– Сам дурак! Мне твоя обналичка не нужна ни в каком виде. В торговле, знаешь ли, при наличии кассовых аппаратов есть свои секреты.

– Расскажи!

– Сейчас! Перебьешься. Я ж тебя не спрашиваю, как ты тут мухлюешь.

Лариса практически смирилась уже с всесторонней зависимостью от Старкова и начала получать удовольствие от работы в его клубе и своего особого положения. Она чувствовала себя настоящей хозяйкой, перед которой все заискивают. Очень все-таки ей нравилось указывать коллективу на недостатки. Опять же ни одного инструктора без ее одобрения в клуб не брали, квалификацию и, соответственно, зарплату не повышали. А кроме того, можно было уволить любого, что Лариса и делала с удовольствием.

Особенно любила уборщиц увольнять. Правда, завхоз ругался, говорил, что уже в районе уборщиц не осталось, никто идти к ним работать не хочет, мол, про Ларисин сложный характер уже скоро все городские уборщицы знать будут. При чем тут характер, когда у них зарплата просто маленькая. Вот и не хотят идти. Вали теперь все на Ларису! А откуда этой зарплате большой быть, если клиентов еще мало? Но на эту тему Лариса, в отличие от Старкова, ни капельки даже не заморачивалась. Подумаешь, клиентов мало, придут, никуда не денутся! В других клубах же как-то появляются. Рекламы больше надо давать. Вон девчонки говорят, что в метро ни одного объявления о клубе нет. Хорошо б еще по телевизору. Лариса живо представляла себя в рекламном ролике по Первому каналу. Это, пожалуй, даже ничуть не хуже светской львицы. Люди узнавать будут, а там, глядишь, и пупсики подтянутся. Эх, Старков, Старков, хоть и умный, а все равно дурак! Но тут Старков привел эту тетку, Михайлову. Когда она появилась, Лариса решила, что баба любит корчить из себя большую начальницу. А Ларисе любой начальник по барабану, поэтому она сразу попыталась Михайлову поучить, дать ей ценные указания. Однако когда та услышала про рекламу в метро и по Первому каналу начала ржать, как ненормальная, противным таким «гы-гы-гы», а потом спросила:

– Лариса, а вы давно в метро были?

– Зачем? У меня машина есть, – ответила Лариса. Она очень гордилась своей новой машиной, которую недавно ей купил Старков.

– А клиентам нашим туда зачем ходить? Ну, разве чтоб рекламу посмотреть. Мол, ну-ка, ну-ка, чего там еще в метро новенького рекламируют?

– Согласна. – Ларисе стало неудобно, что она так ступила. – А ролик по Первому каналу?

– Ролик – это прекрасно! А знаете, сколько стоит минута рекламного времени на любом федеральном канале? Ведь эти каналы смотрит вся страна. Но нам-то там зачем рекламироваться? Мы ж с вами не стиральным порошком торгуем, а фитнесом. Причем в Питере, да еще среди узкого сегмента населения!

Дальше Михайлова понесла и вовсе какую-то очень умную байду про сегментирование рынков сбыта и многоуровневый анализ продукта, из которой Лариса совершенно ни фига не поняла. Но Михайлову зауважала и решила, что давать ей ценные указания пока поостережется.

Потом, когда узнала, что Михайлова почти в два раза старше ее самой, то окончательно успокоилась. И все бы хорошо, но опять дурак Старков все испортил. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что при виде Михайловой со Старковым делается столбняк. Старков смотрел на Михайлову с обожанием, слушал ее открыв рот и делал все, что она ему скажет. Разве что слюна у него не капала. Таким Лариса его никогда не видела, к ней он относился гораздо проще. Самое неприятное было, когда Старков и Михайлова разговаривали и шутили в присутствии Ларисы. Она ни слова из их разговора не понимала, чувствовала себя полной дурой. И Лариса, которая еще недавно мечтала наставить Старкову рога, воспылала страшной ревностью. Пришлось признать, что ей, пожалуй, никогда не переплюнуть эту роскошную стерву Михайлову. Михайлова как-то ухитрялась носить свои деловые костюмы так, что выглядела в них гораздо сексуальней, чем Лариса в своих малюсеньких шортиках. И все это несмотря на то, что по возрасту Михайлова была уже самой настоящей старухой. Скоро на пенсию, внуков нянчить, а туда же! Однако при всех этих недостатках Михайлова все-таки делала в клубе вполне даже правильные вещи, и Лариса странным образом одновременно и восторгалась Михайловой, и ненавидела ее.

Больше всего Ларисе понравилось, как Михайлова отщелкала по носу их ведущего инструктора Гену Жменя. Со Жменем никто ничего не мог поделать. Он был очень хорошим тренером, но в голове имел полный бардак. Начитался разных теорий и ничем не хотел омрачать свою божественную сущность. Например, он категорически не пользовался дезодорантами, будучи приверженцем теории натурализма и считая, что запах его пота естествен и совершенно не противен. Ведь если человек употребляет правильную растительную пищу, то и пахнет он вкусно, как цветок. А вот если каждый день употреблять в пищу трупы убитых животных, то и вонять будешь противно, как и положено трупоеду. Типа, скушал меда и медом пахнешь. Из теории Жменя выходило, что и испражняешься в этом случае тоже с медово-цветочными ароматами. Этого, слава богу, никому проверять не приходилось, но натуральные ароматы жменевского пота сидели у Ларисы Гилберт в печенках. Ларисе всегда нравилось, когда от мужчины ничем таким не пахло, а еще лучше, если пахло дорогим парфюмом, как от Старкова. От Старкова этим самым парфюмом пахло, даже когда он выходил из душа, видимо, запах этот уже въелся ему в кожу. В свое время Жмень был персональным тренером Старкова, но даже Старков ничего не мог сказать Жменю. Стеснялся. А уж после того, как Жмень проводил занятие аэробикой, в зал было просто невозможно зайти без противогаза. Приходилось открывать настежь окна, несмотря на время года и погоду на улице. Кроме того, Ларису безумно раздражало, что Жмень строит из себя звезду фитнеса. Мол, даже из других клубов люди переходят в «Звездную энергию» только затем, чтобы насладиться замечательными тренировками Жменя.

«Ага, особенно его натуральными ароматами во время этих тренировок!» – думала Лариса каждый раз, когда Жмень хвастался своими клиентами. Вслух, конечно, она ничего такого не говорила. Жменя она побаивалась, потому что он был в авторитете у других спортсменов и мог легко навредить Ларисиному руководству этими самыми спортсменами. Сама Лариса считала Жменя настоящим самовлюбленным дураком и наглым хамом.

На самом первом собрании коллектива, когда Старков представил всем Михайлову как нового директора, Жмень, развалившись на матах, в свойственной ему пренебрежительной манере задал Михайловой вопрос:

– А почему вы считаете, что можете руководить фитнесом? У вас же не было такого опыта. Фитнес – это вам не завод по производству пельменей!

– Конечно, – сразу согласилась с ним Михайлова, – у меня, правда, и опыта руководства заводом по производству пельменей тоже нет, но вопрос поставлен правильно. Так в чем же отличие между фитнесом и пельменями, кто-нибудь может рассказать?

Ясное дело, что все тут захихикали, стали разные шуточки отпускать, а Михайлова сразу понесла очередную умную байду про продуктовую линейку и про то, что на одном ее конце пельмень, а на другом фитнес, то есть услуга. А услуга, как определила Михайлова, в отличие от пельменя, неотделима от ее производителя. Про производителя тоже все, конечно, посмеялись, но потом Михайлова взялась за Жменя.