Эта капсула была идеей широко известного в военно-воздушных силах исследователя-физика, бригадного генерала Дона Фликингера. Проект Фликингера получил название «Человек в космосе как можно скорее». Сидящий в капсуле являлся объектом аэромедицинского исследования, и не более того. Во время самых первых полетов, по замыслу физика, в капсуле должен был находиться шимпанзе. Фликингер, естественно, стал одним из тех пятерых, кому поручили отобрать для «Меркурия» астронавтов – так они должны были называться. То, что НАСА вот-вот начнет отбирать людей для полета в космос, не предавалось гласности, но Скотт Кроссфилд об этом знал. Вскоре после запуска «Спутника-1» Кроссфилд, Фликингер и еще семь человек были избраны в особый комитет по подготовке к космическим полетам. Кроме того, Кроссфилд тесно сотрудничал с Фликингером при испытаниях скафандров во время разработки проекта «Х-15». Так что Кроссфилд подошел к Фликингеру и прямо сказал, что хочет стать астронавтом. Фликингер не просто любил Кроссфилда, но восхищался им. И он сказал: «Скотти, даже не пытайся, тебе откажут. Ты слишком независимый».

Теперь, когда Йегер покинул Эдвардс, Кроссфилд оставался самым многообещающим из пилотов, летавших на реактивных самолетах, и у него имелся вполне развитый эгоизм, как и у других знаменитостей Эдвардса. А еще он лучше всех из летчиков разбирался в технике. Фликингер рассказал ему, что проект «Меркурий» не подходит для истинных братьев прошлых лет, ветеранов тех славных дней в высокогорной пустыне, когда не было ни начальства, ни индейцев, когда пилот с бортинженером сперва забивались в ангар, а потом выходили и поднимали машину в воздух, долетали до звезд, приземлялись на дне высохшего озера и при этом успевали зайти к Панчо попить пивка. Фликингер объяснил, что первым в космос должен полететь шимпанзе… Что ж, все ясно, Кроссфилда это больше не интересовало. Как и большинство других пилотов, собиравшихся испытывать Х-15. Первый полет совершит обезьяна – все говорили только об этом. Слово «астронавт» означало «звездный путешественник», но на самом деле бедняге предстояло стать подопытным кроликом для изучения воздействия невесомости на организм и центральную нервную систему. Все члены братства знали, что по первоначальному проекту астронавт вовсе не должен быть пилотом в каком бы то ни было смысле. «Звездным путешественником» мог стать любой молодой человек с университетским образованием и опытом физически опасной работы, ростом не выше ста семидесяти семи сантиметров – чтобы уместиться в капсулу «Меркурия». В объявлении о наборе добровольцев упоминались не только летчики-испытатели, но и моряки-подводники, парашютисты, исследователи Арктики, скалолазы, ныряльщики, даже плававшие со скубами, офицеры, ветераны боевой подготовки и люди, на которых изучалось воздействие реактивного ускорения и повышенного атмосферного давления на военно-воздушных и военно-морских базах. От астронавта вовсе не требовалось никаких активных действий – только дать согласие.

