Следуя установившейся традиции, первым начал Гойда. Он коротко и четко доложил о результатах, полученных за день. И в первую очередь об исследовании следов клея вокруг рта убитых девушек.

По мнению экспертов, клей употреблялся на скотче. Состав его ничем особенным не отличается. Но специалисты привели целую кучу формул и доказали, что клей был на скотче одной из голландских фирм-производителей. Смазанный отпечаток большого пальца с крошечного фрагмента скотча с уголка губ Геращенко восстановить пока не удалось.

Экспертиза по окурку, найденному Гуровым в кустах, тоже ничего определенного не дала. Ни характерного прикуса, ни отпечатков пальцев. Лишь остатки слюны. И то в таком микроскопическом количестве, что восстановить по ним ДНК вряд ли удастся. В отношении этого окурка удалось точно определить лишь два факта: марку сигарет – «Ява» и то, что никто из группы экспертов, выезжавших на место, такие сигареты не курит.

– А постовых, которые там дежурили, опрашивали? – поинтересовался Гуров. – Людей, нашедших убитую? Тех оперативников, что приехали первыми по вызову?

– Лева, ты слишком много хочешь, – ответил Гойда. – Часть из тех, кого ты перечислил, сегодня отдыхает. С остальными просто связаться не удалось. Да и кому это было делать? Мне людей неоткуда взять.

Сыщик как-то неопределенно покачал головой. Теперь пришла его очередь докладывать.

Гуров старался излагать одни только факты. Но все равно доклад получился довольно объемным. Орлов и следователь слушали его, не перебивая. Лишь изредка задавали уточняющие вопросы.

– Вот сегодня вижу, что работали! – довольно ухмыльнулся Орлов, едва сыщик закончил. – Какие соображения есть, Лева?

– Подожди, – отмахнулся Гуров. – Это еще не все. У Игоря есть что еще рассказать.

Гойда прокашлялся и доложил Орлову о мерах, принятых им по установлению личностей убитых и поиску свидетелей, либо видевших девушек перед смертью, либо располагавших любой информацией о них.

Рассказал следователь и о своем разговоре с Геращенко. В отличие от Гурова Гойда поделился своими соображениями об отношениях майора с дочерью, и они совпадали с выводами сыщика. Геращенко действительно мало что знал о жизни Олеси. Более того, и не пытался узнать, боясь поссориться с дочерью.

Гойда навел в МУРе справки по Геращенко. Майор недавно – около трех недель назад – был переведен на Петровку из одного из участковых отделений милиции. Послужной список у него безупречный. Характеристики ему дают самые лестные. Майор считается неплохим сыщиком. Гойда замолчал, глядя на Гурова. Осталось рассказать только об экстравагантной старушке.

Сыщик пожал плечами и коротко доложил о свидетельнице Беловой. Собственно говоря, кардинальных изменений ее показания в дело не вносили. Гурову и без этого было ясно, что без установления личности Николая дело не сдвинется. А уж потом можно будет понять, он ли ссорился с Геращенко накануне ее убийства или нет.

– Значит, ты не считаешь его главным подозреваемым? – поинтересовался Орлов.

– Для этого пока нет оснований, – ответил сыщик. – Во-первых, мы ничего, кроме марки его автомобиля, о нем не знаем. Во-вторых, не установлено никаких связей парня с Ивановой, второй убитой. Ну а в-третьих, хотим мы этого или нет, но главным подозреваемым пока остается неизвестный, звонивший Смертину.

– А это не может быть одно и то же лицо? – спросил Гойда, делая пометки в своем блокноте.

– Может, – согласился Гуров. – Но и для таких выводов пока оснований нет. Будем искать Николая. А пока я повесил Смертину «на хвост» Котова и Нестеренко. Пусть ребята за ним посмотрят. Мне кажется, что этот парень что-то недоговаривает. Видимо, не хочет втягивать в разборки милицию и этим испортить себе репутацию…

Гуров не успел договорить. Дверь в кабинет с грохотом открылась, и перед присутствующими предстал запыхавшийся Крячко. Не говоря ни слова, Станислав промчался к холодильнику, достал бутылку холодной минералки и начал пить прямо из горлышка. Орлов удивленно посмотрел на него.

– Лева, ты своих подчиненных не учишь, как надо в кабинет к вышестоящему начальству входить? У меня тут что, общественный туалет? Или проходная с мини-баром? – возмутился генерал и закричал на Крячко: – Ты, питекантроп, стакан хоть возьми! Что прямо из горлышка хлещешь?

Станислав в ответ только замахал на Орлова рукой. Дескать, хоть стреляйте, но не мешайте напиться. Генерал в сердцах плюнул и отвернулся. Гуров смотрел на обоих с улыбкой, а Гойда и вовсе отвел глаза в сторону. Наконец, когда в бутылке осталось минералки меньше, чем на треть, Крячко оторвался от горлышка.

– Безобразие, – проговорил он, вытирая губы тыльной стороной руки. – Нигде в городе холодной минералки нет. Такое ощущение, что в магазинах забыли, что такое холодильники. Нужно будет на досуге провести воспитательную работу…

– Ты почему опоздал? – строго спросил генерал. – Где тебя собаки таскали?

– Ой, извините, ваше высокопревосходительство! – заорал Крячко, словно спохватившись. – Прошу прощения. Сразу вас не заметил! Разрешите доложить: полковник Крячко по вашему приказанию прибыл!

– Прекрати паясничать, – буркнул Орлов. – Рассказывай, где был и что делал?

– Был в Новобутаково, – бодро доложил Станислав. – Искал следы убитых. И кое-что нашел, – Крячко сделал паузу. – Олеся Геращенко довольно часто приезжала туда на дачу! Мне пришлось, конечно, изрядно попотеть, но я нашел людей, которые ее видели. Установил и хозяина дачи. Им оказался некий Павлов Николай Николаевич. Молодой бизнесмен. Владелец фирмы, торгующей оргтехникой. Имеет машину марки «Ауди» вишневого цвета. Так что, господа начальники, теперь у нас есть подозреваемый!

– Вот и нашелся твой Коля, – развел руками генерал, посмотрев на Гурова.

– Я что-то пропустил? – Крячко растерянно переводил взгляд с одного на другого…

Домой Гуров приехал около одиннадцати часов вечера. Мария уже вернулась из театра и разогревала ужин. Она встретила мужа поцелуем и сразу заметила, что Гуров чем-то расстроен. Строева знала, что приставать к мужу с вопросами бессмысленно. Нужно просто подождать, пока он созреет и расскажет все сам.

Мария была в курсе того, что ее мужу поручили расследование дела о новом серийном убийце. Видя задумчивость Гурова, она поняла: в этом деле идет что-то не так. Поэтому и не спрашивала, ожидая, пока сыщик сам для себя сформулирует проблему. Обменявшись парой ничего не значащих фраз, супруги приступили к ужину. Впрочем, ненадолго. Едва оба сели за стол, как зазвонил телефон. Гуров снял трубку.

– Лев Иванович, вы представить себе не можете, как я несказанно рад, что именно вас поставили на раскрытие дела о маньяке, – раздался по телефону незнакомый голос. – Я о вас много наслышан. Думаю, будет очень интересно понаблюдать за вашей работой.

– Кто говорит? – настороженно спросил Гуров.

– Кто? – переспросил неизвестный. – Не совсем уместный вопрос. Мы с вами в некотором роде знакомы. Более того, я могу считать вас крестным отцом. Ведь это вы мне дали кличку «Курильщик»?.. Неплохое прозвище, но я предпочитаю сам себя называть Палачом.