– Возможно, Хадеш Гюйлер, вам будет приятно узнать, что в разведке ВКФ ныне сформировано целое подразделение цивилизационной металогики и профилирования.

– Так, я плохо разбираюсь в современной терминологии. Что такое металогика?

– Психофизиофилософская логика.

– А, ну да. Разумеется. Я на всякий случай уточнил.

– Это термин Культуры.

– Термин Культуры?!

– Так точно, командир.

– М-да. А что делает эта наша поганая секция металогики?

– Пытается постичь образ мышления других Вовлеченных.

– Вовлеченных?

– Тоже их термин. Он означает виды, развитые выше определенного технологического уровня, когда цивилизация выбирается в космос и обретает возможность и желание взаимодействовать с остальными.

– Ясно. Заимствование вражеской терминологии – всегда дурной знак.

Квилан покосился на аватара, сидевшего рядом. Существо неуверенно улыбнулось:

– Вот и я так думаю, командир.

Он снова посмотрел на боевой корабль Культуры. Действительно, судно выглядело уродливым. Прежде чем Гюйлер высказался, Квилан склонен был расценивать его как брутально-могучее. Странно, когда в твоей голове сидит кто-то еще и, глядя наружу твоими же глазами, приходит к совершенно иным выводам и выражает иные эмоции.

С самого старта челнока корабль заполнял все поле зрения. Они быстро приближались к нему, но оставалось еще значительное расстояние, несколько сотен километров. На дисплее в углу экрана велся обратный отсчет увеличения. Мощь и уродство, подумал Квилан. Возможно, в каком-то смысле так оно всегда и бывает. Но тут в его мысли снова влез Гюйлер:

– А прислугу уже перевезли на борт?

– Я не взял с собой слуг, командир.

– Что?!

– Я путешествую в одиночку, командир. Не считая, разумеется, вас.

– Ты отправился в путь без прислуги? Ты что, отщепенец или кто похуже, майор? Или ты из этих недоносков, Отрицателей кастовой иерархии?

– Нет, командир. Мое решение не брать с собой слуг отчасти объяснимо изменениями в нашем обществе, которые произошли после вашей телесной смерти. Без сомнения, они отражены в ваших информационных файлах.

– А, э-э, ну, в общем, да, я ознакомлюсь с ними повнимательнее, потом, когда найду время. Ты себе представить не можешь, скольким тестам и проверкам меня подвергли, пока ты дрых. Пришлось напомнить, что конструктам тоже нужен отдых, иначе бы я спекся. Но, майор, ты пойми, насчет слуг… Я читал о Войне Каст. И решил, что она окончилась вничью. Офигеть, мы проиграли, что ли?

– Нет, командир. Вмешательство Культуры прервало войну и положило начало компромиссу.

– Это я знаю, но ведь компромисс не предусматривал отказ от слуг!

– Никак нет, командир. Слуг до сих пор используют. У офицеров есть денщики и адъютанты. Однако я вступил в религиозный орден, где воздерживаются от подобной помощи.

– Висквиль упоминал, что ты вроде монаха. Я и не подозревал, что ты наложил на себя такие суровые ограничения.

– Есть другой повод путешествовать в одиночку, командир. Осмелюсь напомнить вам, что челгрианин, которого мы навестим, принадлежит к Отрицателям.

– Ах да, Циллер. Развращенный либеральный юнец, который норовит теребить всех против шерсти и полагает своим священным долгом ныть за тех, кому даже ныть лень. Таких нужно гнать взашей, а лучше – пинком под хвост. Эти говнюки ничего не смыслят ни в долге, ни в ответственности. От касты отказаться так же невозможно, как от принадлежности к своему виду. И что, нам придется улещивать этого жопоголового выродка?

– Он великий композитор, командир. И мы его не изгоняли; Циллер сам покинул Чел и получил убежище в Культуре. Он отказался от своего статуса Одаренного и принял…

– А, можешь не объяснять, и так понятно. Он объявил себя Невидимым.

– Так точно, командир.

– Какая жалость, что он не пожелал податься в Холощеные.

– В любом случае он не лучшего мнения о челгрианском обществе. Если я прибуду без прислуги, возможно, это поможет мне добиться его расположения.

– Майор, это он должен добиваться нашего расположения.

– Командир, к сожалению, у нас нет выбора. На уровне кабинета министров решено, что мы должны уговорить его вернуться. Я, равно как и вы, принял на себя эту миссию. Мы не имеем права его принудить, поэтому попробуем воззвать к его лучшим чувствам.

– А что, он прислушается?

– Не знаю, командир. Мы с ним были знакомы в детстве. Я следил за его карьерой, мне нравилась его музыка, я даже изучал его творчество. Этим все и ограничивается. Возможно, его родные, друзья или единомышленники лучше справились бы с этим поручением, но, судя по всему, среди них желающих не нашлось. Безусловно, я не идеальный кандидат, однако мне остается лишь признать, что я лучший из имеющихся, и просто взяться за дело.

– Не унывай, майор. Где твой боевой дух?

– Командир, мое подавленное настроение объясняется причинами личного характера, однако я не утратил ни целеустремленности, ни боевого духа. Да и вообще, приказ есть приказ.

– Так точно, майор.

На борту «Пользы вредности» был экипаж из двадцати человек и скольких-то там дронов. Два человека провели Квилана из тесного челночного ангара в одноместную каюту с низким потолком, куда уже перенесли нехитрый багаж с предыдущего корабля.

Каюту обустроили на манер офицерской и выделили Квилану дрона; автономник пояснил, что интерьер кабины можно изменять, переделывая на свой вкус. Квилан заверил дрона, что доволен нынешним устройством, без проблем самостоятельно снимет вакуумный скафандр и распакует вещи.

– Дрон, что ли, тебе в слуги набивается?

– Нет, командир. Пожалуй, он выполнит все, о чем его попросят, если просьба будет вежливой.

– Ха!

– В общем, пока что все проявляют крайнее расположение и готовность помочь, командир.

– Да. И это очень подозрительно.

Дрон, выделенный Квилану, и вправду вел себя как молчаливый, чрезвычайно эффективный слуга: чистил одежду, раскладывал вещи, давал пояснения относительно этикета, принятого и минимально необходимого на борту корабля Культуры.

Вечером состоялось нечто вроде ужина с приемом.

– У них что, до сих пор нет мундиров? Вот оно, общество, которым управляют проклятые диссиденты. Ох, как я их ненавижу!

Команда относилась к Квилану с нарочитой, безукоризненной вежливостью. Он практически ничего не узнал о них или от них. Бóльшую часть времени экипаж проводил в симуляциях, и заниматься гостем им было некогда. Возможно, они старались его избегать, но если и так, то с этим ничего не поделаешь. Квилан был счастлив, что его предоставили самому себе. В корабельной библиотеке нашлись архивы, которые можно было изучать.