Какое-то время спустя сидевшему за пулеметом Евгению показалось, что ему почудилось топанье ног. Он прислушался – шаги раздавались почти над головой.

– Тсс, – приставив палец к губам, шепнул он сидевшим в глубине пещерки ребятам. Над головой снова раздался шорох, вниз упали мелкие камешки.

Кто-то осторожно пробирался среди камней. Вцепившись в оружие, бойцы застыли в тревожном ожидании. Вскоре шелест и перестук камней удалились в сторону основной группы разведчиков и стихли.

А через пять минут над головой завизжали пролетающие мины, и со стороны взвода раздались первые взрывы, в перерывах между которыми легкие порывы ветра нет-нет да и доносили бормотания прошедшего над их головами арткорректировщика. Враг находился совсем рядом.

– Надо его убрать, – придвинувшись вплотную, прошептал Батаев.

– Надо.

– Тогда я пошел.

– Не торопись.

– Как, не торопись? Ты что, сдурел? – взорвался Михаил. – Там ребят долбят…

– Стой! – прошипел Женька, хватая уползающего друга за штанину. – Я все объясню. Да стой ты, идиот!

Мишка развернулся и сел.

– Ну?

– Если ты сейчас уберешь наводчика, то они нас сразу же засекут.

– Ты что, боишься?!

– Идиот! – вновь повторил Женька и крутанул пальцем у виска. – Минометы нужно убрать, без них и тот, – он кивнул наверх, – пшик.

– Так пошли!

– Да погоди ты; духи, поди, где-нибудь на выходе наблюдателей оставили. Надо, чтобы они убедились, что поблизости никого нет. Выждем, – он посмотрел на часы, – пять минут.

Сухарева пробила дрожь, он посмотрел на приткнувшегося в углу Арипова и передернул плечами.

– Мандражируешь? – без всякого подкола, а просто как бы комментируя факт, спросил Есипович и, казалось бы, уже в сотый раз взглянул на часы.

– Зябко! – ответил тот, вытирая рукавом выступивший на лбу пот.

– Сухарь, остаешься здесь.

– Женьк, ты что, я с вами!

– Ты остаешься здесь, – с угрозой произнес Есипович. – В конце концов, нужно нам куда-то возвращаться… – и, не дослушав возражений, махнул остальным и осторожно двинулся в сторону гор.

Мишка заметил их сразу, едва высунувшись из-за укрывавшей их скалы. Душманы сидели спиной к нему и о чем-то оживленно спорили. Он приподнялся и, кивнув вставшему рядом Есиповичу, двинулся вперед…

– Жаль ножичек! – вертя в руках обломанный по рукоять штык, прошептал Женька.

– Я тебе говорил: режь горло! – возмутился Батаев.

– Да ну тебя! – тихо отмахнулся Есипович и, отбросив в сторону бесполезную рукоятку, скомандовал: – Пошли!

И принялся догонять уползшего вперед Саиба. К счастью, вчерашний осмотр местности пошел на пользу, и сейчас казалось, что он помнит здесь каждый камень.

«Батюшки светы!» – выползая из-за огромного валуна и глядя на снующих повсюду духов, подумал тяжело дышавший Саиб. Сзади, ткнувшись в его ботинок, остановился Есипович, следом за ним Батаев.

– Что будем делать? – тревожно прошептал Саиб, когда Есипович выполз с ним на одну линию.

– Не знаю, – так же тихо ответил Женька, глядя на стоящий в полусотне метров миномет и суетящуюся вокруг него прислугу.

– По-моему, выбора нет, – грустно улыбнулся Михаил.

– Что ты имеешь в виду? – повернувшись к нему лицом, уточнил Есипович.

– Добегаем, бросаем в ствол «эфку» и возвращаемся обратно?!

– Неплохо сказано, – Мишка усмехнулся. – Особенно насчет возвращения, можно даже посмеяться, – тут он смолк, а затем обрадованно шлепнул себя по голове. – У меня же подствольник! Может, получится разворотить?

Есипович неопределенно пожал плечами.

– Вряд ли, если только попробовать всем сразу, – и он выжидательно взглянул в сторону Арипова.

Тот кивнул. Меж тем Батаев, не теряя времени, вытащил «ВОГ-25», сунул его в ствол и не спеша начал подводить прицел под основание миномета. Неожиданно душманы засуетились и перестали стрелять.

…младший сержант увидел, как дух-корректировщик покатился на камни, и обрадованно потер руки. Миномет тявкнул еще несколько раз и смолк.

– Ура! – Молотов приложился к прикладу и навел мушку на выход из ущелья. – Скоро попрут! – решил он, ни на секунду не сомневаясь, что так оно и будет.

– Скорей же! – торопил Саиб, удивленно глядя на вдруг замолкший миномет и на бегущих к выходу из ущелья духов.

Мишка плавно нажал на спуск. Граната ударила в тарелку и, разметав прислугу, отбросила ствол миномета на ящики со снарядами. Батаев быстро перезарядил оружие и, не обращая внимания на дождь сыпавшихся на него гильз (ребята прикрывали из обоих стволов), выстрелил. На этот раз граната разорвалась в толпе ошалевших от неожиданности душманов.

– Миномет, дошиби миномет! – долетел до него хриплый голос Саиба.

– Да я же его, – хотел было отмахнуться Михаил, но передумал, сообразив, что едва ли разрыв «ВОГа» мог существенно повредить металлической трубе миномета, и, тщательно прицелившись, стрельнул по опрокинутому стволу, в последний момент рука чуть дрогнула, и граната угодила в крайний ящик со снарядами…

Грохнуло так, что со склонов посыпались камни, над головами засвистели осколки, на десятки метров вокруг не оставляя ничего живого. Моджахед, перед этим с криками бежавший в сторону ущелья, теперь с буквально перемолотыми ногами, по-собачьи подвывая, отползал в сторону.

– Мочи гадов! – подбадривая самого себя, заорал Есипович и, высаживая оставшиеся в ленте патроны, повел стволом из стороны в сторону. К его пулемету присоединился автомат Батаева. Но двух стволов было слишком мало, чтобы противостоять всей банде Карима. Тем более что пришедшие в себя после небольшого замешательства духи сперва залегли, а затем под прикрытием плотной стены ответного огня пошли в атаку.

– Саиб, отходим! – крикнул Женька, стараясь перекричать творящуюся вокруг какофонию звуков.

– Саиб! – не дождавшись ответа, позвал он еще раз, но Арипов молчал. Уткнувшись лицом в камни и по-прежнему сжимая автомат, он был совершенно неподвижен. Повернувшийся к нему Есипович увидел небольшую, натекшую среди камней лужицу крови и все понял.

– Прикрой! – крикнул он и без того непрестанно стреляющему Батаеву. Надеясь на его защиту, поспешно принялся отстегивать у Арипова уже не нужный ему лифчик с боеприпасами. Наконец вытащив лиф из-под безвольного, но, как оказалось, очень тяжелого тела, Евгений перебросил его быстро расходующему свой боекомплект Батаеву, а сам протянул руку к автомату Саиба, повесил его себе на шею. Следом, встав на колени, взвалил себе на плечо безвольное тело и, подцепив левой рукой свой «ПКМ», поднялся на ноги и выпрямился.