захочется заявить на тебя права, мне не хочется. Мне сейчас и так трудно. Давай не будем делать еще труднее.

— А как же наша ночь? — Он отпустил свои руки, продолжая в упор смотреть в ее глаза. — Разве это для тебя ничего не значит?

— Максим, это была минутная слабость. Я тебе очень благодарна, что оказался рядом со мной в тот момент и смог привести меня в сознание. Но это ничего не значит.

— Давай зайдем к тебе и поговорим обо всем.

— Нам не о чем разговаривать. Нам лучше сделать вид, что ничего не было.

— Не было? Не было? — он повысил голос почти до крика. — Да я с ума от тебя схожу! Настя, не дури. Я не смогу без тебя. Ты мне нужна каждый день, каждое мгновение!

— Тебе только кажется. Пройдет время и ты поймешь, что это было минутное увлечение. — Она опустила голову, чтобы он не увидел ее глаза, в которых скапливались слезы. — Нам нельзя быть вместе. Ты же помнишь — три правила. Теперь уже два.

— Да плевать мне на какие-то там правила! Я. Хочу. Быть. С тобой! — почти взревел Макс.

— Прошу, не шуми. Соседи. Уходи. Дай мне сейчас время, мне надо подумать.

— Подумать? — он шумно вздохнул. — Сколько тебе надо времени? День-два, месяц, год? Я сдохну без тебя!

— Макс, прошу. Дай мне время.

Он отступил от нее на шаг, продолжая внимательно всматриваться в ее лицо.

— Хорошо, я дам тебе время. Но учти, что я не оставлю тебя, не отступлюсь. Я всегда буду рядом. — Он развернулся и побежал вниз по ступенькам.

Настя дрожащими руками достала ключ, открыла дверь, снова сползла по ней спиной на пол и разрыдалась.

— Господи, за что мне это все?

Глава 14

Макс был раздавлен. После игры, где Рия устроила истерику и ее пришлось отвозить в клинику, он не мог найти себе места. Настя отказалась встретиться с ним вечером. Потом сбежала от него после лекции. Он хотел побежать за ней, но его задержал Димон, который пристал с расспросами об игре и Рие. Макс отмахнулся от приятеля и поспешил к кабинету Насти. Но увидел, что к ней зашла Ольга, повернул обратно.

После лекций он снова поджидал ее недалеко от остановки, предложил подвезти, но она заскочила в автобус. «Что случилось, почему она меня избегает?», — Макс никак не мог понять мотивов поведения Насти. Ведь они были счастливы в ту ночь. И потом вместе провели самый фантастический день.

Она единственная женщина, которая переступила порог его квартиры, которая заснула и проснулась рядом с ним. Он понял, что она не искушена в сексе, стеснялась его, постоянно румянец заливал ее лицо: «Скорее всего ее Илья не любил свою женщину. Вот и хорошо, мы с ней научимся всему вместе». Под его руками она открывалась, как цветок под солнцем. Ему нравилось смотреть на нее во время пика наслаждения. Он пил ее крики удовольствия. Он пил ее, как самый вкусный нектар. Он шептал ей слова любви, слова восхищения ее телом, глазами, ею самой. Он говорил чистую правду, и не боялся признаться в своих чувствах. Настя в тот день не сказала ему о своих чувствах, но он находил их отклик в ее действиях, ее поцелуях, ее нежности. Видел искры наслаждения в ее глазах, когда своими ласками доводил до пика.

Он проехал к дому Насти, поставил машину так, чтобы она не заметила ее, поднялся на этаж, стал ожидать. К себе она не пустила. В разговоре он что-то такое увидел в ее глазах и понял, что сейчас лучше оставить ее в покое, дать ей подумать.

Что пошло не так? Что, черт возьми, произошло? Почему единственная женщина, с которой он хочет быть, от которой сходит с ума сейчас не с ним. Никто и никогда не уходил от него. Все девчонки бегали за ним. Настя первая, которая заставила сильно биться его сердце, желать ее. Макс вернулся в машину и поехал домой. Никого видеть ему не хотелось. Пить тоже не хотелось. Да и не любил он раздумья сопровождать алкоголем.

***

На следующий день он надеялся поговорить с Настей. Он видел ее несколько раз в коридорах универа, но не стал подходить, так как с ней кто-то постоянно находился. Когда после лекций подошел к кабинету, то он оказался закрытым. Добавила неприятностей Наталья Нежинская, филисофичка, которая застала его возле кабинета Насти.

— Соколовский, что Вы тут забыли? — тонким истеричным голосом начала она?

— Вам не все ли равно? — довольно грубо ответил он, надеясь, что та оставит его в покое.

— Что вы себе позволяете, студент? Вы, что не понимаете с кем разговариваете?

— Я все понимаю. Только не понимаю, какая Вам разница, что я делаю здесь.

— Как какая разница? Такое поведение не допустимо между студентом и преподавателем!

— Какое поведение? — он наклонил голову, прищурил глаз, пытаясь понять, что хочет от него эта нервная женщина.

— Недопустимое! Между студентом и педагогом! Этого не должно быть! Да она старше тебя и у нее есть жених! Это недостойное поведение!

— А Вы какое отношение имеете к моему моральному облику или облику Анастасии Павловны? — он смотрел на возбужденную раскрасневшуюся женщину, которая хватала ртом воздух, подбирая слова. — Я понял! Вы сами хотите занять место рядом со мной? Так какая проблема! Пошли, я вас оттрахаю так, что сидеть не сможете. Пошли? Вы никогда этот день не забудите.

— Да ты… Да я…, - она задохнулась своим криком.

— Так что не так? Пошли? К тебе или в гостиницу? — Он давил ее взглядом, постепенно наступая на нее. — Прости, к себе никого не вожу, кроме любимой женщины, а ты к таким не относишься, — он комично развел руки и сделал полупоклон.

— Я напишу на тебя докладную! — и она развернулась и быстрым шагом ушла.

Макс прислонился спиной к стене, закрыл глаза. Его разбирал смех. «Какая дура! Теперь эта сумасшедшая не будет давать проходу ни мне, ни Насте. Откуда они берутся?», — хохотал он про себя. — «Ректору она собралась писать. Да хоть книгу напиши. О том как хочу трахаться». Хорошо, что студенты в это время уже разбежались, свидетелей истерики Нежинской не было.

Макс вернулся в машину, хотел поехать к дому Насти, но передумал, поехал на тренировку, надеялся поговорить с Виктором.

На тренировке Семеныч нещадно гонял их, вымотал по полной. После тренировки Макс и Виктор в автоматах в холле Дворца спорта купили по бутылке воды, вышли на улицу.

— Посидим? — предложил Виктор, понимая,