Представители НАСА уже готовились опубликовать объявление, когда в дело вмешался сам президент Эйзенхауэр. Он предвидел, что начнется страшная неразбериха. Ведь записаться в добровольцы мог любой сумасшедший житель страны. Любой чиновник из Конгресса способен был замолвить словечко за любимого сына. Это же настоящий хаос! Отбор кандидатов затянется на месяцы, а неизбежная процедура проверки благонадежности – еще дольше. В конце декабря Эйзенхауэр приказал НАСА отобрать астронавтов из числа пятисот сорока военных летчиков-испытателей, пусть даже очень квалифицированных. Главное, что их личные дела всегда под рукой, они уже прошли проверку на благонадежность и их можно в любой момент вызвать в Вашингтон. В требованиях к кандидатам указывалось, что они должны быть не выше ста семидесяти семи сантиметров, не старше тридцати девяти лет, окончить школу летчиков-испытателей, иметь налет не менее полутора тысяч часов, опыт полетов на реактивных самолетах и степень бакалавра или равноценную ей. Этим требованиям соответствовал каждый десятый пилот. В отборочном комитете НАСА сомневались, что наберется достаточное количество добровольцев. Хорошо, если завербуется каждый десятый. Но этого мало – нужно двенадцать кандидатов в астронавты. Вернее, для самих полетов требовалось всего шесть человек, но предполагалось, что половина кандидатов отсеется, не выдержав скучной подготовки к тому, чтобы стать всего лишь подопытным кроликом внутри автоматически управляемой капсулы. В конце концов, в НАСА уже знали, о чем думают лучшие летчики-испытатели из Эдвардса. Первый Х-15 был построен осенью 1958 года. Кроссфилд и его коллеги – Джо Уокер и Айвен Кинчелоу – были полностью поглощены работой. Уокер был в этом проекте главным пилотом от НАСА, а Кинчелоу – главным пилотом от военно-воздушных сил. Кинчелоу установил на Х-2 мировой рекорд высоты – 126 тысяч футов, – и в военно-воздушных силах полагали, что из него получится второй Йегер… и даже нечто большее. Кинчелоу был настоящим героем и типичным летчиком-испытателем из фильмов: белокурый, симпатичный, сильный, яркая личность, чрезмерно честолюбивый и популярный среди сослуживцев и других пилотов. Будущее в военной авиации ему было обеспечено. В один прекрасный солнечный день Кинчелоу, как обычно, взлетел на своем F-104, но тут на приборной доске загорелась красная лампочка, и у него оставалась та самая секунда, за которую надо решить – катапультироваться или нет с высоты примерно в пятьдесят футов. Принятие решения осложнялось тем, что в F-104 сиденье выбрасывалось вниз вертикально, из брюха самолета. Кинчелоу попытался опрокинуть машину и катапультироваться вверх, но вылетел в боковом направлении и погиб. Его место в проекте «Х-15» занял его дублер, майор Роберт Уайт. А дублером Джо Уокера стал бывший боевой пилот морского флота Нил Армстронг. Кроссфилд, Уайт, Уокер, Армстронг – у этих ребят не было времени даже подумать о проекте «Меркурий». Этот проект вовсе не означал завершение программы «Х-15». Испытания Х-15 должны были продолжаться с целью разработки настоящего космического корабля, на котором пилот смог бы отправиться в космос, спуститься в атмосферу и приземлиться. Большое внимание уделялось тому, чтобы Х-15 «приземлялся с достоинством», а не просто плюхался в воду, как капсула «Меркурия». Пресса проявляла к Х-15 огромный интерес, потому что это был единственный в стране космический корабль. Репортеры называли Кинчелоу «мистер Космос», так как ему принадлежал рекорд высоты. После его смерти они присвоили этот титул Кроссфилду. Все это очень надоедало, но ребятам надо было привыкать. Проект «Меркурий», в котором человек превращался в живое пушечное ядро, вызвал много паники. Любой пилот, вошедший в капсулу, переставал быть пилотом. Он становился подопечным лабораторным животным, с головы до пят обвешанным медицинскими датчиками. Летчикам приходилось сражаться с этой медицинской чепухой на каждом шагу. Скотт Кроссфилд, поколебавшись, согласился повесить на себя приборы для контроля сердцебиения и дыхания в космических полетах, но отказался от анального термометра. Пилоты, давшие согласие заползти в капсулу «Меркурия» – именно в капсулу, замечали все, а не в корабль, – должны были называться «астронавтами». Но на самом деле они становились подопытными кроликами, опутанными проводами по всему телу. Никто, находясь в здравом уме, не стал бы десять-пятнадцать лет рисковать жизнью, взбираться на пирамиду и в конце концов на купол мира – Эдвардс… только затем, чтобы превратиться в подопытного кролика с колотящимся сердечком, сжавшегося в комок в капсуле и опутанного проводами.