И тут меня осеняет! Резко наклоняюсь к Смирновой и нюхаю ее.

— Что вы делаете? — Возмущенно фырчит девчонка.

— Чем от тебя воняет? — Грозно смотрю на нее.

— От меня? Воняет? — Округляет глаза.

Да не может быть!

Опять наклоняюсь к ее шее и нюхаю. Ну нет, я не ошибся!

— Смирнова… — Рычу на нее. — Что ты устроила?

И тут на горизонте появляется мэр.

— Ладно, потом поговорим. — Приглушенно рокочу я.

— Матвей Александрович, какой план? — Притормаживает меня девчонка.

— План? — Непонимающе переспрашиваю.

— Что я должна делать на этом приеме?

Окидываю ее мрачным взглядом, шумно выдыхаю и, еле сдерживая себя, говорю:

— Походи по залу. А я пока буду решать дела.

— И долго мне… ээ… ходить?

Вот же привязалась с вопросами. Мэр уже в шаге от нас.

— Какое-то время. — Бросаю ей коротко и уже поворачиваюсь к мужчине.

— Добрый вечер, Евгений Иванович… — Мы с мэром жмем друг другу руки.

Прикрываю собой Смирнову в полной уверенности, что она сию же секунду удерет, как делала это в последнее время. Но не тут-то было…

— Здравствуйте, Евгений Иванович. — Слышу из-за спины голос девчонки. — Я журналист…

— Ах, да-да, очаровательная спутница Матвея Александровича… — Расплывается в улыбке мэр.

Чего это он так скалится? Она ему во внучки годится! Ну, как минимум в дочки…

Злюсь, что девчонка не слиняла, как я предполагал.

— Смирнова… — Шиплю я ей на ухо.

Но мэр не дает мне договорить:

— Смирнова? У вас такое знакомое лицо… Вы случайно не внучка Смирнова Ивана Яковлевича?

— Да, только дедушка умер три года назад… — Сдержанно кивает Ксения.

— Да, знаю, очень жаль. Хороший был мужик. Мы с ним, ух, как на охоту ходили… Вот были времена! Если тебе понадобится какая-то помощь, обращайся, деточка, обязательно помогу.

Кошусь подозрительно на подчиненную. Она кивает, благодарит… Скольжу взглядом по ее нежной шейке. Такой чувствительной шейке… Помню, как она покрывалась мурашками от моих поцелуев. И прекрасно помню, как сладко девчонка стонала… Едва слышно, но так возбуждающе…

Блять. Мысли явно идут не туда. И даже эти вонючие духи уже не раздражаюсь. И на несуразный наряд наплевать.

Яснее ясного понимаю, что не становлюсь, пока она не окажется в моей постели…

Даже слегка встряхиваю головой, чтобы вернуть ясность мысли.

Ксения, наконец, уже хочет отойти от нас, как мэр опять задает ей какие-то вопросы. Прогоняю мысли о чувствительной шейке девчонке из головы и сосредотачиваюсь на беседе.

— Кстати, Ксения, ты знакома с моим сыном? Надо вас познакомить… — Мэр задает очередные вопросы, а потом спохватывается. — Хотя, о чем я говорю? Конечно, вы должны быть знакомы. Вы ж работаете в одном журнале…

— В одном журнале с вашим сыном? — Непонимающе переспрашивает моя подчиненная.

С таким темпами мы так и не обсудим дела. Поэтому кладу ладонь на поясницу девчонки и слегка подталкиваю ее:

— Ксения, оставь нас, пожалуйста, нам надо обсудить деловые вопросы… — Строго говорю.

— Ах, да… Я и забыл. Совсем увлекся… — Улыбается мэр.

Наконец, Ксения уходит. Провожаю ее хищным взглядом. А потом усилием воли выкидываю мысли о девчонке из головы и обсуждаю с мэром дела.

Через полчаса я уже свободен. Скольжу сканирующим взглядом по толпе, но Смирновой нигде не видно.

