Маленький индеец замер в некоем вызове, так что ни одна его мышца не двигалась. Только высушенная рука подкидывала и ловила следующий камень.

– А ты кто ещё такой? – настороженно спросил подросток, заметив Ньютона, и камень замер в его руке.

Совершенно растерянный, Ньютон только вопрошающе посмотрел на учителя, и тут же почувствовал безболезненный толчок в плечо.

– Вам меня не взять, чёртовы прихвостни режима! – торжественно воскликнул мальчишка и пустился наутёк.

Однако малыш особенно не спешил. Он оборачивался, сверкал оранжевыми глазами, в которых горел воинственный детский азарт, и корчил рожи. И не только Гуру и Ньютону, но и обеспокоившимся хранителям.

– Кто он? – спросил Ньютон учителя.

– Да парнишка один, – непривычно тёплым тоном ответил Гуру. – Пробудился недавно, совсем ещё птенец! Мне посчастливилось быть рядом с ним, когда это случилось. Я предложил ему помочь освоить снохождение, как мы предложили тебе – но этот чертёнок, видимо, туго соображает! – учитель хохотнул. – Не понимает, что я такой же настоящий, как он, и принимает меня за хранителя…

Ньютон покосился на Гуру осторожным взглядом и решил, что мальчишку можно понять – вид этого могучего мужчины, в первую очередь, настораживал.

– Эх-эй! Давайте! Поймайте меня!

– Но вот он уже неделю преследует меня, – продолжал учитель. – Находит ведь каким-то образом! Не подходит, зато дразнит и требует, чтобы я его поймал!

Снующий между живыми тенями парнишка хохотал, и смех его не могли поглотить даже глухие двери и стены.

– Может, он так проверяет вас? – предположи Ньютон.

– Не понял, – лицо Гуру посерьёзнело.

– Может, он хочет, чтобы вы его поймали, потому что пока этого не произойдёт, он не будет уверен, что вы достойны его обучать?

Гуру помрачнел, и Ньютон тут же прикусил язык.

– Ну, чего вы там? Трусите? И правильно трусите! – малыш гоготал. – Все боятся связываться с великим Хосе!

– Интересная мысль, – ответил, наконец, Гуру, массируя большим и указательным пальцами квадратный подбородок. – И что же мне теперь, ловить его? – спросил он, будто серьёзно ждал, что Ньютон ответит, а затем убрал руку от лица и просиял. – У меня тоже появилась интересная мысль. Ньютон, поймай его ты!

– Я? – Ньютон не поверил ушам.

– Да, – Гуру хитро подмигнул. – А что? Скажем так, для тебя это будет испытание боем, а меня изрядно позабавит. Давай! Раз уж мы теперь оба – «прихвостни режима».

Ньютон сглотнул и повернулся к мальчишке, озабоченное лицо которого сразу озарила ухмылка, и он продолжил дразниться пуще прежнего:

– Давай же, пёс! Только не споткнись на своих туфельках!

Ньютон бросился вперёд. Мальчишка завизжал и помчался наутёк. Оба они бежали так быстро, как невозможно было бы в реальности. Двери слева и справа от них замелькали стремительным конвейером.

– Стой! – кричал Ньютон, подбегая к мальчишке почти вплотную и протягивая руку. Но каждый раз тот ускользал от него, неожиданно сворачивая с главного коридора в побочные ходы.

Не оборачиваясь, беглец то и дело швырял в преследователя камни, а преследователь отбивался правой рукой, то и дело, пропуская камни, летящие с левой стороны. Редкие удары в грудь, в плечи оказывались совершенно безболезненными.

Наконец, свернув в узкий короткий коридор, заканчивающийся тупиком, Ньютон улыбнулся, предвкушая победу. Мальчишка обеспокоенно оглядывался, продолжая бежать. Он больше не кричал, не визжал и не дразнился, сознавая неизбежную поимку.

Ньютон вытянул руку, готовясь схватить подростка за плечо, но внезапно парнишка просто испарился. Ньютон чудом успел остановиться и не налететь на дверь в конце коридора. Он замер, огляделся по сторонам – коротышка исчез.

Решив, что беглец попросту проснулся, азарт в Ньютоне угас. Он поджал губу и собрался вернуться назад, чтобы выслушать разочарованную тираду Гуру. Но что-то заставило его помедлить. Какой-то намёк! Чьё-то дыхание справа! Малыш всё ещё здесь…

Ньютон сосредоточился на серых почти не движимых потоках энергии, пронизывающих всё вокруг, и заметил в этой паутине пульсирующее и сияющее пятнышко. Крошечный волчок, с трудом различимый на фоне общей энергии, из которой состояли двери и стены. Волчок медленно скользил мимо него прямо по стене. Ньютон улыбнулся, и пятнышко тут же замерло – притаилось и задрожало.

– Вот ты где! – выпалил Ньютон, протянул руку к пятну и, нащупав нечто живое, буквально вытянул мальчишку из стены.

Паутины энергии погасли, и коридор обрёл прежний вид. Ньютон держал беспомощно хлопающего глазами мальчишку за плечо, и изумлённо изучал то его макушку, покрытую косичками-змейками, то смешное смуглое лицо. В конце концов, он рассмеялся и отпустил парнишку, чувствуя, что теперь тот никуда не денется. Так и оказалось.

– А ты быстрый, гринго, – протянул коротышка так важно, будто его оценка равнялась похвальбе диктатора.

– А ты вёрткий, Маугли, – ответил Ньютон и покосился на стену. – Как ты это делал? В смысле, как тебе удалось исчезнуть?

Мальчишка расцвёл самодовольством.

– Научишь? – спросил Ньютон, стараясь подавлять смех, вызванный непонятной радостью этой удивительной встречи.

Беглец кивнул, затем протянул сухую жилистую руку с белой ладошкой и представился:

– Хосе!

– Ньютон.

Они улыбнулись друг другу и сцепились в крепком рукопожатии.

Хосе всё время важно улыбался. Его глаза, пылающие тропическим солнцем, казались не по возрасту мудрыми, но исключительно в моменты его молчания. Стоило же парнишке заговорить, всё вставало на свои места.

– Ньютон! – когда он гоготал, за пухлыми коричневыми губами обнажались жёлтые зубы и тёмные бреши в местах их отсутствия. – Ну и имечко! Тоже учёный что ли? Или родственничек?

– Нет, – терпеливо отвечал Ньютон, немного задетый дерзостью мальца. – Это прозвище. Тебе тоже лучше бы придумать прозвище. Так говорит Гуру. В мире снов лучше не раскрывать друг другу своих настоящих имён и личностей.

– А это и так прозвище. У нас всех так в роду звали. И деда, и папашу моего! И вся наша деревня – Хосе! Все – Хосе, и я – Хосе!

Хосе оказался кубинцем с испанскими корнями. Ньютон удивлялся его отменному владению русским языком, пока Гуру не объяснил:

– В мире снов все говорят на едином языке – на языке разума. Это происходит благодаря тому, что здесь наш разум подпитывается энергией мира снов, а в энергии этой растворено столько диалектов и языков, сколько существовало за всю историю человечества. В данном случае разум можно считать синхронным переводчиком. Например, ты думаешь и говоришь на русском, Хосе – на испанском, но оба вы понимаете друг друга благодаря тому, что при коммуникативном контакте твой и его разум подстраиваются под частоту друг друга и транслируют слова собеседника уже в переводе.