снова вскрикнула, испугавшись, каким он бывает в гневе.

— Думала, слиняешь от меня? Думала, я поверю в сказки про гопников и несварение? Или что я не заставлю тебя возмещать убытки? Долго будешь мне отрабатывать, детка. Очень долго. Ты будешь обязана мне по гроб жизни.

Смотреть на капот, прогнулся ли тот под тяжестью бразильского кулака, было некогда. Да и не зачем. Ведь бразилец резво двинулся на меня с тесаком в руке.

— Пожалуйста, не надо! — пропищала я, в страхе пятясь назад. — Не убивайте меня!

Бразилец припер меня к стене бара, приблизился практически вплотную и наклонился к моему лицу, чтобы видеть глаза, ведь он был намного выше меня.

Холодное заточенное острие шефского тесака коснулось шеи, вынуждая меня запрокинуть голову.

— Вот этим вот мясницким орудием ты сделала то, чего не следовало делать никогда. Ты изуродовала мою ласточку. Я так долго о ней мечтал. Я любил ее. Заботился о ней. Души в ней не чаял. А ты ее изуродовала просто потому, что тебе захотелось отомстить мне. Хочешь, взамен я изуродую тебя?

Я напряглась, боясь пошевелиться, но при этом смотрела на него.

В его сверкающие. Недобрые. Черные как смоль глаза.

— Нет, пожалуйста… Умоляю вас, сжальтесь…

Кажется, бразильцу по одному месту на мои мольбы. Судя по взгляду, его единственное намерение — зарубать меня прямо здесь, у бара, где работает моя подруга, которая не знает, что я попала в беду. Проделав это с огромным удовольствием и медленно, чтобы я как можно дольше оставалась жива.

От ужаса, что в дело вот-вот последует мега острый нож шефа, который одинаково легко кромсает и кости, и мягкое масло, я задышала громко, часто.

— Это все на эмоциях было… Правда… Я не понимала, что делаю…

Выдохи вылетали из взволнованной груди хлопками. Мне казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок от ужаса и трепета перед предстоящей смертью.

Уже не было смысла отпираться, что это сделала не я. Теперь главная цель — разжалобить его. Переубедить его причинять мне вред.

Но проще бы молиться, чтобы нас кто-нибудь заметил. И как назло, никого на улице. Ни одного прохожего. И даже из бара никто не выходил.

Черт.

Сегодня явно не мой день.

Похоже я выбрала не самый удачный день, чтобы строить планы на будущее. Похоже, отдых на морском берегу мне не светит. В лучшем случае — речка-вонючка, которая протекает за городом. И в той речке я поплаваю в мешке и может быть через пару-тройку дней всплыву.

Если, конечно, бразилец не догадается закатать меня в бетон по самые щиколотки…

— Поверьте, я не со