Вообще, Ринна понятия не имела, зачем женщине её положения быть таем. Понятно, что этот дар полезен на охоте или на войне. Или чтобы служить лесником, егерем. Кстати, отец с презрением относился к охотникам, которые пользовались помощью таев. Это смешно, это бесчестно – вот что он говорил. Дар тая был для Ринны Венеш лишь игрушкой, и он не повышал её ценность как невесты – наоборот. Ни одно знатное семейство не желало заполучить дар! А ну как дети одарённой родятся ещё и колдунами, а это уже проблема! Хотя и считается, что тайский дар не сопряжён с колдовским, зачем рисковать! Дар не помешал тому, что Ринне семь раз… или восемь?.. делали предложение, но всякий раз её особенность обходили деликатным молчанием. И вот, пожалуйста – на ней пожелали жениться, потому что она тай!

Рик Кан имеет права, как законный муж. Глупая леди Ринна вообразила, что ловушка – это то, что подстроил король, и, может быть, брат. Что, лишив прав, ей навяжут любую свою волю. А она, как юркая рыбка, выскользнула – с помощью вовремя подвернувшегося Рика Кана – ах, какая молодец! Получается, угодила прямо в сачок. Ещё и разум начала терять, постепенно сдаваясь на его милость – то таяла от янтарного взгляда, то восхищалась ловкостью, то захотела отведать поцелуев, из любопытства, конечно! Но она – Венеш, не такая дурочка, как другие, что готовы упасть к ногам этого блудливого кота! К которому какие-то леди приезжают в карете.

 «Будь у нас с вами по хвосту и по четыре лапы...» О да, тогда конечно!

– Это полотно как раз на сорочки, – Мара тронула её за руку, – нравится?

– Подойдёт, – согласилась Ринна.

Она выбрала бы тонкий батист, но такого не было в этой лавке.

Едва цирк приехал в городок Раби, как мужчины-циркачи начали ставить шатёр рядом с площадью, а большая часть женщин разбрелась по рынку. Рик сразу вручил ей увесистый кошелёк.

– Купите всё на первое время. И теплый плащ хорошо бы, скоро похолодает, – он взял её за руку, и тут же отпустил.

Его рука была очень тёплой, даже горячей.

«Будь у нас с вами по хвосту и по четыре лапы…»

Рик и ещё несколько мужчин-циркачей тоже отправились с ними на рынок. Кривобокая, согнутая Мара, мать Клеи, хромала и шла медленно, опираясь одной рукой на клюку, другой – на руку одного из мужчин. Ринна сразу почувствовала жалость к этой женщине, и в то же время – расположение. Циркачка казалась спокойной и уверенной, несмотря на увечье, говорила негромко, но как-то так, что её слышали. И взгляд у неё был умный и острый.

– А как тебе эта шерсть на платье? – Мара показала на штуку ткани. – Рик одобрит. Тонкая, шелковистая, и носиться будет долго.

Ткань была простая, гладкая, глубокого синего цвета, Ринне понравилась. Насчет долго носиться – она не видела ещё своих сношенных платьев, задолго до этого её одежда переходила в собственность горничных. Стоимость этой ткани, конечно, пустяк для Ринны Венеш, но не для экономных циркачей. Не стоило вводить Рика в ненужные расходы.

– Нет, эту я не хочу. Мне нужны две сорочки и простое платье. Тот зелёный сатин?..

Ей только и надо было, что в приличном виде явиться в обитель. В красном нежелательно. А там тётя ссудит деньгами, и можно будет приобрести скромный, но соответствующий положению гардероб на первое время.

– Сойдёт для служанки, – усмехнулась Мара, и, тяжело опершись на стол, потянулась и погладила сатин. – Хотя и неплохой. Не жёсткий.

Приказчик посматривал косо и не спеша складывал синюю шерсть, которую поторопился услужливо развернуть.

– Позовём Рика, спросим? – не унималась Мара, желающая принарядить Ринну, но та решительно отказалась.

Не хватало ещё, чтобы циркач решал, нужно ли ей платье. Он не зашёл с ними в лавку, и правильно. Дал понять, что это не его дело.

– Я куплю готовое платье, Мара.

– Это у нас есть, – сообщил приказчик, – желаете? – и, не дожидаясь ответа, громко постучал ножницами по столу.

Выбежавшей из боковой двери девушке он показал на Ринну.

– Эсса платье желает…

– Ну взгляни, – вздохнула Мара и повернулась к другой циркачке, которая тараторила что-то про полосатый холст.

Девушка увлекла Ринну за загородку, и принесла и бросила на лавку ворох платьев.

– Выбирайте, эсса...

Платья были простые, из дешёвой ткани, такие, что легко подгонялись по фигуре шнуровкой. Как сказала Мара – сойдёт для служанки. Ринна примерила несколько и выбрала то, что казалось чуть лучше прочих – цена была смешной.

– Вот что, милая, мне надо уйти. Поможешь? – она высыпала в ладонь приказчицы несколько лишних монеток. – И где тут почта?

– Хорошо, эсса, – девушка кивнула, опасливо огляделась, и, схватив Ринну за руку, отвела её через коридор к заднему выходу. – Вот, идите прямо и прямо, не сворачивайте и мимо не пройдёте.

Почтовая контора и должна быть недалеко, где-нибудь на углу площади - в Ленгаре они всегда поблизости от тракта и рынка. И последнее время, если верить секретарю Клайка, почта в Руате стала работать лучше, ей даже можно доверять.

Ещё вчера Ринне Венеш и в голову не пришло бы тайком разыскивать почтовую контору, чтобы отправить письмо.

«Решение за вами. Я лишь надеюсь, что вы передумаете...»

Приземистое здание почты нашлось быстро. Ринна положила на стойку монетку и попросила бумагу и чернила. О Пламя, бумага была серая, в чернильнице плавала муха, а перо удалось заточить со второй попытки. Ринна постаралась отрешиться от этих досадных мелочей. А что подумает тётя Астерия, получив от неё письмо на такой бумаге…  тоже мелочь, в конце концов.

«Здравствуйте, дорогая тётя, да осенит Вас Ясное Пламя. Любящая Вас племянница Ринна Венеш как никогда нуждается в помощи и поддержке. При этом я искренне надеюсь не слишком Вас затруднить. Я сейчас в Раби, а через несколько дней прибуду в обитель...»

Тётя Астерия её понимала и поддерживала. И настаивала, чтобы Ринна даже не помышляла о смиренной монашеской жизни – к этому надо иметь призвание. Нет, замужество, только замужество! Это долг женщины.

Всё так, но со свершившимся замужеством тётушка её не поздравит. Она непременно поможет с деньгами и разводом.

Перо дрогнуло, и на лист легла жирная клякса. Ужасно, но переписывать некогда. Ринна добавила извинение и попросила сургуч.

Вот если бы Рик совсем ей не нравился! А руки у него были холодные и потные, как лягушки. Но у него тёплые и сухие руки, твердые от мозолей – от мозолей, которые оставляет рукоять меча, такие же есть у Клайка… только меньше. И так приятно было держать его за руку!

Это письмо следовало написать! Чтобы не было пути в сторону, не было искушения действительно остаться с Риком ещё ненадолго. Согласиться с его правом что-то требовать. Казалось, что если начать уступать в мелочах, то каждая очередная уступка будет даваться проще и легче, и…