Со своего места возле рояля я выбрала ракурс и снимала сам утренник и в особенности Максима, который впервые на моей памяти улыбался больше обычного и вместе с другими детьми участвовал в эстафетах, пел песни, водил хороводы и кричал: “Елочка, зажгись!”

Потом появился Дед Мороз в красной шубе и с длинной кудрявой бородой. Дети начали читать стихи. Мы тоже выучили небольшой стишок. Дома Максим отлично декламировал, а тут, в присутствии посторонних, застеснялся. Его взгляд забегал по веренице взрослых лиц. Он нашел мое и улыбнулся, моя ответная улыбка придала ему смелости. Я это увидела по его глазам. В них будто искорки зажглись.

Он так четко и без запинки прочитал стишок, что я им даже загордилась.

Будто он… мой сын. Знаете это чувство, когда ты смотришь на своего ребенка, и, какими бы умными, красивыми, выдающимися ни были другие дети, ты видишь только его. Душа отзывается. Понимаешь, что он для тебя самый лучший, самый любимый, идеальный, без недостатков. Ты его любым принимаешь, ведь ты его мама.

Так вот это самое чувство я ощутила, глядя на Максима.

Что за напасть? Не хочу я такими чувствами к чужому ребенку проникаться. Ведь я же не его мама и даже не мачеха, а просто няня, временный работник, который будет с ним лишь несколько месяцев или, может быть, лет.

Мне сразу стало грустно. Оттого, что чувства себе запрещаю. От ощущения, что попала в ловушку противоречивых эмоций. Оттого, что не могу рассказать Саше свою тайну и вынуждена с ним играть роль няни, тогда как испытываю к нему совсем не профессиональный интерес. А он девушку свою повезет знакомиться с родителями, а ребенка на меня повесит. И так он это сказал неприятно, что меня покоробило. То есть он, его девушка и его родители – это одно, а ребенок, сброшенный на няню, другое. Не понравились мне его слова. Его девушка, а в будущем, возможно, жена, должна принимать ребенка как своего. Как сына. Стать ему матерью.

Надеюсь, Александр это понимает? Понимает, что нужно не только по сердцу себе спутницу жизни выбирать, но и наблюдать, сложатся ли у нее отношения с его сыном. Раз он взял на себя ответственность и воспитывает его самостоятельно, должен понимать, что ребенку нужна мама. Но он это в расчет не принимает, я уже поняла. Заметила, что любые вопросы о матери Максима вызывают у Баженова отторжение и злобу. Я не хотела в это влезать. Никаким образом. Я просто няня.

Но вопрос всплыл, когда уже дома Максим пересматривал со мной видео с утренника и заговорщически заговорил:

– Алин… А мы можем моей маме отправить видео? Ей понравится?

Оторопела от его неожиданной просьбы. Вспомнила, какой наказ мне дала Кларисса Вульфовна. Все вопросы касаемо бывшей жены Баженова обсуждать с ним. Если Максим захочет ей написать или позвонить – немедленно сообщать ему и ни в коем случае не позволять ребенку самому контактировать с мамой. Звучало ужасно. Я тогда прямо-таки содрогнулась. Ну не чудовище же она какое-то? К чему такие страшные запреты?

Но, что ответить ребенку, не представляла…

– Так можем? – с большой надеждой в глазах смотрел на меня Максим.

Бедный мальчик. Он наверняка сильно волновался, задавая мне этот важный вопрос. Боялся спросить и переживал.

Как же не хотелось тушить свет в его глазах. Но я дорожила своим местом, и, раз Кларисса дважды упомянула про тот самый наказ, не могла его нарушить.

– Я не могу сама решать такие вопросы. Давай дождемся твоего папу. Как только он придет с работы, я лучше уточню у него… – начала было я, но сразу увидела, как Максим поник. Сел опустив плечи и вздохнул с грустью.

– Он не разрешит. Можешь не спрашивать.

И такая тоска сквозила в его голосе, что я решила: обязательно переговорю с Сашей. Ну неужели же он может запретить ребенку переслать маме видео с утренника? Хотя бы фото? Ребенок весь извелся. Я же мать, я вижу это лучше, чем вечно занятый на работе отец.

С большим трудом отвлекла Максима. Заниматься он не хотел. Играть – тоже. Ничего не хотел. Даже телевизор смотрел вполглаза.

– А хочешь познакомиться с моей дочкой? – заговорщическим тоном сказала я, привлекая его внимание. – Она сегодня тоже ходила на утренник. Представляешь?

– Ого, – удивился он, – у нас были утренники в один день?

– И даже в одно время, – обрадовала я его таким совпадением.

– А как же Дед Мороз со Снегурочкой успели на наши утренники, если они были в одно время? – озадачил меня Максим.

Ничего себе. Вот это я попалась. По собственной неосмотрительности чуть не выдала ребенку правду о том, что Дедушки Мороза не существует. Хороша бы я была. Ему и так непросто. У него мамы нет, и папа – бездушный робот, фанат работы. Ни к чему ему новые потрясения.

– Твой утренник всё же прошел на полчаса раньше, и Дед Мороз со Снегурочкой успели добраться до детского сада Анечки.

– Он тебе сам сказал? – допытывался Максим, и я сначала не поняла вопроса, а потом вспомнила обстоятельства нашего знакомства. На память я не жаловалась, в отличие от Александра Баженова. И правда, я же тогда представилась внучкой снежного деда.

– Конечно, – кивнула я и достала телефон, – а теперь давай позвоним Анечке. Мамуль, – проговорила я в экран, когда увидела маму по ту сторону. – Это мой воспитанник Максим, – представила его и наклонила экран, чтобы было лучше видно. – А где там Анечка?

– Мама, мама! – закричала моя девочка, прыгая от радости. Сердце чуть не разорвалось, так хотелось ее затискать и зацеловать эти сладкие пухлые щечки. – Это Максим?

– Привет, Аня! А тебе подарили подарок? – с детской непосредственностью спросил Максим и побежал за своим подарком, вернулся и потряс им. – Смотри, сколько конфет!

– И у меня тозе! – похвасталась Аня и схватила свой подарок, показывая нам.

Мы с мамой понимающе переглянулись. Ну конечно, что еще нужно детям на утреннике? Хоть из бедной семьи, хоть из богатой – рады до опупения, что Дед Мороз вручил им конфеты.

– А у тебя была игрушка? – продолжал допытываться Максим. – У меня было яйцо.

– И у меня яйсо! – обрадовалась Аня, хлопая в ладошки.

– Она так смешно говорит! – воскликнул Максим, от былой грусти и следа не осталось. Значит, я правильно сделала, что детей свела.

– Аня еще маленькая, – пояснила я, – ей три года и почти три месяца.

– Вы отмечаете день рождения каждый месяц? – удивился он такой точности, а я, в свою очередь, его внимательности и дотошности.

– Мама! – позвала Анечка, недовольная тем, что мы общались без нее.

– Максим, я тебе потом объясню про детский возраст, – пообещала я ему. – Мам, всё у вас хорошо?

– Всё хорошо, дочь, я тете Маше ключ дала на всякий случай. Вдруг что со мной случится, а Ане показала, как позвонить. Она такая умненькая у нас, с первого раза получилось, – растрогалась она, – да ты беги-беги, работай, не отвлекайся на нас. Надо ужинать идти, умываться, ко сну готовиться.