– Донные прокляторы напустили великое проклятие, загубившее целый лес, – продолжил Загремел. – Но мои родители избежали его, став вегетарианцами. Большинство огров грызет кости, так что проклятие не сработало так, как надо, и рассеялось.

– Ты вырос в доме, где не грызли костей! – воскликнула Танди.

– Тем не менее я огр, – попытался защищаться Загремел.

– Я рада, что все так хорошо обернулось, – сказала сирена. – Но, я полагаю, к донным прокляторам все-таки лучше не заходить. Они могут не оценить тебя по достоинству.

– Думаю, да, – признал Загремел. – Но актеры они все-таки великолепные. Мою мать никто никогда не принимал за человека.

– Уверена, что никто, – согласилась сирена. – Я однажды видела один из их спектаклей. Это была прекрасная постановка. Но общаться с теми, кто под горячую руку и проклясть может, как-то неуютно.

Загремел рассмеялся:

– Очень может быть! Однажды я поступил не по-огрски, уступив одной твари найденный мною изумруд...

– Это моя матушка его там поместила! – с гордостью воскликнула Танди.

– А моя матушка выдала мне проклятие, – продолжил Загремел, – которое обожгло землю рядом со мной и выбило почву у меня из-под ног. С тех пор я ни разу не уступал ни одному монстру.

– Это жестоко с ее стороны, – вступилась Танди. – Она не должна была тебя проклинать.

– Жестоко? Разумеется, нет. Это огрская любовь, единственно доступная и понятная ограм. Однажды моя мать прокляла моего отца, да так, что он поправился только через два дня, но все это время улыбка не покидала его лица.

– Ну, не знаю, – необычайно серьезно ответила Танди.

Может, и она как-то связана с прокляторами? Загремел запомнил это, чтобы позже узнать все поточнее.

Они обошли часть озера Огр-Ызок, стараясь не привлекать внимания. Здесь не было ни одного огра, не заметно даже каких-либо следов их пребывания – ни поломанных деревьев, ни расколотых валунов, ни утоптанной земли.

Но также, казалось, не было поблизости и ничего угрожающего. Озеро окружали чудесные песчаные пляжи, протянувшиеся насколько хватал глаз, а в хрустально-чистой воде не просматривалось ни одного чудовища. Очевидно, донные прокляторы просто выжили отсюда всех сколько-нибудь опасных соседей.

– Смотрите, смотрите: носы! – крикнула Танди, указывая в сторону воды.

Загремел посмотрел. Косяк носов, выстроившихся парами, плыл к берегу, поднимая маленькие волны. По мере его приближения Загремел понял, что носы – только выдающаяся часть более значительных по размеру длинных тел каких-то рептилий.

– О-о, это ызки, – успокаивающе сказала сирена. – Они практически все безвредны. Ызки не относятся к роду пчел. Они не жалят. Иногда кто-нибудь из них забредает и в мое озеро.

– Но какие у них большие зубы! – сказала Танди.

– Это имитация; они не тверже подушек.

Один ызок выполз на берег. У него были коротенькие толстенькие зеленые лапы и зеленая же морщинистая шкура. Сирена погладила его по голове, и ызок растянул пасть в улыбке. Она дотронулась до одного из его зубов, и тот согнулся, словно резиновый, тут же распрямившись, как только сирена отпустила его.

Но Загремела обуревали сомнения.

– Помню, отец рассказывал мне кое-что об ызках. В большинстве своем они абсолютно безвредны, но некоторые...

– О да, – согласилась сирена. – У немногих из них – у очень немногих – зубы настоящие. Эта разновидность опасна.

– Тогда давайте держаться подальше от плохих ызков, – предложила Танди. – А как они выглядят?

– Я не знаю, – призналась сирена.

– Точно так же, как и хорошие, – порывшись в памяти, сообщил Загремел.

– Но... но тогда любой из этих может оказаться плохим, – встревожилась Танди.

– Совершенно справедливо, – подтвердил Загремел. – Если только донные прокляторы от них не избавились.

