– Подожди, – я тоже поторопился выйти из беседки и достал пистолет.

То, что было еще несколько минут назад Михаилом, попыталось встать, медленно, неуклюже и издавая невнятное мычание… Страшно, страшно вот так смотреть, даже когда совместил мушку и целик у него на лбу…

Пах! И тяжелое тело, дернув головой, рухнуло вниз.

– Прости, – сказал я и подошел ближе, чтобы убедиться, что все закончено.

– Надо уезжать, – сказал Григорий, повесив оружие на плечо.

– Согласен. Пойдем, подумаем, в дом к Илье сходим, когда рассветет.

Когда, стараясь не шуметь, вошли в гостиную, обнаружили следующую картину: Никита сидел в кресле напротив дивана со спящей «снегурочкой» и внимательно ее рассматривал.

– Завтракать будешь? – тихо наклонился я к нему.

Он в ответ кивнул.

– Тогда в ванную, одеваться и за стол.

Никита послушно встал и пошлепал босыми ногами наверх, еще пару раз обернувшись на диван, а я поставил на плиту чайник и принялся нарезать остатки сыра и колбасы на бутерброды.

– Иваныч, как думаешь, в город сможем прорваться?

– Не знаю теперь уже… Если они тут в поселке такими табунами шатаются, то что в городе твориться? А что там тебе?

– В охотничий же…

– А, так у этого Ильи, – Иваныч покосился на диван и чуть понизил голос, – в коттедже пошукаем… Сколько охраны было, человек восемь?

– Да, около десятка.

– Ну вот, думаю, разживемся стволами, а в город нет… Если только на танке, – хмыкнул Иваныч, – у тебя есть танк?

– Нет.

– Вот и забудь.

– А что думаешь про вояк на КП армии?

– Нет, – помотал головой Иваныч, – слишком близко от города, не жизнь, а сплошная полундра будет… Деревнями уходить будем, может, и найдем место, где пристроиться.

– А куда?

– В смысле?

– Ну, направление? Запад, восток?

– Это я тебя послать могу, по направлению, а тут думать надо…

– Тогда предлагаю найти ПВД[1], переждать, а там уже ясно будет, куда двигаться.

– Не возражаю, надо только связь нормальную найти… У водителей фур обычно неплохие станции стоят в машинах.

– На «форде» С.В.А.Т.-овском антенна внушительная стоит.

– А, ну вот, обязательно его сюда перегнать надо, – сказал Иваныч, выключив плиту и поставив чайник на керамическую подставку на столе, и добавил, – Миша сказал, что ключи у него вроде.

– Да…

– Я схожу.

Иваныч вышел, прихватив моего «моссберга», и вернулся спустя несколько минут, когда мы с Никитой уже жевали бутерброды и пили чай. Он сложил на тумбочке в коридоре черный разгрузочный жилет Михаила, разулся и прошел наверх, в ванную.

– Глова болит… – уселась на диване «снегурочка» в своей нелепой пижаме.

– Иваныч! – крикнул я наверх, подойдя к лестнице.

– А?

– Там в ванной комнате аптечка, принеси.

– Хорошо.

– Я там цитрамон вроде видел, – сказал я, и, кивнув на бутерброды на столе, сказал, – садись, ешь.

– Не хочу.

– Ешь! Через не хочу, садись и не выделывайся.

– Ты! Ты… – у «снегурочки» намокли глаза, – я же всех! Всех потеряла!

– Он тоже всех потерял, – кивнул я на Никиту, – возьми себя в руки уже.

Никита перестал жевать, отложил бутерброд, подошел к «снегурочке» и, взяв ее за руку, потянул к столу. Она подчинилась, но остановилась и, шмыгнув носом, сказала:

– Мне в ванную надо сначала.

– Никит, проводишь?

– Он важно кивнул, и, не отпуская руки девушки, повел ее вверх по лестнице.

Завтракали молча, Никита не сводил глаз от хоть и зареванной, но чего уж там, красивой блондинки, к слову, крашеной. Иваныч что-то себе думал, изучая восточный рисунок на заварном чайнике, а я смотрел на всех по очереди и думал, как и куда нам теперь такой компанией срываться.

– Спасибо, – допив чай, сказала «снегурочка», – мне надо в дом попасть… И у меня самолет через час.

– Самолет был у твоего отца, а там, куда он хотел лететь, поверь, ты не нужна… Ну разве что… – продолжая рассматривать чайник, сказал Иваныч, – Да и как ты поедешь через забитый мертвяками город?

– Вы меня не сопроводите? – искренне удивилась она, пропустив мимо ушей первую фразу Иваныча.

– С чего это? – ответил я.

– Эм… Ну, там же самолет…

– А куда он полетит?

– Я не знаю.

– А откуда он и чей?

– Я не знаю.

– И ты думаешь, что тебе надо на этот рейс?

– Я не знаю, – ответила она, как-то сникла, опустила голову и тихо начала плакать, подвывая и собираясь закатить истерику.

Я молча встал, набрал воды в две кружки, одну с размаху выплеснул ей в лицо, а вторую подставил ей.

– Выпей и успокойся.

Ошарашенная таким беспардонным обращением, она сразу перестала ныть и, вытирая лицо, сначала что-то попыталась сказать, а потом взяла кружку и плеснула из нее на меня… Обстановку разрядил Никита: он, тыкая пальцем то в меня, то в «снегурочку», начал хохотать, впервые я услышал его смех, забавный такой, мультяшный.

– Ну что за детский сад – штаны на лямке? – покачал головой Иваныч, – Зовут-то тебя как?

– Лера, – слабо улыбнулась она, и, надергав из коробки на столе бумажных салфеток, часть из них протянула мне.

– Я Григорий Иваныч, можно просто Иваныч, это Никитка, а это… – вздохнул и пригладил усы Григорий, – Это Влад.

– И что же мне теперь делать? – спросила Лера, скомкав использованные салфетки.

– Для начала одеться… Мы собираемся посетить твой дом, можешь пойти с нами.

– Нет! – замотала она головой, – я не пойду туда! А! Там же в холле сумки и чемоданы. Мои два чемодана небольших там, белые такие, на колесиках… Там еще рисунок волной.

– Ясно, – ответил я, – только ты уверена, что все, что в чемоданах, тебе будет нужно? Там есть какая-нибудь спортивная или туристическая одежда, обувь?

– Зачем?

– Затем, что убегать от мертвяков проще в кедах, кроссовках или вон, в берцах, чем в туфлях на шпильке.

– А, в этом плане… Ну, в гардеробной в моей комнате осталась кое-какая спортивная одежда, на втором этаже рядом с амурами комната.

– Рядом с кем?

– Барельефы. Амуры на стенах с двух сторон от двери.