Пилар нахмурилась.

– Ты же говорила, что не осуждаешь ее, – укоризненно произнесла она.

Эмма, втянутая в неприятный для нее разговор, ответила:

– Да, за ее желание любить и быть любимой не осуждаю. Но из всего, что ты сказала, трудно предположить, что она станет женой мистера Трайтона. Она же любит Рамона Галатаса. Мне кажется, что, выйдя замуж за мистера Трайтона, сеньора де Кория по отношению к ним обоим поступит жестоко.

– Тебе не следует жалеть сеньора Марка – он влюблен в Леонору и должен знать, что его ждет. Если она и сейчас его во всем ублажает, то после брака сделает для него еще больше. Мы, испанские женщины, никогда не изменяем мужьям. И не важно, любим мы их или нет. Я совсем не уверена, что Леонора любит Рамона. Иногда она с ним так обращается, что мне начинает казаться, будто не любит, а порой ведет себя так, словно боится его потерять. А Рамон, который не может скрыть своей любви, ставит ее в неловкое положение.

– Так, может быть, им тогда лучше не видеться? – спросила Эмма.

– А они и так редко встречаются. Мне кажется, что Леонора его жалеет. Ей не хочется, чтобы Рамон устроил ей сцену ревности. Особенно в присутствии сеньора Марка. Поэтому она и сказала, что Рамон в тебя влюблен. Понимаешь, для Леоноры получить от сеньора Марка предложение стать его женой очень важно.

– А она боится, что он может этого не сделать?

Пилар помялась.

– Леонора знает, что он… большой ловелас, – ответила она. – Даже я об этом слышала. Видишь ли, сеньор Марк часто влюбляет в себя… то есть очаровывает женщин, а потом их бросает. Но сейчас, я уверена, он изменился. Не могу себе представить, что он и после знакомства с Леонорой заглядывается на каких-нибудь красоток. А ты как считаешь?

Эмма ничего не ответила, потому что верность Марка Трайтона сеньоре де Кория казалась ей фактом неоспоримым. Пилар, как она поняла, ее подтверждения и не требовалось.

Участие Марка Трайтона в осуществлении их плана оказалось успешным: Леонора уже не возражала против того, чтобы Пилар занималась общественными работами. Через пару недель обеих девушек избрали младшими членами английского клуба. Кроме того, они дважды в неделю на добровольных началах работали в госпиталях.

Клуб выделял средства на различные благотворительные акции, и благодаря неутомимой леди Бисше, председателю клуба, потребность в молодых помощниках для их проведения существовала постоянно. Надо было организовывать лотереи, а по праздникам стоять в будках и продавать билеты на спортивные мероприятия и дискотеки.

Для Эммы такая работа позволяла общаться с согражданами, а для Пилар это явилось средством расширения ее кругозора. Более того, девушка меньше времени проводила в компании Леоноры. В результате у Пилар стала появляться уверенность в себе. Теперь она напоминала тянувшийся к солнцу цветок.

В конце августа леди Бисше объявила, что окончание летнего сезона будет ознаменовано грандиозным балом, а собранные средства пойдут на благотворительные акции, перечисленные в ее длинном списке. Этот бал предполагалось устроить на территории ее роскошной виллы, расположенной в районе Маунтин. Она хотела, чтобы этот бал не был похож на все проведенные ранее подобные мероприятия и надолго всём запомнился. Поэтому леди Бисше немедленно повесила на свою дверь ящичек, чтобы члены клуба могли опускать в него свои предложения.

Естественно, что вопрос, каким должен быть предстоящий бал, стал у членов клуба главной темой разговоров. Его оживленно обсуждали за каждым чайным столиком, стоявшим на террасе. Женщины, вспомнив двадцатые годы, склонялись к тому, чтобы ограничиться только медленными танцами, а мужчины, как изначально и ожидалось, ничего дельного не предлагали. И пока шли дебаты, будет ли это Бал Золушки, костюмированный бал или просто, танцы в масках, Пилар высказала свое предложение.

Однажды утром, когда они с Эммой работали в саду, Пилар безразлично произнесла:

– Ты, наверное, не знаешь наших обычаев?

Эмма, пропалывавшая в этот момент клумбу, распрямила спину.

– Нет, не знаю, – ответила она. – А почему ты это спросила?

– Я только что вспомнила об одном. Не чисто испанском, а испано-американском. В книге, которую собиралась выбросить Леонора, говорится, что этого обычая придерживались в основном на Кубе. Однако вот уже два столетия о нем никто не вспоминает. Так вот, тогда была традиция устраивать Бал цветов.

– О, Пилар! – воскликнула Эмма. – Ты считаешь, что нам надо устроить то же самое?

– Я просто так подумала. В Гаване такие мероприятия проводились в больших домах, и их результатом было огромное количество помолвок. А проходило это так. В специально построенную для этого случая беседку или даже в фонтан для каждой дамы клали букет цветов. Когда зажигались свечи и двор заливал таинственный свет, каждая девушка брала букет цветов и преподносила выбранному ею мужчине. Это обязывало кавалера пригласить ее на танец. Но только на один. И это считалось центральным событием праздника. Для кавалера букет цветов, подаренный ему дамой, часто свидетельствовал о том, что она к нему неравнодушна. Как ты считаешь, это не слишком старомодно?

– Напротив, я думаю, что это прекрасная идея, – поддержала ее Эмма. – Уверена, что если ты изложишь ее на бумаге и опустишь в ящичек для предложений, то леди Бисше сочтет ее самой лучшей.

Пилар от радости даже раскраснелась.

– Хорошо, Эмма, – сказала она. – Я все запишу, а ты мне в этом поможешь.

– Ну, тогда сразу же и приступим.

Эмма подошла к скамейке, на которой лежала ее сумочка, и достала из нее дневник с прикрепленным к нему карандашом. Помимо них в сумочке лежало письмо Трайтона – то самое, которое он отправил в ответ на ее благодарственное послание. И тут Эмма вспомнила, что хотела показать его Леоноре как свидетельство тому, что у нее с мистером Трайтоном отношения чисто формальные. Теперь нужда в этом отпала: Леонора наконец-то убедилась, что ее Марк ни малейшего интереса к компаньонке Пилар не испытывает.

Эмма достала из конверта двойной лист почтовой бумаги, оторвала от него чистую страницу и, передав ее вместе с карандашом Пилар, скомкала исписанную.

После полудня по дороге в английский госпиталь они заглянули в клуб и опустили предложение Пилар в ящик леди Бисше. По возвращении на виллу «Мирадор» Эмма, узнав, что сеньора де Кория хочет срочно ее видеть, сильно удивилась.

Когда она вошла в комнату Леоноры, бамбуковое кресло пустовало. На этот раз сеньора де Кория сидела за антикварным бюро и что-то писала. Эмма ждала несколько минут: Наконец Леонора повернулась к ней и указала авторучкой на лежавший на книге конверт.

– Могу я спросить вас, что это такое? – ледяным голосом проговорила она.

Эмма посмотрела на конверт и сразу же его узнала. Это был тот самый конверт, в котором лежало письмо Трайтона. Девушка была уверена, что тогда, утром, сунула его обратно в сумочку, но, судя по всему, он выпал.