— Что ж, благодаря своему упрямству вы только что потеряли очень ценных клиентов. Всего хорошего, — недовольно бурчит он, бросая на меня гневный взгляд.

— И вам того же, — взмахиваю рукой и устало тру переносицу, наблюдая за тем, как Леонид скрывается за дверью.

Они предлагали мне десять процентов за отмывание денег, но лучше жить с чистой совестью, чем постоянно думать о том, а не посадят ли меня за это.

Я откидываюсь на спинку кресла, приподнимаю руку и смотрю на кольцо на моем пальце. На душе сразу теплее становится, а проблемы уходят на задний план.

Я так и не нашла в себе сил снять его. Весь вечер вчера любовалась и думала о том, что было бы, не позвони ктото Роману с работы. В очередной раз. Почему каждый раз, когда у нас намечается близость, у него чтото случается на объекте? Наши губы даже не успели соприкоснуться, как зазвонил его телефон. Неужели судьба намекает мне на чтото?

Стук в дверь прерывает мои мысли. В кабинет проскальзывает мой стажер с виноватым видом. Тот самый, который на похоронах Пушина перепутал фотографии усопшего.

— Простите, можно? — тихо спрашивает он, не осмеливаясь поднять на меня взгляд.

— Ты уже вошел. И, кажется, Антон, ты был уволен.

— Да, я именно об этом я хотел поговорить, — топчется на пороге, теребя рукав спортивки. — Пожалуйста, дайте мне второй шанс.

— Четвертый ты хотел сказать?

Парнишка совсем поник. Вспомнил все свои проколы. А их было намного больше.

— Ну, Мирослава Александровна, клянусь, этого больше не повторится! Я старался, честно! Не знаю, как так получилось. Может, потому что я постоянно нервничаю и боюсь сделать чтото не так. Мне просто… Мне так нужна эта работа, понимаете? У вас платят хорошо, меня больше никто на такую зарплату не возьмет. А у меня двое младших сестренок и мать одна, мне помогать ей надо. Возьмите меня обратно, клянусь, я буду делать все, что скажете! Буду стараться еще больше!

— Видела я уже, как ты старался, — вздыхаю устало, не зная, что с ним делать.

Антону всего девятнадцать. Он учится на заочном отделении и до меня где только не работал. Парня действительно жалко, будь на моем месте ктото другой — даже разговор с ним вести не стала бы, но у меня слишком доброе сердце. Или же это просто Антон умеет так правдоподобно сыграть на моей жалости.

— Ладно, — говорю и замечаю, как в глазах парня появляется надежда, а на лице расцветает улыбка, — даю тебе еще один испытательный срок.

— Спасибо вам большое, Мирослава Александровна! — Он весь светится от счастья, и я не могу устоять, на моем лице появляется ответная улыбка. — Но учти, — стараюсь, чтобы мой голос звучал строго, — это точно последний шанс. Больше не будет.

— Да я работать буду даже сверх нормы! Все сделаю, что скажете! Даже кофе приносить вам могу! — воодушевляется Антон.

Я закатываю глаза.

— Иди уже, работничек.

— Так точно! — Антон открывает дверь и лицом к лицу сталкивается с моей помощницей Алей. Он пропускает ее в кабинет и исчезает.

— Мира, там это… — начинает Аля и замолкает. Косится на дверь.

— Что?

Аля понижает голос до шёпота, словно нас мог бы ктото услышать:

— Там пришел представитель очередной строительной компании, которая собирается сносить квартал. С тобой поговорить хочет.

Новость меня сильно злит. Я резко поднимаюсь с кресла, провожу ладонями по и без того гладкой юбке и иду к Але.

Мое бюро находится в здании, которое уже несколько лет не дает покоя застройщикам города. Иногда кажется, что они просто соревнуются: кто же первый сможет заполучить этот лакомый кусочек.

В последний раз к нам вот так приходили чуть меньше полугода назад. Мой ответ был максимально взвешенным: нет. Свое помещение я не продаю, на снос здания я не согласна и на «местечко не хуже» менять ничего не собираюсь. Если они так хотят чтото строить — пусть делают это вокруг здания, где находится мое агентство.

— Пойду поговорю с ними, — я полна решимости дать отпор и на этот раз. Если рискнут угрожать — непременно обращусь в полицию.

Чувствуя легкий азарт, направляюсь в выставочный зал. В помещении полная тишина. Делаю несколько шагов и замираю на месте. Потому что… Потому что… Потому что в выставочном зале, где размещены гробы, венки и всячина для похорон, вальяжной походкой тудасюда двигается никто иной как Роман Багиров! С непроницаемым выражением лица рассматривает гроб с красной драпировкой внутри, понятия не имея, кому принадлежит вся эта роскошь.

Я хватаю Алю за рукав и тяну обратно в коридор. С трудом могу дышать и контролировать эмоции. Лицо пылает, сердце в груди неистово стучит. Что он здесь делает, господи? Неужели узнал, где я работаю? Меня захлестывает паника, я даже думать нормально не могу.

— Что такое? — взволнованно спрашивает меня помощница.

— Этот мужчина… Там, в зале, — задыхаясь, словно пробежала марафон, говорю я, — что он здесь делает? У него ктото умер?

Отчегото мысль, что ктото из близких Романа мог умереть, греет мне душу. Это отвратительно с моей стороны, согласна, но тогда это означало бы, что не он собирается сносить наше здание. И не с ним мне предстоит серьезный разговор, после которого он узнает, какого рода бизнесом на самом деле я занимаюсь.

— Тот молодой мужчина? — Брови Али взлетают вверх. — Нет, это представитель строительной компании, о котором я тебе говорила, Мира. Они почти со всеми в квартале уже договорились за выкуп помещений, только мы остались.

Глава 14. Мирослава

Я пытаюсь выровнять дыхание. Нужно понять, что мне делать. Но единственный выход заключается в том, чтобы сказать Але:

— Меня нет. Ни для кого. Спроси, что он хочет и вслух даже не произносит мое имя! — молю ее.

— Вы что, знакомы?

— Потом все, — шепчу, вспоминая где ключ от запасного выхода. На случай, если Роман решит напором пойти в кабинет начальства.

— Ладно, — Аля выглядит растерянной, с интересом на меня поглядывает. Потом ее взгляд скользит на мою руку и ее глаза расширяются от удивления. Кольцо заметила. Черт, надо было его снять.

— Иди, — толкаю ее вперед, а сама на негнущихся ногах возвращаюсь к себе в кабинет и запираюсь изнутри. На всякий случай.

Вот потеха для Багирова будет, когда он узнает, что я владелица не свадебного, а похоронного агентства. Вместо белого фатина выбираю ткань для драпировки гробов. Вместо пестрых цветов — черные