Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда все почувствовали позор и опустили головы.
— Товарищи, — продолжал Митя, — я предлагаю не выбирать никаких комиссий, а тут же, не сходя с места, решить, — как обуздать хулигана…
Опустив головы, все молчали. Одни боялись Васьки, у других просто ничего не придумывалось. А Васька Табуреткин кривлялся в окно: пронзительно свистал, хохотал, высовывал язык с бородавками.
Позор, позор!
— Эй, вы, мелочь, — кричал он, — разбегайтесь кто куда, всем сейчас уши пооторву!
И он стал перелезать через окно. Мальчики и девочки с необыкновенной поспешностью разбежались кто куда. Остался один Митя Стрельников. Он сжал кулаки и смело, как капитан Гаттерас, глядел на Табуреткина.
Очевидно, что Мите пришлось бы очень плохо, но в это время произошло следующее: весь двор огласился воплями двух котов. Все, кто был на дворе, подняли головы, люди высунулись из окошек. По крыше, по самому краю, шел Хам, волоча огрызок хвоста.
Там, куда он шел, на крыше, также на самом краю, стоял Снежок, выгнув спину, шевеля опущенным хвостом. Вся шерсть у него поднялась дыбом. Он шипел.
Хам полз, — волоча брюхо, прижимал уши. Он приближался все медленнее. У Снежка изо рта раздалось шипение, как из паровоза, когда выпускают пар. Вот Хам приблизился — совсем носом к носу. Он орал хриплым мявом, забирая все выше и выше, — крики его не были похожи ни на что в природе.
Васька Табуреткин забыл про Митю. «Вали, вали, вали, — кричал он котам, — бей его, бей его, Хам!..»
Снежок плюнул Хаму в нос: «Пфф, пфф, пфф…» Хам поднял лапу. Снежок ударил его по морде, разорвал ухо. Мгновенно Хам нанес ему две пощечины.
— Уау! — взвыл Снежок. — Пфф, пфф, пфф…
Он приподнялся и заколотил лапами по Хамовой морде. Хам кинулся вперед. Коты сцепились, покатились клубком по краю крыши. Васька Табуреткин заржал от удовольствия. Снежок отскочил. Хам отскочил.
Оба кота тихо выли, усы и уши совсем спрятали под шерсть. Поджимали лапки для прыжка. Кинулись. Подскочили оба на аршин, сцепились в воздухе. Клочками летела белая и рыжая шерсть.
Несомненно, Хам был сильнее, но, должно быть, Снежок повредил ему единственный глаз. Хам прыгнул и промахнулся. Снежок увертывался, норовя сесть верхом. Но каждый раз Хам подскакивал — вверх, в сторону, секунду передыхал и снова кидался в драку. Вот он еще раз промахнулся, и Снежок так ударил его, что Хам лег на спину, но и тут справился. Хам не такой был кот, чтобы дешево продать жизнь.
Он что-то задумал… Он пятился к самому краю крыши, отбиваясь и фыркая. Снежок глядел ему в глаза, не понимая опасности. И вот на самом краю Хам поднялся на задние лапы, передними обхватил Снежка, взвыл и кинулся вместе с ним с высоты пятого этажа. Сидя сверху, он крепко сжимал лапами несчастного Снежка.
Под самым окном Васьки Табуреткина коты тяжело ударились об асфальт: Снежок — спиной, Хам — верхом на нем. Васька загоготал:
— Молодец, Хам, знай наших! — и махнул вихром в сторону Мити Стрельникова. — Ну-ка, ты теперь ко мне подходи…
Митя Стрельников подошел. Он увидел, что Снежок не шевелится. Хам, оглушенный падением, все еще сидит на нем.
— Думаешь, я тебя боюсь? — сказал Митя. — Ты сильнее, а не боюсь. Ты хулиган, а мы организованные.
— Ах, ты вот как? — сказал Васька, засучивая рукав.
Тогда Митя вспомнил находчивость в борьбе с медведями капитана Гаттераса, вспомнил, что ему, как председателю санитарной комиссии, члену учкома и секретарю стенгазеты, пятиться нельзя. Он схватил Хама за шиворот, не обращая внимания на вой и на острые когти, оттащил от Снежка и швырнул его в окно, в Ваську.
Обезумевший от злости кот вцепился Ваське в голову, и оба они кубарем покатились в глубину комнаты. Васька старался отодрать кота. Но не тут-то было. Хам царапался и кусался, плевал в лицо, рвал на Ваське рубашку.
И тогда весь двор с удивлением узнал, что непобедимый хулиган Табуреткин — просто жалкий трус. Он метался и катался вместе с котом по комнате и орал громче Хама.
— Ой-ооООй, спаси ИИ Итеееее Е ЕЕ, беш-шШШШенный кооООт!..
Двенадцать мальчиков и девочек появились изо всех дверей, побежали к Васькину окну. В это время с грохотом повалился старый комод, и под его обломками погиб двухламповый приемник.
— Мамкааа, ууу, — завопил Табуреткин…
Неизвестно, чем бы все это кончилось. Но вот появился дворник Константин, бывший красноармеец, видавший битвы пострашнее, он налил ведро воды и, подойдя к окну, плеснул на Ваську и на кота.
Тогда только Ваське удалось отодрать от себя разъяренное животное. Плача, с распухшими губами и расцарапанными щеками, он швырнул Хама на двор.
— Так тебе и надо за твое хулиганство, — сказал Константин.
Из окон высовывались люди и говорили:
— И поделом, так и надо, и давно бы так.
А Васька только и мог, что злобно косился припухшими глазками из окна на детей. Радиоприемник его был сломан, хулиганская слава навек погибла.
Хам молча, прыжками унесся за дровяной сарай. Там он начал вылизываться, что, как известно, у кошек заменяет медицину. Снежок тоже отошел понемногу после падения и, прихрамывая, поплелся на кухню — жалобно мяукать у кухаркиной юбки.
Митя Стрельников сказал мальчикам и девочкам, что «повестка дня исчерпана», и пошел к себе на пятый этаж дочитывать приключения капитана Гаттераса, который взбирался с невероятными трудностями на ледяную гору, откуда он должен был увидеть наконец открытое море. Там солнце не заходило, — только касалось снежных пустынь, и снова начинался день. По следам Гаттераса гуськом шли голодные медведи…
В доме все радиолюбители сидели за радиоприемниками и ловили волны то из Берлина, то из Стокгольма, то из Лондона, то из Москвы.
Константин Георгиевич Паустовский
(1892–1968)
Бакенщик
Весь день мне пришлось идти по заросшим луговым дорогам. Только к вечеру я вышел к реке, к сторожке бакенщика Семена.
Сторожка была на другом берегу. Я покричал Семену, чтобы он подал мне лодку, и пока Семен отвязывал ее, гремел цепью и ходил за веслами, к берегу подошли трое мальчиков. Их