Выхожу в холл. Начинает звонить мобильный. Кидаю быстрый взгляд на дисплей. Нет, этот вызов игнорировать нельзя.

— Добрый вечер, Борис Евгеньевич. — Отвечаю и выхожу на улицу.

— Здравствуй, Матвей… — Слышу в трубке голос одного из главных инвесторов в издательском направлении своего бизнеса. — Как продвигаются дела в филиале журнала?

— Все хорошо, Борис Евгеньевич. — Холодно отвечаю. Знаю я его, уж точно звонит не по таким мелочам.

— Матвей, ты мне как сын… — Начинает он строго. — И я уже жду не дождусь, когда мы, наконец, породнимся…

Со злостью стискиваю зубы. Начинается…

— Когда вы со Снежаной объявите о помолвке? Почему до сих пор держите все в тайне? — Сурово спрашивает. — Я уже хочу нянчиться с внуками, а не наблюдать за вашими кошками-мышками.

— При всем моем уважении к вам, о нашей помолвке мы сообщим тогда, когда сами посчитаем нужным. А сейчас прошу меня простить, я на приеме у мэра. Не могу разговаривать.

Отключаюсь. Делаю глубокий вдох-выдох.

Эта ситуация выводит меня не на шутку. Завтра же позвоню Снежане.

Поворачиваюсь и натыкаюсь на презрительный взгляд девчонки. Слышала, значит, все…

21

Матвей

Столько холодного презрения во взгляде. Еще немного, и заморозит меня своими красивыми голубыми глазами.

И я опять хочу ее. Желание вспыхивает, как пожар…

Смотрю на нее с легкой усмешкой и делаю шаг в ее сторону.

И она не выдерживает этого немого противостояния, начинает первая:

— Ну вы даете, Матвей Александрович! У вас есть невеста, и вы так ведете себя! Просто, как… как…

Запинается. Видимо хочет подобрать подходящее слово, но это у нее не получается.

— Как кто? — Уточняю я.

Знаю я, как это выглядит со стороны. Но ничего не собираюсь объяснять…

— Как свинья! — Выдает это и перепуганно округляет глаза. Даже делает шаг назад…

Смотрю на нее и опять усмехаюсь. Получай, Матвей Александрович! Раз решил приставать к девчонке, к которой не должен.

— Да, Ксения, именно как свинья я и веду себя. — Киваю, а сам медленно приближаюсь к ней.

— Вы что делаете? — Возмущенно восклицает, продолжая пятиться назад.

— Дурею от тебя… — Едва слышно рычу.

И не останавливаюсь…

— Ну вы даете! Наглости вам не занимать!

На лице девчонки эмоции, как калейдоскоп, сменяют одна другую. Давно я не видел настолько открытых представительниц прекрасного пола.

Ксения — просто клад! Никаких масок, одни чистые эмоции… И сейчас эти эмоции не самые дружелюбные по отношению ко мне.

Долго отступать у нее не получается. Упирается спиной в стену здания. В следующую секунду я уже нависаю над ней.

Провожу костяшками пальцев по ее щеке и задумчиво произношу:

— Что ж меня так тянет к тебе?

Ее глаза округляются еще больше. И столько в них возмущения!

— Что??? У вас невеста! И вы смеете мне все это говорить?

Ничего не отвечаю на ее тираду.

Она дергается в попытке улизнуть, но я ее не отпускаю.

Провожу большим пальцем по ее нижней губе. И в следующую секунду наклоняюсь, чтобы поцеловать, но она уворачивается.

Улыбаюсь, гипнотизируя ее взглядом. Все сопротивляется…

Не хочет признавать, что между нами химия. И никуда мы не денемся с этой подводной лодки нашего взаимного притяжения…

— Матвей Александрович, отпустите меня. — Хмуро смотрит на меня Смирнова, поджимая свои восхитительные губки.

Прищуриваюсь, рассматривая ее