«Ох, — услышала Лиза у себя в голове ворчание Дракошкиуса, — чувствую, перестроили они домик-то внутри.»

Пройдя вестибюль, пологую лестницу на второй этаж и там два — под прямым углом — коридора, Печенюшкин и его друзья вслед за картоморами миновали высокие двустворчатые двери и оказались в круглом зале без окон. Здесь Росток церемонно, как только может это сделать картофелина на оранжевых ножках, поклонился и вышел в те же двери вместе со свитой.

Зал был не маленький — примерно полтора дракона в диаметре, если считать с вытянутым хвостом. Здесь, наверно, ожидали приема: вокруг низеньких столиков было расставлено десятка три разновеликих диванов, диванчиков и кресел. Все они были обтянуты одной тканью — в мелкую бело-зеленую шашечку.

На одном из диванов, прямо великанском, Дракошкиус разместился не без комфорта. Лиза осторожно присела в кресло и соображала — если дверь только одна, куда же проходят те, кто удостоен сомнительного счастья лицезреть короля.

В поисках второго выхода девочка оглядела даже потолок, в центре которого чуть выступал круглый, матового стекла, плафон. Он и подобные же, но поменьше, плафоны, вделанные в стены, давали ровный, похожий на дневной, свет. Лиза, вдруг, еще раз подняла глаза на потолок. Не может быть! У нее тревожно заныло в животе. Очень-очень медленно, но неумолимо потолок опускался прямо на них.

Отчаянно вскрикнув, Лиза бросилась к дверям и безуспешно попыталась их распахнуть. С таким же успехом стоило биться о каменную стену! Коварство картоморов оказалось безграничным.

«Сядь, Лизонька, — успокаивающе пробасил дракон. — Молодой барышне не пристало суетиться.»

«Уместно вспомнить поэта Маяковского, — заметил Печенюшкин. — Как там он писал? „Потолок на нас пошел снижаться вороном…“»

«Погубить хотят, — загрустил Дракошкиус. — Нет, чтобы встретиться за круглым столом. Печеночный паштет, валерьяновый коктейль, взбитые сливки… А потом, за чашечкой кофе, спокойно обсудить все проблемы.»

Лиза ошарашенно глядела на своих невозмутимых спутников.

Потолок полз вниз. Он уже приминал пушистую шерсть на головах дракона.

«Вы знаете, дорогой Печенюшкин, — продолжил Дракошкиус, немного пригибаясь, — теперь, выйдя в отставку, я каждое утро занимаюсь физзарядкой, обливаюсь ледяной водой, пролетаю по сорок три круга над главным фантазильским стадионом. Мне кажется, что я родился заново. Столько сил! Энергия! Бодрость! Да вот, не изволите ли взглянуть?»

Дракон сполз с дивана на пол, присел на задние лапы, передними уперся в потолок, откинув назад головы, и напряг мышцы. На несколько секунд потолок замер в неустойчивом равновесии, потом что-то глухо лязгнуло, затем дико заскрежетало, и свод над героями все быстрее и быстрее пошел вверх.

Когда он принял прежнее положение, Великий Маг в отставке, выросший против обычного еще раза в два, застыл грандиозной, поражающей воображение колонной.

Потолок остановился, хотя оглушающий скрежет все нарастал и нарастал. Лиза заткнула уши, но внезапно пол и стены содрогнулись, и все стихло.

«Слабоват механизм, сломался,» — объяснил Печенюшкин, потягиваясь.

Дракон дал полюбоваться собой еще некоторое время, затем уменьшился до привычных своих размеров и вновь расположился на диване.

«Поверьте, любезный Пиччи-Нюш, — возбужденно пояснял Дракошкиус, — здесь все дело в хвосте! Расположенный правильным образом, он создает третью, дополнительную опору. Вспомните Медного всадника в Санкт-Петербурге. И, кроме того, это значительно экономит силы…»

Лиза машинально смахнула пот со лба, нашла в кармане платок, вытерла лоб еще раз.

«Глянь-ка вниз, — посоветовал Печенюшкин, улыбаясь. — Только не бойся.»

Девочка, сидевшая в кресле с ногами, ахнула.

Мраморный пол под ними раскалился докрасна. Горячий воздух поднимался вверх, и очертанья всех предметов вокруг чуть подрагивали в нем. Задымились и вспыхнули ножки у мебели.

«Горим, как шведы. — Печенюшкин спокойно доставал из кармана плитку шоколада „Гвардейский“. — Фабрика имени Бабаева. Московский. Любишь, Лизонька?»

Он отломил девочке половинку, другую сунул в рот, облизнулся и, скомкав обертку, запустил ее в стену. На том месте, куда попал бумажный шарик, возник и загудел негромко вентилятор. Горячий воздух вместе с дымом устремился к отверстию.

Жар ощутимо спадал.

«Лиза! — мечтательно произнес мальчик. — Мы ведь ни разу с тобой не танцевали! Что у вас сейчас популярно в городе? Впрочем, неважно. Есть танцы неувядаемые. Позвольте пригласить вас на вальс, барышня!»

«А, была-не была!» — пронеслось в голове у Лизы. Она отважно спрыгнула на раскаленный мрамор пола и, не чувствуя боли, протянула руку кавалеру.

Ах, какой это был танец! Восторг и упоение! Если б видели девочку ее друзья по танцевальному кружку. Даже саму Тамару Арнольдовну, преподавательницу и Лизиной, и более старших групп, очаровало бы такое зрелище. А каким бесподобным партнером оказался Печенюшкин! Дракошкиус же без всяких инструментов искусно пел, подражал оркестру и аплодировал в такт.

Музыка и пламя, свиваясь, бушевали над залом.

Казалось, танец не кончится никогда, но мелодия прекратилась, и обессиленная Лиза упала в кресло. Мебель горела, не обугливаясь и не сгорая — сияние пламени окружало девочку и ее спутников.

«Пора им понять, наконец, что нельзя подходить к нам с обычными мерками,» — ворчал дракон.

«Я теперь кто — йог или тоже волшебница?» — улыбаясь спросила Лиза у восхищенного Печенюшкина.

«Ты — саламандра, — ответил тот не задумываясь. — По легендам — это прекрасная ящерица, та, что танцует в огне, не сгорая.»

«Фу-у, ящерица! Они противные!»

«Но только до поры. А потом превращаются в красавиц.

Вспомни Хозяйку Медной горы. Вспомни Царевну-Лягушку. Лягушки и ящерицы — родня. Стоп. Что это? Ого, новая атака. Обратите внимание наверх!»

Пол остыл, и исчезло пламя, но явно готовилась очередная гадость, поскольку плафон на потолке втянулся куда-то внутрь, и вместо него чернела дырка. И гадость, конечно, не замедлила последовать. Чуть раскачиваясь на толстой железной цепи, опускалась на героев огромная, зловещая бомба с двузубым, как бы рогатым хвостом.

«Хорошо еще, что они действуют последовательно, — размышляла Лиза. — А если бы сразу и огонь, и потолок упал, и отравленный кирпич на голову — то-то была бы неразбериха.»

Метрах в двух от пола бомба остановилась, громко и неприятно тикая. Толстая, серая, она походила на громадную акулу, и на боку ее белой краской была выведена буква «А». Девочка с недоумением смотрела на страшилище, уже не понимая, надо пугаться или нет.

«Хорошо, Мурлыка Баюнович, что мы с вами не держали пари, — услышала она спокойный голос Пиччи. — Я почему-то считал, что следующим номером они пустят ядовитый газ.»