— Но ведь это он должен сделать.

— Ну, так подожди.

— Слушай, парень! Будет лучше, если ты проявишь чуть больше интереса к происходящему. Смею тебе напомнить, что ты — одно из главных действующих лиц во всей этой истории, и будь так добр наконец занять хоть какую-то позицию в сложившихся обстоятельствах.

На лице Маркуса, словно черным по белому, было написано: «Не знаю, что и сказать».

Следующие несколько дней, предшествующие дате несостоявшейся свадьбы, представляли собой сплошную драму. Звонки, письма, долгие-долгие разговоры с Клэр о том, почему, во имя всего святого, Декс вздумал переспать с Рейчел, и бесконечные беседы с матерью, которая то и дело принималась плакать. Видимо, у нее в голове не укладывалось, что мы с Дексом расстались навсегда.

И по-прежнему ни слова от Декса и Рейчел. Меня страшно злило то, что они не звонят. И хотя я не собиралась звонить первой, все же, наконец, сдалась и набрала его рабочий номер. Мы говорили только о делах — о деньгах, которые он мне должен, о сроках, в которые заберет свои шмотки из моей квартиры, и все такое. Сообщив ему свои условия, я сделала паузу. Думала, он начнет оправдываться: мол, то, что было с Рейчел, — чистая случайность, он просто использовал ее, чтобы отомстить мне. Не услышав от Декса ничего подобного, я подумала, что он до сих пор злится из-за Маркуса и поэтому хочет, чтобы я помучилась. Я, разумеется, не стану доставлять ему удовольствие и расспрашивать о Рейчел. Не буду выяснять, где он теперь живет. Декс не из тех, кто будет обременять собой кого бы то ни было, он скорее всего переехал в отель. Я представила, как он заказывает себе сандвич «ассорти» в номер, достает виски из мини-бара, смешивает его с колой и смотрит какой-нибудь платный канал по телевизору.

— До свидания, Декс, — сказала я как можно выразительнее. Все. У него был еще один шанс объясниться, произнести речь в свою защиту, да и вообще сказать хоть что-нибудь. Хотя бы что ему очень жаль или, что он скучает по мне.

— Ладно. Пока, Дарси, — отозвался он без малейшего намека на какие-нибудь эмоции. Скорее всего, он еще просто не понял, что это — конец. А когда поймет, то у него наверняка начнется тяжелая депрессия. И разумеется, сильнейший запой.

В субботу, когда должно было состояться бракосочетание, мы с Маркусом сидели у него дома, ели еду из китайского ресторана и дважды занимались любовью. На протяжении всего вечера я твердила о том, что, слава Богу, не сделала «самую большую ошибку в своей жизни». По правде говоря, мне было грустно. Не потому, что хотела выйти за Декса. Не потому, что скучала по Рейчел. Я была слишком зла на них, чтобы испытывать какую-то ностальгию. Грустно было оттого, что свадьба почти состоялась. Я сказала Маркусу, что это было бы событием года.

— Да, — ответил он. — А я бы сейчас тусовался там со своими приятелями по колледжу и пил на халяву.

Я стукнула его по плечу и велела взять свои слова обратно. Он подчинился и откупорил третью бутылку пива.

— И, кроме того, там мне пришлось бы быть при параде. А я ненавижу смокинг.

Мне следовало бы обидеться на то безразличие, с которым Маркус вел себя весь этот вечер — такой важный вечер наедине, — но я была уверена: в глубине души он действительно счастлив, что получил Гран-при — меня. Я оказалась главной героиней захватывающей истории о том, как один парень отбил у другого невесту. Маркус победил, а Декстер был так обескуражен, что переспал — ну или почти переспал — с Рейчел. Утешительный приз, если только такое вообще возможно. По крайней мере, в те дни все представлялось мне именно так.

Едва ли я вообще придавала значение собственной беременности, до того момента, когда впервые отправилась в женскую консультацию. Маркус пошел со мной, но не по своей воле — я его заставила. Пока мы сидели в приемной, я заполняла графы страховки, а он листал «Тайме» с таким видом, словно сейчас ему больше всего хотелось быть где угодно, только не здесь. Когда назвали мое имя, я встала. Маркус остался сидеть.

— Идем! — раздраженно сказала я.

— А можно я подожду здесь?

Я заметила, как женщина на последнем сроке беременности, сидящая рядом со своим мужем, бросила на Маркуса пренебрежительный взгляд.

— Немедленно встань! — зашипела я.

Он тяжело вздохнул и со стоном поднялся.

Мы последовали за медсестрой в коридор, который начинался за приемной, и она попросила меня встать на весы.

— В одежде? — спросила я. Первое, что я буду делать по утрам и после основательных тренировок в спортзале, так это взвешиваться. Обязательно обнаженной.

— Да, — бросила сестра.

Я разулась, отдала Маркусу тяжелый серебряный браслет и велела ему отвернуться. Он подчинился, но не преминул закатить глаза.

Медсестра быстро принялась нажимать на кнопки кончиками пальцев, и наконец, на экране возникли цифры «50.8».

— Пятьдесят один, — констатировала она.

Я взглянула на нее. Как она думает, почему я велела Маркусу отвернуться?

— А мне кажется, пятьдесят восемьсот, — сказала я.

Она пропустила мои слова мимо ушей и записала в карточке «51».

И все-таки это был хороший результат. Пятьдесят один килограмм, а без одежды — сорок девять с половиной или пятьдесят. Пока никакого лишнего веса.

— Ваш рост? — спросила сестра.

— Метр семьдесят шесть.

Она записала и повела нас в маленькую холодную смотровую.

— Доктор сейчас подойдет.

Я забралась на стол, а Маркус обнаружил еще одну журнальную стойку. Увидев там только журналы для молодых родителей, он раздумал читать. Через несколько минут в смотровую быстро вошла молодая миниатюрная блондинка, которой трудно было дать больше двадцати пяти. Густые светлые волосы у нее были коротко подстрижены, так что я хорошо разглядела массивные бриллиантовые серьги. Белый хрустящий докторский халат доходил до края черных кожаных сапожек, по колено длиной.

— Здравствуйте. Меня зовут Джен Стейн. Прошу прощения, я сегодня немного задержалась, — с улыбкой сказала она, и я вспомнила Тэмми Бакстер, капитана группы поддержки в старшей школе, которая всегда стояла на самом верху пирамиды, в то время как ее пятки покоились на моих плечах.

— Дарси Рон, — ответила я, усаживаясь и отметив, что при столь маленьком росте у нее необычайно большая грудь. Это сочетание все гда меня раздражало, точно так же, как и зрелище абсолютно плоской груди. Врачи не делают себе имплантацию. Значит, бюст у нее настоящий. Такая огромная грудь почти всегда сочетается с целлюлитом на заднице. У нее просто не может быть идеальных ягодиц.

Надеюсь, Маркус не заметит ее достоинств, подумала я, представляя его как «отца».

— Очень приятно видеть вас обоих! — Она улыбнулась Маркусу, и я с удовлетворением отметила, что на передних зубах у нее легкий след темно-красной губной помады.