– Что я должна делать?

– Об этом ты узнаешь завтра. Не торопи события. Завтра в пять часов вечера подойдешь к «Интуристу». Туда подъедут мои люди и дадут полный расклад твоей предстоящей работы. И не вздумай пропустить мои слова мимо ушей. С тобой никто не шутит.

Сжав кулаки, я утвердительно кивнула и встала. Глобус проводил меня до машины. Я чувствовала, что могу разреветься в любую минуту…

Как только джип остановился у «Интуриста», я выскочила и бросилась в ресторан. В центре зала стояла Катерина и, бурно жестикулируя, что-то говорила бармену. Увидев меня, она замолчала.

– Все нормально, – сказала я. – Можешь закрыть рот. Это не привидение. – Я обняла ее.

– Все обошлось? – с надеждой спросила Катерина. Она была перепугана.

– Мне кажется, что все только начинается.

– Но ведь тебя отпустили?

– Отпустили, но только до завтра.

Я перевела дыхание и поведала о том, что произошло в доме Глобуса. Катька внимательно меня слушала, но тут администратор позвал ее на сцену, и она ушла, бросив на ходу:

– Садись за столик, потом поговорим.

Я села за столик у стены и заказала виски. От нескольких глотков мне стало еще хуже, настроение испортилось, я готова была поплакаться в жилетку первому встречному. Перед моими пьяными глазами вставал Мазай и целое море крови, затем Глобус с пистолетом, ледяной взгляд, от которого спину покрывал холодный пот. Меня била мелкая дрожь.

Наверное, правду говорят, думала я, что у влечения человека три источника: душа, разум и тело. И только их единство порождает любовь. По прошествии нескольких лет жизни с моим бывшим мужем мне стало ясно, что у нас остался всего один общий источник – тело. Не было в нашей семье ни общих интересов или увлечений, не было общности душ, взаимоуважения, взаимопонимания, не было сопереживания. Я начала замыкаться в себе, училась быть сильной. Наши отношения колебались все с большей амплитудой, от жара до мороза. Таких перепадов не выдерживают даже скальные породы, проходит время, и они разрушаются. То же самое произошло и с нашей семьей. Мы расстались, и я начала приходить в себя от диктаторства, вечного прессинга, изматывающего душу. Все люди разные. Кто-то ищет всю жизнь, ошибается, обжигается и снова верит, а кто-то больше не хочет повторений. В последнее время я руководствуюсь вторым и пребываю в состоянии нелюбви. Есть такая страшная штука, как одиночество. Особенно страшно одиночество в семейной жизни. В моей бывшей семейной жизни всегда получалось так, что со своими проблемами я оставалась один на один с собой. Все это тяготило меня. Я развелась и ни разу об этом не пожалела. Теперь я знаю точно – мое сердце на замке, а ключи к нему навсегда утеряны.

В этот вечер Катерина пела так искренне, что у меня покатились слезы. Заметив это, она помахала мне рукой и жестом показала, чтобы я немедленно взяла себя в руки. Кое-кто заметил наш безмолвный разговор. Люди стали оборачиваться на меня, и я пока зала Катьке кулак, давая понять, что не хочу, чтобы на меня обращали внимание. В конце концов могу же я позволить себе хоть изредка быть слабой и беззащитной? Катерина вновь затянула песню о грустной любви, в зале погас свет, на столах зажглись свечи. Я смотрела на свечу, пила виски и смахивала слезы. Меня охватила жуткая тоска, и я почувствовала, что еще немного, и я уже готова буду посадить рядом с собой первого попавшегося официанта, чтобы поплакаться на свою неспокойную и несложившуюся жизнь. Почему-то мне вспомнился случай, когда мой муж уехал в командировку, а я случайно встретилась с его близким другом в каком-то супермаркете. Мы уже давно симпатизировали друг другу и без лишних разговоров поехали ко мне домой. Мы провели прекрасный вечер. У меня не было необходимости что-то изображать, казаться иной, чем я есть на самом деле. Мы непринужденно болтали обо всем на свете, а потом он встал, взял меня на руки и понес на кровать. В ту ночь я ни о чем не думала и только потом поняла, как это здорово – лежать с мужчиной в одной кровати и ни о чем не думать. Пока отсутствовал муж, мы почти не вылезали из постели. Мой любовник закидывал меня розами, готовил завтраки, приносил их в постель. Я влюбилась по самые уши и, к своему стыду, почувствовала, что мне нравится обманывать мужа. Я отчетливо помню нашу последнюю ночь накануне возвращения мужа из командировки. Мы не спали. Мой любовник настойчиво допытывался, где и когда мы увидимся в следующий раз. Утром мы распрощались. Он – до следующей встречи, а я – навсегда. Вечером к нам с мужем пришли друзья. Среди них был и мой любовник. Мы сидели напротив друг друга, смотрели в глаза, и неожиданно для себя я положила ногу под столом ему между ног. Через несколько минут мы стояли на балконе, тесно прижавшись друг к другу, и выясняли отношения. Он был крайне настойчив, уговаривал меня переехать к нему, но я не соглашалась. Я даже не могла представить, как я смогу сказать об этом мужу. А затем мы не удержались и, забыв обо всем, слились в страстном поцелуе. Открыв глаза, я увидела, что у входа на балкон стоит мой муж и внимательно наблюдает за происходящим. Я ждала, что сейчас разразится жуткий скандал, и это послужит поводом для развода, но никакого скандала не последовало. Муж сделал вид, что ничего не случилось. Я осталась с ним, а его друг навсегда уехал из города. С тех пор прошло много времени, я развелась с мужем и жалею о том, что тогда так и не захотела прислушаться к своему сердцу…

Рядом с моим столиком появилась Катька. Я и не заметила, когда закончилась музыка.

– Хорош раскисать! Посмотри, на кого ты похожа, – прошептала она.

– На кого?

– На размазню, вот на кого!

– Что ты взъелась? В конце концов я могу расслабиться или нет?

– Не можешь и даже не имеешь права. Ты всегда была сильной. Если ты перестанешь быть сильной, что тогда останется делать мне?

Я вытерла слезы и постаралась взять себя в руки.

– Извини, я в полном порядке. Катька сделала знак официанту, чтобы он принес виски.

– А тебе разве не нужно петь? – растерялась я.

– Я имею право на пятиминутный отдых. Я не робот. Я же пою вживую. У меня уже голосовые связки болят.

– Ты поешь вживую? – опешила я.

– А ты как думала?

– Не проще ли записать голос?

– Проще, только хозяин никогда на это не пойдет. У нас же ресторан класса VIP. Если я буду петь под фонограмму, мне никто не будет платить те деньги, которые я получаю сейчас. Ладно. Так что у тебя с Глобусом?

– Ничего хорошего. Завтра в пять часов вечера я должна как штык быть у «Интуриста».

– Для чего?

– Глобусу нужно выставить какого-то коммерсанта на деньги, и он не нашел для этого кандидатуры лучше, чем я.

– А ты-то тут при чем?

– При условии, что я окажу Глобусу эту услугу, если, конечно, это вообще можно назвать услугой, ко мне не будет никаких претензий относительно смерти Мазая.