Маргарет несколько раз открыла рот, потом закрыла и сказала:

– Где же вы будете спать?

Ангус наклонился к ней, от его близости на нее пахнуло жаром.

– Я не буду спать. В этом-то вся сложность.

– Ох. Я… – Маргарет была не настолько невинна, чтобы не понять, о чем речь, но, конечно, не была настолько опытна, чтобы понять, как нужно отвечать в такой ситуации. – Я…

– Интересно, там опять дождь? – спросил он.

Маргарет заморгала от такой быстрой перемены разговора. Она наклонила голову набок, прислушиваясь к легкому шороху дождя по крыше.

– Я… да, кажется, дождь.

– Хорошо. Лучше, чтобы было холодно.

И с этими словами он нетвердой походкой вышел из комнаты.

Маргарет постояла с минуту, окаменев от изумления, после чего подбежала к двери и высунула голову в коридор – как раз вовремя, чтобы увидеть, как высокая фигура Ангуса исчезает за углом. Маргарет немного задержалась в дверях, не понимая, в сущности, чему она так удивляется – тому ли, что он ушел так неожиданно? Или тому, что она позволила ему вольности, какие никогда не позволила бы никому, кроме мужа?

В действительности же дело было в том, что она просто понятия не имела, что такие вольности вообще существуют.

Или, может быть, подумала она в смятении, может быть, на нее и впрямь подействовало ошеломляюще, что он был так… да, так восхитителен, она даже не заметила, как эта рубашка сползла с нее, что ее груди торчали напоказ всему свету.

Или хотя бы напоказ Ангусу…

Маргарет вздрогнула и закрыла дверь. Потом немного подумала и заперлась. Об Ангусе она не волновалась. Он, должно быть, в дурном настроении, но никогда и пальцем ее не тронет.

Маргарет не понимала, откуда она это знает. Знает, и все тут.

Но никто не знает, какие головорезы и идиоты могут встретиться на постоялом дворе, особенно в Гретна-Грин, который, как ей казалось, видел больше идиотов, чем положено одному городу, поскольку сюда все бегут венчаться.

Маргарет вздохнула и топнула ногой. Что же делать? Что же делать? Тут в животе у нее забурчало, и она вспомнила, что кранахан все еще стоит на столе. – Почему бы не съесть его? Пахнет он восхитительно. Она села и принялась за еду.

Ангус вернулся на постоялый двор через несколько часов, он озяб, промок и чувствовал себя так, словно был в сильном подпитии. Дождь, конечно, пошел снова, поднялся ветер, и пальцы походили на сосульки, примерзшие к плоским снежкам, в которые превратились кисти рук.

Ангус не очень владел замерзшими ногами, и пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он сумел подняться на верхний этаж трактира. Он прислонился к двери своей комнаты, поискал ключ, потом вспомнил, что не взял его с собой, повернул дверную ручку и, когда дверь не открылась, раздраженно заворчал.

Иисусе, виски и Роберт Брюс, зачем он велел ей запереть дверь? Неужели он действительно так сомневался в своем умении владеть собой? В таком состоянии он никак не мог бы взять ее силой. Нижняя часть тела до того замерзла, что он, наверное, не прореагировал бы, даже если бы она открыла ему дверь, в чем мать родила.

Впрочем, если бы она была совершенно голая…

Ангус попытался представить себе эту картину.

Дверная ручка повернулась. Он ввалился в комнату и растянулся на полу.

И поднял голову. Маргарет быстро моргала, рассматривая его.

– Вы что, стояли, прислонившись к двери? – спросила она.

– Ясное дело.

– Вы же велели мне запереть ее.

– Вы славная женщина, Маргарет Пеннипейкер. Обязательная и надежная.

Маргарет сузила глаза:

– Вы пьяны?

Он покачал головой, в результате чего стукнулся скулой о пол.

– Просто замерз.

– Вы что же, пробыли на улице все это… – Она потрогала его щеку. – Господи, да вы же совсем замерзли!

Он пожал плечами:

– Да, там снова пошел дождь.

Она сунула руки ему под мышки и попыталась поднять.

– Встаньте. Встаньте же. Нужно снять с вас все мокрое.

Он послал ей обезоруживающую улыбку. Голова его при этом замоталась из стороны в сторону.

– В другое время и при другой температуре я пришел бы в восторг от этих слов.

Маргарет снова попыталась поднять его и тяжело вздохнула. Ей не удалось сдвинуть его с места ни на дюйм.

– Ангус, прошу вас. Вы должны попытаться встать. Вы, наверное, в два раза тяжелее меня.

Он окинул взглядом ее фигуру:

– Сколько в вас, семь стоунов?[2]

– Не думаю. Неужели я кажусь такой субтильной? А теперь умоляю вас, только встаньте на ноги, а я уложу вас в постель.

Он вздохнул:

– Вот еще одна фраза, которую мне очень хотелось бы понять на свой лад.

– Ангус!

Он с трудом поднялся, в значительной мере при помощи Маргарет.

– Почему это, – задумчиво сказал он, – я получаю такое удовольствие от того, что вы меня браните?

– Возможно, потому что вы получаете удовольствие от того, что раздражаете меня.

Он почесал подбородок, который уже полностью зарос темной щетиной.

– Наверное, вы правы.

Маргарет не обращала на него внимания, она сосредоточилась на самом безотлагательном в данный момент деле. Если она уложит его на кровать в таком виде, промокнут все простыни.

– Ангус, – сказала она, – вам нужно надеть что-то сухое. Я подожду за дверью, пока вы…

Он покачал головой:

– У меня больше нет никакой одежды.

– А куда она подевалась?

– Она на вас.

Маргарет проговорила нечто совершенно не подходящее леди.

– Вы правы, – сказал он с таким видом, словно сделал очень важное открытие. – Мне действительно доставляет удовольствие раздражать вас.

– Ангус!

– Ну ладно, буду серьезным. – Он изобразил, каких усилий ему стоит казаться хмурым. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы разделись и легли в постель.

Лицо его посветлело.

– Прямо сейчас?

– Конечно, нет. Я выйду на минутку, а когда вернусь, надеюсь, что вы уже будете лежать в постели, укрывшись до подбородка.

– А вы где будете спать?