– Изабелла, дорогая, – сделал жалобное лицо полковник, – мы делаем все возможное.

– Да ни черта вы не делаете! – взвизгнула Эльвира.

Захохотал, осушив бокал, Генрих:

– А Вуди Аллен однажды сказал: «Когда я в детстве был похищен, мои родители сразу начали действовать. Они сдали мою комнату в аренду…»

Подскочили одновременно – Эльвира с пылающим лицом, Генрих – хоть и пьяный, а ждущий адекватной реакции. Эльвира швырнула в него тарелку. Генрих отклонился, дико хохоча. Блюдо влепилось в стену, разбилось на мелкие осколки. Воцарился гвалт, в итоге победила дружба. Но поразило другое. На все происходящее не реагировал только один человек. Тринадцатилетний Марио. Он смотрел на свою мать. Безотрывно, цепко. Я не педагог, конечно, плохо разбираюсь в наивных детских чувствах, но готов был поклясться, что глаза мальчишки источали лютую ненависть…

Сон не шел. Я курил и думал. Странный дом, странные обитатели. Экстравагантность Гуго Эндерса отражается на всех, кто живет с ним под одной крышей? Но настолько ли экстравагантен Гуго Эндерс, как его творчество?

Я повернулся к перегородке, стал ее гипнотизировать, чтобы она упала и я перекатился к Варваре. Гипноз подействовал: в дверь многозначительно поскреблись.

– Кто? – спросил я.

– Кошка… – прошептала Варвара в замочную скважину.

Я мигом подлетел, ввел ее в темную комнату, сопроводил до кровати, уложил. Она прижалась ко мне, обожгла горячим дыханием:

– Тебе не было страшно за столом?

– Было, – вздохнул я. – Мне и сейчас страшно. Я ничего не понимаю в этих людях, ничего не понимаю в происходящем, меня бесит обстановка. Но десять тысяч евро – неплохие деньги. Эльвира, если доживет до завтра, подкинет еще десять. Не знаю, как она дойдет до банка, если поместье с утра атакуют репортеры, но это ее проблемы. Мы в Испании – прекрасной европейской стране, где рядом море. Давай доживем до завтра, поговорим со всеми фигурантами, включая охрану, осмотрим территорию…

– Ты знаешь, кто такая Кармен? – она пресекла мои поползновения на отъем законных трусиков и отодвинулась.

Я промычал что-то из Бизе.

– А серьезно?

– Хорошо, – я отнял от Варвары свои конечности, забросил их за голову. – Девица лет двадцати, смазливая, не умеющая разговаривать, озорная, смышленая и… как бы выразиться помягче, немного тронутая. Благоволит к Изабелле, а нас – терпеть не может. Однажды она уронит на нас какую-нибудь скульптуру или подкрадется, скажем, с ручной газонокосилкой.

– Ты просто титан интуиции, – похвалила Варвара. – Несколько лет назад, когда у Изабеллы было временное безмужичье – то есть второй муж дал дуба, а третий еще не всплыл на горизонте, – ехала Изабелла на спортивной «Субару» по горному серпантину где-то в Апеннинах. Подобрала немую голосующую девчушку. Обычно Изабелла благотворительностью не страдает, а тут замкнуло что-то. Разговорились по дороге, гм. И вдруг, прямо как в песне: отказали тормоза. Машина покатилась с горки – точно в пропасть. А в пропасти море, красота… Машина рухнула в кювет, несколько раз перевернулись, зависла над бездной. Немую выбросило из машины, а Изабелла была пристегнута. Лишилась чувств, да так бы и очнулась на небесах, не приходя в сознание. Но девчушка в последний момент разорвала стропы, выволокла Изабеллу из уже падающей машины… Романтично, правда?

– Супер, – восхитился я.

