Элиэль подковыляла чуть ближе. Наверное, полагалось преклонить колени, однако ей почему-то делать этого не хотелось. Сердце рвалось из груди, как птица из клетки.

С шелестом отодвинулась занавеска, открыв темную маленькую комнатку. Элиэль подпрыгнула от неожиданности, чуть не выронив статуэтку. В зал вышел босой мужчина – жрец, правда, мало похожий на жреца. Мужчины, служившие другим божествам, как правило, носили длинные хламиды и часто брили лица и головы. На этом же была только зеленая набедренная повязка. Он был высок и хорошо сложен – прекрасный образчик молодого мужчины; впрочем, храму мужской силы наверняка имелось из кого выбирать.

Он переступил порог и остановился возле одной из лампад, ощупав девушку одобрительным взглядом.

– Добро пожаловать в это священное место, возлюбленная.

Элиэль сильнее сжала статуэтку – еще немного, и та сломается.

– Спасибо, отец, – отозвалась она и, к своему неудовольствию, уловила в собственном голосе дрожь.

Он чуть заметно кивнул, с любопытством разглядывая ее приношение.

– Я вижу, ты принесла солидное подношение. Чем могу помочь тебе? Какой милости ищешь ты от могущественного Кен’та?

– Я хочу говорить с самим богом.

– Возможно, слишком старый супруг? Или огорчительная задержка с зачатием? – Похоже, с божьей помощью и за значительное вознаграждение он готов был исправить эту неприятность. В ее случае он мог даже отказаться от вознаграждения.

– Нет, отец.

Он улыбнулся, не в силах скрыть свое нетерпение.

– Или слишком успешное зачатие? Ты хочешь, чтобы бог лишил тебя этого благословения? Это тоже можно устроить, дочь моя.

Как раз за этим приходят сюда шлюхи. Впрочем, ему все равно – конечно, в зависимости от желаемого результата приготовления к таинству менялись, но все ритуалы Кен’та так или иначе включали в себя совокупление. Во всяком случае, все, что касалось женщин. Того, что происходило с юнцами и стариками, она не знала, да и не хотела знать.

– И не это тоже. Я хочу говорить с богом.

На его лице промелькнуло раздражение.

– Покажи свое подношение, соверши свою молитву, и я помогу тебе с обрядом.

– Нет. Я… я хочу видеть его лично.

Мужчина зажмурился, потом широко улыбнулся.

– Ты самонадеянна, дочь моя! Чего бы тебе ни было нужно, я представляю бога в совершении всех его таинств.

Элиэль еще не встречала мужчины, который бы не мнил о себе этого, и она сразу распознала в повадках жреца то же нетерпение. Он придвинулся на шаг. Она попятилась. Он заметил ее хромоту и нахмурился.

Не найдясь, что сказать, Элиэль сдернула тряпку со статуэтки женщины-танцовщицы, привставшей на носок как бы перед прыжком. В свете лампады резной ниолийский хрусталь заиграл всеми цветами радуги. От его красоты захватывало дух. Она чуть ли не полдня торговалась с продавцом, и все равно пришлось вывернуть кошелек до последнего гроша. Уж такое-то подношение не может не привлечь внимания бога!

Жрец с шумом втянул в себя воздух.

– Ты принесла богатый подарок, госпожа! – признал он. – Такой подойдет.

– Он перевел взгляд с изваяния на нее, обратив внимание на дорогой плащ. Она почти слышала его мысли: женщина, одевшаяся так для визита на Речную улицу, должно быть, сошла с ума.

Он протянул руки:

– Давай, я возьму это у тебя.

– Нет! – Она отодвинула статуэтку.

– Тогда поставь на помост, только осторожнее!

– Нет! Я желаю отдать это лично богу. Я желаю видеть Кен’та во плоти!

– Твои амбиции граничат с богохульством, дочь моя!

Его тон раздражал ее. Он был ненамного ее старше.

– Скажи богу, что…

– Дай сюда, пока не уронила! – Он снова потянулся к статуэтке.

Она снова отпрянула. Понимая, что больше не сможет уворачиваться от него, она повернулась и швырнула статуэтку к ногам идола. Звон эхом отозвался от каменных стен; сверкающие осколки запрыгали по полу. Жрец вскрикнул от ужаса.

– Вот! – крикнула Элиэль. – Я передала свой дар богу! Теперь дай ему выслушать мою просьбу!

Жрец попятился, с опаской глядя себе под ноги.

– Ты сошла с ума, женщина! – Его голос звучал уже не так уверенно. – Ты совершила святотатство и богохульство! Изыди, пока святой Кен’т не раздавил тебя в своем божественном гневе!

– Я хочу Кен’та! – крикнула она. – Мои слова только для его ушей!

– Убирайся! Говорю тебе, ты сошла с ума! Надейся лишь, что он не проклял тебя, иначе ни один мужчина не совершит больше с тобой священного таинства!

– Он мой отец!

Молодой жрец презрительно поджал губы.

– Значит, ты одна из этих? Тогда будь благодарна могучему Кен’ту за то, что он подарил тебе жизнь, и не тревожь его больше понапрасну. – Обойдя зал вдоль стены, подальше от блестящих осколков, он схватил ее за руку так крепко, что она вскрикнула.

– Я должна оказать ему особую услугу!

– Изыди, безумная! – Он потащил ее к двери.

Она извивалась и царапалась. Он схватил ее за вторую руку и без труда потащил к двери.

Все вышло совсем не так, как она рассчитывала. Она вышвырнула на ветер все свои сбережения и не получила взамен ничего. Ей не дадут отомстить.

– Я хочу рассказать ему про Освободителя!

– Я не сомневаюсь, что хочешь! И несомненно, у тебя наготове еще несколько пророчеств, о которых ему тоже известно. Помолись ему в тиши своей спальни, и он услышит. – Они были уже у двери. – Ступай вон! И не шатайся по этим улицам, ибо близость бога делает местных жителей дерзкими. Это не место для одиноких женщин.

С этими словами жрец вышвырнул ее из храма. Дверь за ее спиной хлопнула, и Элиэль растянулась ничком на ковре.

На ковре? Не на тканом ковре, а на мягкой шкуре альпаки. Она подняла голову и уставилась в весело потрескивающий в камине огонь. Она могла поклясться, что жрец вышвырнул ее на улицу, на ступени. Его слова подтверждали это. Слева от нее была кожаная кушетка… Справа – другая. Она находилась в комнате, в большой и уютной комнате.

Она испуганно застонала и приподнялась на руках. Еще в детстве она пела в королевском дворце, и потом она давала частные концерты, так что хорошо знала, как живут богатые. Однако до сих пор ей не приходилось видеть ничего, что могло бы сравниться с этим: полы из полированного дерева, застеленные мягкими шкурами, стены, уставленные книжными полками, увешанные луками, копьями и охотничьими трофеями. Крепкая, массивная мебель, обитая потемневшей от времени кожей, подобрана со вкусом. Пахло пчелиным воском, кожей и древесным дымом. Зачарованная, она поднялась на колени. Это было логово богатого, очень богатого мужчины – уютное, дружелюбное и привлекательное.