— Могу я спросить тебя кое о чем личном, Джек? Почему ты утаивал свое… тюремное прошлое от Мег?

Новый удар топора — и Джек со скрипом вызволил лезвие из древесины.

— А ты как думаешь?

— Мне кажется… кажется, что ты боялся потерять ее.

Джек наконец развалил полено надвое и поставил одну из половинок на пень.

— Сразу признаюсь, что я совершил немало ошибок. Глупейших ошибок.

— Я сам чувствую, что откровенность — это кратчайший путь к успеху во взаимоотношениях между людьми, — сказал Уинстон.

Пока Джек вытирал лицо краем рубашки, его вдруг настигла злорадная мысль.

— Что ж, верно, это было моим главным заблуждением, Уинстон. Недостаток откровенности. Именно из-за этого мы с Мег и разошлись.

От одной мысли о своем злом умысле Джек почувствовал угрызения совести. Нельзя было так поступать, даже по отношению к Уинстону.

— Я был в полной уверенности, что ваш брак распался из-за твоей неспособности добиться роста в карьере и обеспечить семье надежный достаток, — заявил Уинстон, насупив брови.

Ага, сработало. Джек понимал, что выпустил на свободу беса.

— Ну, это только доля правды, — согласился он. — Не знаю, что сказала тебе Мег, но разговоры о карьере и достатке — это лишь верхушка айсберга. Главная же проблема в том, что Мег требовала от меня предельной откровенности — понимаешь? Предельной! Чего мне, похоже, всегда не хватало.

— Ты лгал ей?

— Это была не столько ложь, сколько грех умолчания, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Джек не отводил глаз от расколотого полена, сохраняя строгое выражение лица.

— Нет, не совсем, — признался Уинстон.

— Ну, Мег постоянно хочет знать, что в самом деле занимает твои мысли. Она называет это «творческой критикой». И просто требует, чтобы ей указывали на все ее ошибки — на малейший просчет. А еще… упаси тебя Бог от лести. Мег чует ее за милю.

— Никогда бы не подумал, что она такая, — заявил Уинстон.

— Не скажет же она тебе об этом ни с того ни с сего! Но если бы я знал с самого начала, чего она от меня ждет, то, возможно, мы бы не расстались до сих пор.

Джек уныло покачал головой и поскреб верхнюю губу, чтобы скрыть усмешку.

— Значит, она требует полнейшей откровенности, — задумчиво произнес Уинстон.

— Полнейшей. Она считает, что недомолвки — это… э… — Джек стыдливо повернулся к адвокату спиной, — признак отсутствия мужества. Настоящий мужчина, по ее мнению, не станет ничего утаивать. Хочешь знать, что я думаю? — Джек оглянулся вокруг, как будто желая удостовериться, что они наедине, и произнес полушепотом: — Я думаю, что это ее заводит.

Уинстон округлил глаза, и Джек многозначительно ему кивнул.

— Го-о-осподи, — протянул адвокат. — И какого рода критику она хочет слышать?

— Так, дай-ка подумать… Она, например, считает, что у нее толстые бедра.

— У Мег?

— Женщина, — промолвил Джек, пожимая плечами. — А еще эти капризы из-за месячных. Понимаешь, о чем я…

— О да, — подтвердил Уинстон, ухмыльнувшись вслед за Джеком.

— Так вот, — продолжал Джек, — когда у нее месячные и она хандрит и подавлена, то ее нужно дразнить, делать замечания. Она это любит. Говори ей, что не переносишь бабских жалоб и скулежа. И не забывай напоминать ей, чтобы она не наматывала на палец волосы.

— Да, это скверная привычка, — сказал адвокат, скривив губы.

— Именно такие слова она и хочет услышать, чтобы избавиться от скверных привычек.

— Кстати, у нее неладно с языком, — заметил Уинстон.

— С языком?

— Да. Ты наверняка обратил внимание, что Мег частенько произносит слова, которым нет места в лексиконе светской дамы. Я научился пропускать их мимо ушей, но все-таки придется сделать ей замечание на этот счет… прежде чем она познакомится с моей мамой.

— Зачем откладывать? Чем скорее ты начнешь с критикой, тем больше Мег будет тебя уважать.

Уинстон бодро кивнул и сказал:

— Я поговорю с ней прямо сейчас.

— Я кошка! — крикнула Дейзи, вылепив из намыленных волос на макушке два стоящих торчком уха.

— А я кто? — спросила Мег, взбивая в пену шампунь на своей голове.

Дивный запах окружал ее — аромат полевых цветов и миндаля, если верить этикетке на флаконе шампуня. В просторной ванной комнате Мег вместе с трехлетней дочуркой плескалась в большой старинной ванне.

— Будешь собакой. Нет! Длаконом!

— Драконом, — поправила ребенка Мег. — А какие у дракона уши?

— Огломные и жуткие.

— Кажется, мне нужна помощь.

Мег пригнула голову и позволила Дейзи вылепить из мокрых пенистых волос два длинных рога, которые шлепнулись ей на уши.

— Ты стлашный длакон.

— Я должна пускать изо рта огонь?

— Ага! — захихикала Дейзи. — Пускай огонь!

Мег вобрала в себя как можно больше воздуха, зловеще округлив глаза, и дохнула на кроху воображаемым «огнем». Дейзи завизжала от восторга и плеснула в «чудовище» водой.

— Спасти тебя от дракона, Дейзи? — послышался голос у порога.

Мег резко повернула голову и увидела, как Джек затворяет за собою дверь. На мгновение у нее возникло нелепое желание прикрыть руками груди.

— Что ты здесь делаешь?

С беззастенчивой усмешкой Джек проследовал прямиком к ванне.

— Конечно же, спасаю мою дочь от огнедышащего дракона, — игриво ответил он. — Ведь я рыцарь в сверкающих доспехах, если помнишь. Твой герой.

Она помнила. Что-то вспыхнуло между ними, прежде чем Мег отвернулась от своего бывшего мужа, что-то такое, отчего у нее защемило сердце.

— Я испугала длакона, — объявила Дейзи. — Вот так, — и малышка бодро плеснула водой.

— О, так это ты герой. То есть героиня. — Джек присел на край ванны. — Ты погасила драконово пламя.

— Как видишь, у нас все под контролем, — сдержанно произнесла Мег. — Поэтому можешь удалиться.

— Глупости. Я помогу вам смыть пену, — сказал Джек, уверенный в том, что Мег перед Дейзи не устроит ему никаких сцен.

Змей-искуситель.

Пена потекла у Дейзи по лбу, девочка стала мигать и тереть ладонями глаза.

— Осторожно, рыбка. — Джек смахнул пену со лба малышки и снял с кронштейна гибкий шланг душа. Наклонил дочери голову и осторожно смыл с ее волос шампунь, защищая рукой ее личико от брызг. Потом велел ей встать и быстро ополоснул гладкое маленькое тельце, после чего вытащил кроху из ванны. Мег наблюдала, как ее бывший муж закутывал в толстое белое полотенце их младшую дочь, и рассеянно думала о том, на кого будет похож ее следующий ребенок. Уинстон никогда не был женат и хотел по меньшей мере одного собственного ребенка. Мег это радовало, поскольку ей всегда нравилось быть матерью. Но она не могла себе представить, что у рожденного ею ребенка не будет ни вьющихся волос, ни выразительных голубых глаз, как у Джека.