– Спасти машину наша силачка не смогла, но Изабелла почти не пострадала. Исполнилась щемящей благодарности и взяла девочку к себе жить. С тех пор и бегает Кармен по обиталищам Изабеллы – сытая, довольная, преданная с потрохами. И третий муж ее не смутил. Видимо, изначально Изабелла предъявила условие: девочка будет жить с нами. Разумеется, за прошедшие годы Кармен расцвела, стала невестой…

– Погоди, – спохватился я, – откуда дровишки? Ты вроде в комнату пошла.

– Это ты пошел. А я подумала и вернулась в столовую. Сесиль наводила порядок. Я и помогла ей немного – мне же не трудно собрать горстку посуды.

– И долго Сесиль работает в этом доме?

– Не, – Варвара шмыгнула носом. – Месяца три. Но история стала притчей во языцех.

– Поменьше бы ты шаталась без меня по дому, – проворчал я.

– Жутенько, – согласилась Варвара. – Но привыкнуть можно. Знаешь, у меня есть идея… – она придвинулась ко мне, но я уже догадался, что идея не имеет отношения к сексу. – Мы все равно не уснем. А территорию осмотреть надо. Завтра утром – под щелчки фотокамер из-за ограды? Когда за нами всей деревней будут ходить эти странные люди? Когда начальник полиции приставит к нам своих людей?

– И что ты предлагаешь? – екнуло сердце.

– Пойдем сейчас… Что с тобой, Андрюша?

– Не знаю. Предчувствие недоброе.

– Да брось ты, – она уже зарядилась своей безумной идеей, схватила меня за уши. – У мужчин не бывает недобрых предчувствий. Это женская прерогатива. А мои предчувствия подсказывают: удобнее случая не будет. Вставай. Я знаю, ты бы предпочел другое занятие…

– Одно условие, – вздохнул я. – Сначала «другое» занятие, а потом подумаем.

– Я знала, что ты так скажешь, – рассмеялась Варвара. – Ладно, ради дела я готова на все…

Насчет предчувствий я почти не приукрасил. Но любопытная Варвара рвалась в бой. Раздвижные двери выпустили нас на свежий воздух. Но свежим он был весьма условно. В доме, благодаря вентиляции, дышалось легче. Каталонская ночь была тиха, темна, насыщена влажными испарениями и по температуре мало отличалась от каталонского дня. Ходить без фонаря в таких условиях было безумием.

– Веди меня к воротам, – буркнул я. – Ты же кошка, видишь в темноте. И давай сделаем так, чтобы не блуждать до утра?

На пространственную память Варвары я никогда не жаловался. Мы двигались по темной аллее, мимо олеандров и розмаринов. Почти без травм добрались до ворот, где в будке охраны мерцал огонек. Парни в серой униформе долго не могли взять в толк, зачем нам мощный фонарь. Мы объясняли, что имеем желание прогуляться, и запретить никто не может, поскольку мы имеем личное разрешение от полковника Конферо на «умеренно-невызывающие» следственные действия. Заморочив головы охранникам, мы забрали фонарь и потопали по периметру…

Здание занимало центральную часть поместья, с востока к нему примыкали небольшие хозяйственные постройки, завуалированные хвощом. Обилие зелени, переплетение дорожек, аллей, несколько беседок. Ландшафтный дизайн нас мало беспокоил. Мы двигались вдоль периметра, делая заходы в глубину территории. Воздух насыщал цветочный запах, пели цикады. Звезды подглядывали из-за крон деревьев. Периметр оснастили по последнему слову, вряд ли он представлял интерес. Даже выключив сигнализацию, перемахнуть через эти устрашающие пики…

Строения за домом были заброшенными. Скрипучие двери, запах затхлости. Но электричество работало. В одном когда-то была пивоварня (судя по кислым ароматам), в другом – холодильные установки. Мы бродили мимо каких-то причудливых агрегатов, ржавых холодильников, пустых железных шкафов. Выбрались на свежий воздух, отправились по дорожке на южную границу. Вновь перебирались от одной секции ограды к другой, делая «контрольные» остановки, замирали, вслушивались в тишину. Переместились на восточную сторону, прошли мимо запертой калитки, за которой просматривался спуск, ограниченный каменными перилами – вероятно, к морю…