И все же во внутреннем убранстве этой церкви есть одна любопытная деталь. Речь идет о картине, с художественной точки зрения ничем не примечательной: несмотря на то, что она названа «Христос с зайцем», на самом деле это пьета, которую можно найти во многих христианских храмах. Произведение это довольно древнее, оно было подарено приходу поместным сеньором Полем-Урбеном де Флери, владевшим «Бен-ле-Ренном» в XVIII веке. Возможно, оно не привлекало бы внимания посетителей, если бы оно не было искаженной, точнее, зеркальной копией полотна, написанного в 1636 году Ван Дейком, оригинал которого хранится в Музее изящных искусств Антверпена. Можно бесконечно долго рассуждать о тех или иных деталях «Христа с зайцем»: бесспорно, они обладают неким особым смыслом — но каким? Искатели сокровищ не упускают случая досконально изучить картину в поисках «ключа», но тщетно. Еще никому не удалось расшифровать «послание», заключенное в этой картине — или удалось, но удачливые «дешифраторы» не сочли нужным обнародовать свое открытие. Проблема в делах такого рода — то неизбежное переплетение истины и лжи, чистосердечия и надувательства, которое автоматически возникает при любой попытке истолковать символ. Тот, кому удается найти решение предлагаемого ребуса, всегда стремится утаить его от других. Порой из-за обычного тщеславия, а порой из-за веры в то, что истина может открыться лишь в конце долгого пути, который помпезно называют инициатическим. Дойти до центра темного холма невозможно, если тому не предшествовали этапы инициации, дающие право на вход в ту область, где темнота царит в своей полной силе.

Визит в церковь будет неполным, если по его окончании не заглянуть на прилегающее к храму кладбище, уединенное тихое место, избежавшее горькой участи кладбища Ренн-ле-Шато. Здесь никто не раскапывает могил в надежде отыскать баснословные сокровища, никто не тревожит покоя мертвых… Здесь есть лишь то, что тревожит воображение живых: гробница того самого Поля-Урбена де Флери, который подарил храму «Христа с зайцем». Точнее, тревожит и вызывает изумление тот факт, что могил у вышеозначенного сеньора… две, а даты рождения и смерти, начертанные на двух его могильных плитах различны. Об эпитафии «Он прожил жизнь, творя добро» твердо можно сказать лишь то, что это розенкрейцеровская формулировка. Вопросов по поводу этой гробницы множество. Почему на могильных плитах намеренно перепутаны даты? Почему у одного и того же человека (в чем нет никакого сомнения) две могилы? Какая из этих гробниц ложная, а какая настоящая? Любой поиск, предпринятый в Разе, рано или поздно приводит к этому двойному могильному камню, неизбежно вызывающему удивление. По всей видимости, кладбище в Ренн-ле-Бен не столь уж и нейтральное место, каким оно могло показаться на первый взгляд. Не стоит забывать о том, что на его месте когда-то, до прихода в Галлию Цезаря, находилось древнее галльское святилище. Об этом обстоятельстве некоторые люди прекрасно знали еще в XVIII веке, о чем свидетельствуют два погребальных памятника Поля-Урбена де Флери, бесспорно, члена братства розенкрейцеров. Они оставили знаки, которые сможет понять каждый, кто решится пройти через испытание, или, если предпочтительнее, инициацию. Все остальное можно смело назвать беллетристикой, написанной ради сенсации, в том числе и «научные» расшифровки «Истинного кельтского языка», воссозданного аббатом Буде.

Исследование таинственного Разе на Ренн-ле-Бен не заканчивается, хотя, не будем скрывать, именно это место является центром на нашей «сакральной карте местности». Если направиться к северу, а затем повернуть на восток, в сторону Мутуме, перед глазами появится деревня Серр, а далее, перед Арком, что находится в общине Пейроль, лучше всего сделать остановку в деревушке Понтий. Неподалеку от нее виден настоящий менгир, «Peyro Dréto» («Поставленный камень»), как называют его местные жители. Но, как верно заметил Пьер Жарнак в своем произведении, посвященном «делу» аббата Соньера,[22]«к вящей досаде древнего менгира, его престиж был неожиданно подорван появлением в округе памятника, сооруженного не в столь далекие времена. Его называют „Гробницей Арка“. Эта могила, упрятанная в куще деревьев, находится на краю обрыва, у маленького моста, перекинутого над пересохшим руслом источника Крус… Своей формой она напоминает параллелепипед, увенчанный усеченной пирамидой». Итак, монумент, отнявший славу у достойного менгира, — гробница, способствовавшая появлению самых различных гипотез, порой выходящих за рамки разумного. Существует мнение, что это знаменитая гробница, изображенная Пуссеном на картине «Аркадские пастухи», не раз появляющейся на страницах «дела Ренн-ле-Шато». Говорят даже, что это полотно, выставленное в Лувре, внимательно изучал кюре Ренн-ле-Шато во время своего пребывания в Париже, куда он отправился, дабы расшифровать найденные им в церкви документы: аббат даже приобрел его копию. И все же, как бы это ни разочаровало читателя, следует признать, что гробница у деревни Понтий появилась позже, чем картина Пуссена: таким образом, реальность и вымысел в некотором смысле поменялись местами. Благодаря документам стало известно, что «Гробницу Арка» возвел для своей усопшей бабушки некий Луи Гальбер, и произошло это… в начале XX века. Спустя некоторое время новый владелец этих мест, американец Льюис Бертрам Лоуренс, привел гробницу в надлежащий вид. Самое поразительное то, что пейзаж этой местности напоминает тот, что изображен на полотне Пуссена. Без сомнения, в этом кроется тайна. Ведь изречение «Et in Arcadia ego», которое пытаются разобрать пастухи на картине, сразу же напоминает о том, что Разе часто сравнивался некоторыми авторами с греческой Аркадией. Название реки Реальзе, вьющейся в долине Арк (и давшей имя государственному лесу, расположенному на юге), может означать «королевская вода». Пастух, изображенный на картине, касается рукой шеи другого пастуха, в то время как один из горных изгибов, виднеющийся позади настоящей гробницы, носит имя «Col d'Al Pastre». Очевидно, что Никола Пуссен сознательно стремился к тому, чтобы изобразить именно этот пейзаж — но зачем? Вот в чем вопрос! Как и в том, зачем в 1900 году Луи Гальберу понадобилось сооружать гробницу именно в этом месте. Удастся ли кому-либо проникнуть в эту тайну, побывать наконец в этой знаменитой Аркадии, где несет свои воды подземная река Алфей?

Остается лишь добавить, откуда пошло название деревни Арк. В ее имени можно увидеть и area («арка, свод»), и arcane («секрет»). Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы сделать из «Гробницы Арка» и картины Пуссена (чья «зеркальная» копия находится в Англии) ключ ко всем тайнам Разе. Но, к сожалению, вплоть до сегодняшнего дня никому не удалось им что-либо открыть: тайный смысл картины или ее изречения по-прежнему остается тайным. Что же касается имени Арк, его истинное значение заставит любителей тайн приуныть: слово «Арк» произошло от латинского «ахе» (во множественном числе «arces»), означающего крепость, цитадель.

Таким образом, в имени Арк закрепилась память о замке, когда-то находившемся на месте деревни. В этом факте нет ничего удивительного, особенно если вспомнить, что на западе, на склоне той же горы, сохранились руины замка Кустоссы. Вероятно, этот топоним происходит от латинского «custodia» («стража, сторожевой пост»), что не противоречит истине, поскольку замок действительно расположен в том месте, откуда лучше всего следить за тем, что происходит ниже, в долине Сальсы.