И лишь «могучая кучка» – блондинка из бухгалтерии и пара её приспешниц, отдел кадров в полном составе, Диана, Батур, Корай и прочие турки, кроме Али Челика из продаж, не выносили меня на вид. Потому и деньги на моё обучение вождению никто не выделил. Наоборот, на заявку Батур даже не взглянул, как сказала секретарь Юля. А когда я решила его выловить в холле, он посмотрел, как на гулящую, и процедил, что мне обучение «по статусу не положено, а автомобиль тем более». Затем медленно, с удовольствием садиста Батур порвал заявку и бросил в горшок с пальмой.

Я опешила, но на следующий день выловила его снова – перед тем, как зашёл в офис. Обрывки полетели в блестящее мусорное ведро. После обеда – в урну для курильщиков у входа в холл, вечером – скомканная заявка отрикошетила Люсе в лоб, на ресепшене… Я извинилась перед Люсей, потом всхлипнула пару раз в кабинете и распечатала новую заявку. В конце концов, Рита и Лали были правы – мой гигантский шеф был куда страшнее в гневе и кидался далеко не бумажками. А ведь он вернётся! Правда, неизвестно когда…

Тем утром я встала решительно, разгладила синюю юбку и, взяв новое заявление, направилась в бухгалтерию. Дорогу мне преградила Элла из кадров, высокая, худая брюнетка с длинным носом и спортивной походкой.

– Лозанина, ознакомься.

Я взяла из её рук бумагу и прочитала: «Меморандум о досрочном увольнении в связи с неудовлетворительным прохождением испытательного срока Лозаниной Александры Владимировны…» То есть как?… Ком подступил к горлу.

Я глянула на подписи: в нижней части документа стоял росчерк Батура, начальницы из кадров и Корая.

– Вы не имеете права, – пробормотала я. – Меня уволить может только мой начальник.

– Что за чушь! – поджала губы Элла. – В отсутствие руководителя компании согласно Уставу, любые решения имеют право принимать назначенные им на время отсутствия заместители. Господа Батур и Корай всё подписали. Какие могут быть претензии?

– Джек Рэндалл вернётся, – нахмурилась я, – и не думаю, что разговор с ним пройдёт так же тихо. В любом случае, он – мой начальник, и я дождусь его.

– Ничего подобного! – резко ответила Элла, не обращая внимания на торговых в коридоре. – Иди собирай вещи, заполни обходной лист и получи расчёт в кассе. Бухгалтерия уже передала туда документы. И ключ не забудь сдать от кабинета на ресепшен.

Приказ задрожал в моих руках, а Элла, развернувшись, ушла в свои «кадры».

Нет, я не сдамся… – думала я судорожно. – Я…

И тут поняла, что сейчас заплачу. Громко. В голос. У всех на глазах. Пришлось быстро ретироваться в мой двести второй кабинет. Закрыла дверь. Я оперлась о серый шкаф у стены и, тупо глядя на одинаковые синие папки с аккуратно распечатанными мной названиями, разревелась.

Это несправедливо! Это гадко! Изначально мерзко так относиться к человеку! Я им ничего плохого не сделала! Я прочитаю устав от корки до корки! Я буду бороться! Когда доплáчу…

Но сейчас мне было себя так жалко, так обидно, что я обливалась слезами, судорожно всхлипывая и вытирая ладонями щёки, которые тут же снова становились мокрыми. К чёрту тушь! Всё к чёрту!

За спиной открылась дверь, кто-то вошёл, тихо присвистнул и… опустил тяжёлые ладони на мои вздрагивающие плечи.

– Кто тебя обидел, балерина? – услышала я требовательный вопрос на английском, на чёртовом, долгожданном английском с чисто американским «эр», произносимым так, будто во рту была горячая картошка.

– Джек?! – я обернулась, не зная радоваться или плакать дальше.

– Oh, my God[7]! У вас что, Хэллоуин раньше времени отмечают?!

– Хэллоуин?… – Я глянула на отражение в стекле шкафа и увидела смачные чёрные потёки под моими глазами. И помада размазана. Джокер натуральный, аж страшно…

Джек, огроменный, элегантный, с загаром ковбоя Мальборо, с запахом Данхилл, можжевельника, апельсина и, наверное, себя, протянул мне платок. Императорским жестом указал на кресло и рыкнул:

– Всё! Больше никаких соплей! Садись и рассказывай. Кого бить?

* * *

Я не успела испачкать весь платок шефа в слезах и косметике, как он постучал пальцами по столу, встал и… нет, никуда не побежал. Наоборот, Джек прошёл к своему креслу, сел на него. Важно, неторопливо. Я глянула на шефа. Пожалуй, было не так страшно видеть, когда у него багровело от гнева лицо, чем наблюдать это железное спокойствие, ледяной взгляд и стиснутые челюсти. Казалось, он сейчас достанет из внутреннего кармана пиджака кинжал и кому-нибудь перережет глотку. Хладнокровно. Так и не сказав ни слова и не моргнув глазом.

Джек достал из портфеля какие-то документы. Положил на стол. Посмотрел на часы, словно это что-то значило. В мою душу закралось сомнение – неужели он не вступится за меня? И позволит уволить? Ком снова подступил к горлу.

– Мне сдавать ключи? – не своим голосом пролепетала я.

Он поднял палец. Сказал:

– Сиди. И не мешай.

Я ничего не понимала, честное слово. В мобильнике звякнуло извещение о новом письме в почте. Но я не стала смотреть – какое мне было до него дело? А вот Джек глянул. И ткнул пальцем в кнопку быстрого вызова на внутреннем телефоне:

– Люси, набери, пожалуйста, Корая, Батура и факинг Эллу из отдела кадров. Скажи, что генеральный директор требует срочно явиться в двести второй кабинет. – И положил трубку.

Что?! Я не поверила своим ушам. Генеральный директор? Автоматически глянула на дверь, ожидая, что сейчас войдет Абдурахман. Не вошёл. Затем на Джека. По его губам скользнула коварная улыбка. У меня мурашки пробежали по коже. Удав Каа отдыхает…

В дверь постучали.

Джек выждал несколько секунд, закинул ноги на стол и раскатисто рыкнул:

– Come in[8].

В дверях появился злобный карла. Бледный и растерянный.

– Ну… – произнёс угрожающе Джек.

– Господин генеральный директор… С возвращением. – Батур сделал шажок вперёд и мгновенно поднял короткие ручонки вверх, согнув в локтях, словно сдаётся.

Кажется, у меня запершило в горле точно так же, как у финансового директора.

– Учитывая нашу с вами разницу в росте, – пробормотал Батур, – прошу только об одном: давайте исключим физическое воздействие…

– Хм… – Джек осклабился опасно. – Я и морально придушить могу тебя, Батур.

– Что угодно, – мямлил карла, – только не физически.

– Договорились.

В дверь снова постучались. Вошли Корай и Элла. Испуганно поздоровались. Черкесский князь с поджатыми губами и замазанным специальным кремом остатком фингала на скуле. Кадровичка с бегающими глазками ссутулилась и стиснула в замок руки, похожая на поджавшую хвост, нашкодившую дворняжку. При виде неё я сразу распрямила плечи и почувствовала мстительную радость.