– Танцора… Как вы это здорово назвали себя и брата! Есть небольшая зацепка – это направление шлема, эта шапочка шамана – точно антенна! Вот только сняли их с вас и всё – сигнал пропал!

– Понятно. Выжми все, что можно, с этих записей! Они ключ ко всему, что произошло со мной в последние три года. У тебя всё?

– Есть еще звук с ваших диктофонов, я аккумуляторы у них экранировал медной фольгой, так они и выдержали излучение, не разрядились. А запасной – сдох, как будто десять часов работал в режиме записи! Впервые такое вижу!

– Давай послушаем звук, – прервал я Лёшкину тираду.

– Вот, слушайте, – включил он диктофон на полную громкость.

Сквозь ритмичные удары бубна ясно слышались позвякивание золотых пластинок на шапке шамана, звуки шагов и шорохи одежды. Николай гортанным голосом прокричал ряд несвязанных восклицаний. Я тотчас ответил ему чем-то вроде: «Эй, гый ого-ей!». Вот он снова ударил бубен, и тут я привстал в изумлении со стула.

Четко поставленным голосом, на непонятном мне языке, однако смысл его слов врезался в мозг, словно это был мой родной язык, Николай произнес более чем странную в свей неуместности фразу: «Первый пилот управление принял!»

– Что, что Петрович? Ты что-то услышал?! – тормошил меня за рукав Лёшка.

Я, молча, усадил его назад, на стул, жестом показывая молчать.

Тем временем уже я откликнулся такой же нелепой фразой: «Второй пилот управление принял!» Николай, прокричав пару возгласов, продолжил: «Активировать роботов обслуживания и провести проверку систем корабля», на что я ему выдал: «Активация роботов прошла, системы на контроле!»

Далее снова возгласы без смысла и вот: «Проверку двигателей гиперпространства произвел»

И снова я: «Гравитационный щит – в норме», Николай: «Энергетическая установка – исправность сто, режим текущей работы – три процента!» Мой ответ: «Определитель масс на выходе из гиперпространства – контроль!»

Снова с десяток возгласов, криков и звуков прыжков. Ага, вот! Снова Николай: «Маршевые двигатели – контроль!» Мой ответ: «Системы жизнеобеспечения – в норме»

Снова потянулось время нашего танца, бессвязных выкриков, больше похожих на пьяный бред и опять, по военному четкие команды: «Биороботы защиты первого пилота, активировать!» Эхом мой ответ: «Биороботы защиты второго пилота, активировать!»

А вот и последние фразы: «Первый пилот, управление – передать на авторежим».

И перед тем как нам рухнуть от напряжения танца, мои слова: «Второй пилот, управление передать на авторежим». Все, тишина…

Я, без сил, растеряв остатки мыслей, сидел на стуле, машинально взял стакан с водой, заботливо поданный Алексеем, и выпил воду в два глотка.

– Петрович, может скорую?! На тебе лица нет! Что ты там мог услышать? Одни завывания, да изредка, бормотания, да выкрики!

– Лёша, эту запись – на дешифровку и, слышишь, никому! Повторяю: никому не давай прослушать её! Среди этих, как ты говоришь, завываний и выкриков есть четкие команды и указания.

– Ого! Вот как, а как же ты узнал об этом? – Лёшка вертел стакан в руке, забыв поставить его на стол.

– Это язык, чужой и далекий язык, но мне он понятен и даже родной, потому что это язык тех, кто создал человечество и не бросил его в одиночестве. Это язык наших инопланетных братьев. И разговор мы с Николаем ведем на нем, точнее, это команды, наподобие тех, что ведут пилоты самолета перед вылетом. Только у нас не самолет: мы с Николаем пилоты галактического звездолета, а когда вылет, это пока неизвестно!

– Всё, Лёша, собирай свою электронику, мне надо побыть одному…

Алексей захлопнул ноутбук и покорно поплелся к двери.

– Да, ты к этой аудиозаписи отнесись повнимательней, и потом ко мне: я ещё раз хочу прослушать, вдруг что пропустил.

– Знаешь, Петрович, до меня так и не дошло, что с тобой приключилось! Можно, я эту запись прогоню на специальной программе, это дешифратор, его в разведке применяют, она выделяет группы слов по звучанию и схожести.

– Прогоняй, что получится, расскажешь, я помогу с переводом отдельных слов.

Когда за главным инженером закрылась дверь, я, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу не беспокоить меня хотя бы полчаса.

Мысли постепенно выровнялись, и я обрел былую способность к анализу.

«Предположим, это всего лишь слова-заклинания, которые работают просто, потому что однажды их услышали предки великих шаманов, ну например от настоящих астролетчиков… Но как тогда быть с излучением? Допустим, это современные технологии… А мои способности? Хотя бы вот это – знание языков? А видение глазами другого человека?»

Все! Размышления привели к трем вопросам: что такое «шапка Мономаха», или шлем шамана, какую роль играет посох асхе, и может ли он открыть ещё какие-то потайные двери внутри пещеры? И последнее – где сам звездолет? Внутри горы? Так это какая громада! Выходило, что без поездки на Алтай и посещения Священной Горы эти вопросы не решить!

Однако поездка не могла состояться вот так сразу.

Конечно, текущие дела завода я спокойно мог оставить на ведущих специалистов. «Хорошая и слаженная у нас команда подобралась!» – с явным удовольствием подумал я. «Вот только проблема неудачного покушения на меня – этак они ещё ненароком кого другого зацепят, не дай бог убьют!»

Мысль о боге немного смутила меня. С детства был я атеистом. Нет, не воинствующим атеистом, а просто не верил я в бога. Всему виной был мой дед. На мольбы и упоминания о боге в речах моей бабушки, он, с неизменной легкой улыбкой, отвечал: «А где был твой бог, когда допустил войну с фашистом? Знаю, знаю, щас запоешь: грехи людские, за жадность и ненависть это ниспослано! А где он был, когда после атаки скосит полвзвода, раненые лежат, стонут… Кто молит господа: «Помоги, или пошли смерть, терпеть нет больше мочи… И что, помогал?!»

Нет, в глубине души я в Бога верил, только не в того бородатого дяденьку на кресте, а было это что-то невообразимо огромное, всепроникающее и всегда и все знающее.

Что-то вроде гигантского компьютера где люди – файлы, каждый со своим содержанием и смыслом. Вот и сейчас я поймал себя на мысли, что сам становлюсь сродни богу с его могуществом и возможностями. «Эко куда хватил!» – усмехнулся я про себя, разобраться бы в простых вещах.

– Ирина Николаевна, – я поднялся из-за стола навстречу вошедшей по моему вызову секретарше.

– Слушаю вас, Александр Петрович – откликнулась она.

– Сергея Филипповича – ко мне и сделайте нам два кофе.

У секретарши от удивления чуть приподнялась бровь. Все знали мою крайнюю неприхотливость к личным удобствам и потребностям.

Никогда без крайней на то нужды, я не просил людей своего окружения сделать для меня что-то лично. А уж о моем аскетичном образе жизни по заводу ходили легенды. Конечно, после женитьбы я сделал все, чтобы моя семья не нуждалось ни в чем. Вот только украшений у моей жены не было совсем, если не считать обручального кольца. Она и не роптала. Как же – великие шаманы служат людям!