Влад ощущал, как его охватила неодолимая горечь. Ему казалось, слова вот-вот застрянут у него в горле. Он так устал… безумно устал. Беспросветная тоска не отпускала его душу. Как бы он хотел умереть, забыться навсегда и прекратить наконец бесконечную череду бессмысленных убийств, на которую обрекает его неумолимый патриотический долг.

А ещё ему хотелось, чтобы отец Онфим перестал тянуть канитель и без лишних предисловий перешёл к делу. Влад прекрасно знал – священник вызвал его вовсе не для того, чтобы воздать хвалу его кровавым достижениям.

Отец Онфим словно прочёл мысли Влада.

– Ты совершенно прав, сын мой, – вновь заговорил он. – На этот раз американцы не лгут. С начала войны мы действительно потеряли сотню лучших генералов и могущественных боевых колдунов. Этот бешеный пёс, Дэвид Келлс, подло лишил их жизни.

В глубине сознания Влада мелькнуло любопытное соображение. Если Дэвид Келлс за свои деяния удостоился звания бешеного пса, почему же его, Влада, величают героем без страха и упрека? Ведь они оба совершили одинаковые подвиги, только каждый служил своей стране.

Мысленно он вернулся в недавнее прошлое, в уютный бассейн, в тёплых водах которого нежилась восхитительная Таня Лоусон. Она блаженно покачивалась на воде, а они оба – он, Влад, и Дэвид Келлс – пожирали её глазами. Потом взгляды их, оторвавшись от желанного, манящего тела, неожиданно встретились. Тогда между ними пробежала искра. Но то была отнюдь не искра вражды и соперничества. Напротив, оба внезапно почувствовали прилив дружеской симпатии. В тот момент стена взаимного недоброжелательства, разделявшая их, дала глубокую трещину.

И теперь, припоминая в подробностях эту сцену, Влад вновь ощутил боль утраты. Он потерял женщину, которую любил. Потерял человека, который мог бы стать его другом. А затем его пронзила жуткая догадка.

– Отец Онфим, причина вашего вызова – Дэвид Келлс? – спросил он, стараясь унять дрожь в голосе. – У вас есть для меня новое задание?

– Да, сын мой, ты опять прав, – последовал невозмутимый ответ. – Сегодня ты особенно проницателен.

«Господи, помоги мне, грешному, – пронеслось в голове у Влада. – Теперь уж я точно навсегда потерял Таню!»

* * *

– «Господь, храни Америку!» – с пафосом объявил моторный чертенок. – Мы покажем русским медведям, где раки зимуют! На всех фронтах зададим такого перцу, что они проклянут тот день, когда осмелились перейти дорогу великим Галактическим Штатам.

Дэвид устало отвернулся от маленького болтуна. Его уже тошнило от патриотической трескотни, которая в эти дни раздавалась со всех сторон. Сейчас он горько сожалел, что не умеет молиться. Впрочем, разве мало-мальски уважающее себя божество прислушается к мольбам такого отъявленного грешника, как Дэвид Келлс?

За спиной Дэвида возвышалась исполинская скала, очертаниями несколько напоминающая слона. С давних времен она служила укрытием штабу корпуса «Одиссей». По мере того как Дэвид удалялся, скала становилась всё меньше и меньше. Прямо перед глазами Дэвида беспрестанно мелькали военные суда и баржи. Издавая пронзительные гудки, они торопливо уступали путь его быстроходному катеру.

В этот день река Рио-Гранде практически была отдана Дэвиду Келлсу в полную собственность. Он обладал исключительным правом беспрепятственного проезда по водной магистрали от штаба корпуса «Одиссей» до космопорта Эль-Пасо и далее.

Те, кто находился в военных транспортных средствах, встречавшихся на его пути, получали срочные зашифрованные сообщения. Им предписывалось или беспрекословно оказывать Дэвиду любую требуемую помощь, или же незамедлительно убираться прочь с его дороги.

Несколько мгновений назад, когда Дэвид готовился покинуть штаб корпуса «Одиссей», отец Зорза решил в последний раз убедиться, что подчинённый правильно понял его приказ.

– Сын мой, ты не должен останавливаться ни перед чем, – напутствовал он Дэвида. – Не жалей ни усилий, ни затрат, не упускай ни единого шанса! Помни, цель оправдывает средства. Ты должен вернуться с головой Влада Прожогина или не возвращаться совсем!

В ответ Дэвид отточенным, ловким движением отдал честь, щёлкнул каблуками и отчеканил:

– Так точно, сэр!

Да, чёрт возьми, он мог служить живым олицетворением исполнительности, жёсткости и решительности – от подошв начищенных до блеска армейских ботинок до плоского чёрного берета на голове.

Но хотя всё существо Дэвида было нацелено на выполнение сверхответственного приказа, он не мог избавиться от привкуса смутной горечи. В голову его то и дело закрадывались предательские мысли.

«Какого дьявола они не оставят меня в покое? Когда наконец я смогу отдохнуть? Мало им, что я безвозвратно погубил свою душу? Мало я пролил крови? Нет, теперь они непременно хотят, чтобы я лишил жизни ещё и этого человека. Человека, который, сложись обстоятельства иначе, мог бы стать мне другом. Единственного человека, которого я бы не хотел убивать…

А Таня, как быть с Таней? Что она скажет, когда узнает, что снайперский выстрел, посланный из моего оружия, разнёс Влада на куски?»

Стоило Дэвиду вспомнить о Тане, как его отлично тренированное сердце вышло из-под контроля и судорожно заколотилось под рёбрами, точно пойманная птица. Дэвид прожил долгую жизнь, бесконечно долгую. И ни разу, пока года тянулись однообразной холодной вереницей, он не знал, что это такое – любовь. Но вот сейчас ему наконец удалось полюбить. Он не устоял против женщины. И теперь ему необходимо вырваться из плена этого самого человеческого из всех чувств.

«Не раскисай, Келлс, – приказал он себе. – Выбрось бредни из головы. Конечно, приятель, ты человек, и, как выяснилось, ничто человеческое тебе не чуждо. Хотя, впрочем, кто сказал, что ты принадлежишь к мягкому племени гуманоидов? Нет, старина Келлс сделан из более прочного материала. Думаю, оружейная сталь подойдёт лучше всего».

И, мысленно одёрнув себя, Дэвид прибегнул к давно испытанному средству. Он привычно отгородился от тревожных вопросов непробиваемой стеной ненависти – самой надежной защитой, которая верно служила ему на протяжении тысячи лет. И сразу в крови закипели злые соки, наполнявшие его желанием расквитаться с врагом, желанием убивать. Нервы натянулись, как тетива древнего лука. Перед глазами стоял багровый туман.

Кто-кто, а Дэвид Келлс умеет приводить себя в боевую готовность! Теперь он сам хотел любой ценой прикончить русского сукиного сына! Он сделает это, можете не сомневаться! Одним снайперским выстрелом выбьет сердце из проклятой русской груди.

Как следует накачав себя энергией агрессии, Дэвид снова принялся обдумывать задание, которое ему предстояло выполнить.

Он понял, что загадочные слова отца Зорзы, которые первоначально привели его в полное недоумение, на самом деле были вовсе не лишены смысла. Как же он выразился, этот хитроумный иезуит? Ах да… Теперь Дэвид вспомнил всё, вплоть до мельчайших подробностей. Он в очередной раз прокрутил в голове всю сцену, от начала до конца. Итак, отец Зорза восседал напротив него, придав своему лицу торжественное и печальное выражение…