– А как донные прокляторы могут их различить, если мы не можем этого сделать? – спросила Танди.

– Если ызок съест кого-нибудь из них, скорее всего, это плохой ызок, – ответила сирена, странно улыбаясь.

– Нам что, придется различать их так же? – озабоченно поинтересовалась Танди.

Сирена рассмеялась. Конечно, голос ее был лишь бледным подобием того, каким он был бы, если бы сохранил всю свою чарующую магию, но что-то влекущее в нем по-прежнему оставалось.

– Конечно, нет, дорогая. Мы будем сторониться их всех.

Это оказалось довольно просто сделать, поскольку путники передвигались значительно быстрее рептилий. Вскоре ызки отказались от мысли о погоне и развернули носы к воде, с жужжанием устремившись к более глубоким местам. Танди проводила их рассекавшие волны носы взглядом, в котором сквозило явное облегчение.

В одном месте правильность очертания озера была нарушена. Здесь оно соединялось с другим, маленьким и удивительно красивым озерком. Через соединявшую оба озера узкую протоку тянулась цепочка отмелей.

– Я пойду вброд! – сказал Загремел, предвкушая удовольствие от того, что сможет позволить себе немного поплескаться.

– Ну, не знаю, – задумчиво протянула Танди. – Самая приятная дорога может быть и самой опасной.

Сказывался опыт встреч с древопутаной и муральвами – теперь любой легкий путь казался Танди подозрительным.

– Я проверю, – ответила сирена, – я очень быстро смогу сказать, есть ли здесь какие-нибудь опасные водяные существа. Кроме того, я проголодалась и хочу поймать хоть несколько рыбешек.

С этими словами она скользнула в маленькое озерцо. Ноги ее превратились в скользкий чешуйчатый хвост, а платье исчезло.

– Если встретишь чудовище, пошли его ко мне! – крикнул ей вслед Загремел. – Я тоже проголодался!

Русалка с красивой обнаженной грудью улыбнулась ему, нырнула и быстро поплыла с изумительной легкостью. Через мгновение ее головка вновь показалась из воды, волосы влажно поблескивали.

– Нет здесь никаких чудовищ! – сообщила она. – Даже ызков нет. А между отмелями нет глубоких впадин, так что можете идти спокойно.

Это было все, что Загремел хотел знать.

– Плохо, что чудищ нет, – пробормотал он и побрел вброд, поднимая фонтаны брызг.

Однако Танди продолжала сомневаться.

– Я лучше пройду берегом, – наконец решила она.

– Прекрасно! – одобрил Загремел, заходя поглубже. Впрочем, и в самом глубоком месте вода поднималась ему не выше груди. Поразмыслив, он решил, что этот брод соорудили донные прокляторы, чтобы не допустить сюда морских чудовищ, – те, как известно, предпочитают жить на глубине, и мелководье им не по душе. Может, меньшее озеро было создано как своего рода курорт. Это, кстати, предполагает, что в озере Огр-Ызок чудовища все-таки водятся, просто их не оказалось на месте, когда маленькая компания проходила мимо. Возможно, эти чудовища обеспечивали местным жителям дополнительную охрану, превращая все озеро в некое подобие крепостного рва. Но поскольку Загремел не собирался общаться с донными прокляторами, это не имело для него никакого значения. В конце концов, они пытались воспрепятствовать браку его матери и отца. Мать не встречалась с ними с тех самых пор, как вышла замуж за огра Хрупа, и Загремелу пришло в голову, что ей от этого было не слишком хорошо. А потому его отношение к местным было, пожалуй, настороженным: он не пытался уклониться от встречи с ними, но и не искал этой встречи. Самым точным определением было «соблюдение нейтралитета». Никогда раньше Загремел не задумывался об этом – но ведь он никогда прежде и не испытывал последствий проклятия интеллектом. Он не терял надежды избавиться от способности размышлять, ведь попытки думать и тем более анализировать абсолютно не соответствовали принятой у огров манере поведения.