В.: Так, может, человек предпочитает стены тюрьмы новым горизонтам?

О.: Вряд ли. Подобным образом мыслит лишь тот, кого совершенно задавила государственная машина. То есть большинство поверит всему сказанному, примет установки сверху. Однако власти не давят достаточно сильно и сопротивления не задушат. Сейчас истеблишменту как никогда угрожает опасность.

В.: Является ли пытка «Распредщита» в «Голом завтраке» нормальным процессом по созданию «цивилизации»?

О.: Это нормальный процесс оболванивания людей: даются установки сверху, в которые приказано верить.

В.: В своих книгах вы часто говорите о необходимости «стать собой». Что такое поиск себя?

О.: Это поиск личности, скрытой в человеке, не ассоциируемой с навязанным мнением о себе.

НЕ ДУМАЙ

Я вернулся с прогулки по саду. Шесть часов, в моем отделении все принимают душ. Прохожу мимо юношей в шортах и банных халатах: в руках они несут полотенца. Сам я не сильно потею. Сажусь в комнате, открываю окно и закуриваю. На полу двое — прислуга, они обычно готовят и подают к столу — занимаются географией с дочкой. Повсюду расстелены карты, и я наблюдаю за процессом сквозь пелену табачного дыма. Присутствие чужих людей меня нисколько не трогает.

Центр где-то в Австрии; сейчас середина лета, на улице жарко и душно. Я здесь уже почти месяц, приехал учиться новому способу мыслить. Ни тебе уроков, ни преподавателей, ни книг, ни учебников. Работать не надо. Я практически ничего и не делаю. Первый шаг — перестать делать все, что ты «должен». Притворись, что думаешь как положено. Время от времени все выполняют это сайентологическое упражнение. Оно разжимает хватку навязанного образа мысли, расширяя границы бездумного состояния.

К примеру, вспомни запланированное на сегодня — написать письма, позвонить тому-то и тому-то, отнести вещи в прачечную, пригласить мастера для ремонта батареи. Вспомни это все по порядку еще раз, и еще раз, и еще раз — и так раз десять. А теперь мысленно выполни эту череду воображаемых действий. Дальше: задумайся о чем-нибудь совершенно ненужном. Скопируй образ мышления человека, чей менталитет отличается от твоего.

(Например, мысленно дай интервью или выступи перед воображаемой публикой. Сфантазируй еще что-нибудь. Сымитируй чуждый образ мышления: Голландца Шульца, рэкетира-рецидивиста. Мысли, как они, как менеджер отеля или как бедный марокканский крестьянин.)

В конце концов думать не придется вообще. А затем?

В этом отделении — студенты вроде меня. Мой сосед по комнате сейчас в душе. Помещение длинное узкое будто коридор потолок высокий нечищеный мраморный камин туалетные принадлежности на полке две узкие кровати два шкафа эмалированная плита отключена на лето. На плите горшок с каучуковым деревцем.

Сижу в потертом кожаном кресле у окна; вместо стекол местами плотная полиэтиленовая пленка, как в теплице. Над раковиной висит зеркало для бритья. Дверь выходит на веранду, за которой начинается сад, где мы ужинаем под решетками, увитыми лозой. Ужин в семь. Сегодня: фруктовый суп, мясо, салат, пиво, пудинг или шарлотка.

После ужина пойду гулять в сад кормить рыб в пруду или останусь сидеть в гостиной уставленной кожаными диванами бронзовыми статуями старые экземпляры «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» и иллюстрированные журналы на немецком и итальянском. О соседе по комнате ничего не скажу: он напоминает смутную фигуру под тонким пологом. Мы почти не видимся: пока я в комнате, его нет. Знаю одно: он — студент, как и я, не из обслуги, обслуга хотя бы выполняет минимальные задания. Это носильщики диспетчеры и проч. то есть передают сообщения и переносят коробки с места на место. Обслуга студентов презирает здороваются глядя в сторону и мрачно бормоча.

Распоряжения здесь отдает только один человек — молодая особа, живущая в шато над садом. Бывает, она спускается сюда и велит кому-то из персонала найти другого слугу или приказывает что-то садовнику. Тот сегодня днем жаловался мне: «хозяйка требует чтобы я зарылся в землю и пророс». Сад не очень ухоженный, запущенный.

Еду нам готовит толстуха средних лет, а подает к столу ее муж (носит ледерхозен и курит глиняную трубку). Он же прибирается в комнатах — без особого рвения, но жить можно. На завтрак кофе с булочками, на обед суп рыба фрукты; вечером суп, десерт. Пиво подают только на ужин, днем сидр.

Новый способ мышления не имеет ничего общего с мышлением логическим. Это не подсознательное мышление существа, предки которого вышли однажды из воды. Оно в точности определяется тем, чем оно не является. Незнание того что есть и есть незнание которого мы не знаем. Как кинопленка поток мыслей кажется бесконечным, хотя мысли текут останавливаются меняются и снова продолжают течь. На долю мгновения поток прекращается образует лакуну. Именно в ней теплится новый образ мышления — между мыслями.

Слуги сидят на полу и тычут пальцами в карты. Я смотрю на них и совершенно не думаю о том, что вижу. Мой разум движется от одной пустой фактической остановки к другой — нет ярлыков, нет вопросов. Окружающие объекты тела и разумы других просто присутствуют, я движусь меж них без усилий и замечаний. Здесь делать нечего: не надо отвечать на письма оплачивать счета достигать целей преодолевать преграды. Безнаказанность. Никто не рассуждает, выстраивая мысли в строгом порядке, как того требуют структура или окружающая среда. Новый образ мышления — это мышление как если бы не надо было думать о повседневных делах как если бы не надо было ничего делать как если бы не надо было ни о чем беспокоиться как если бы не надо было строить планы. Для достижения подобного состояния не требуется никаких особых упражнений. Думай как думал бы если бы не надо было думать о том, как перестать думать. Мы учимся останавливать слова видеть их осязать их передвигать их использовать их как предметы.

Прислуга ушла готовить обед. Я скидываю ботинки и встаю. Снимаю рубашку стаскиваю штаны и трусы нагишом сажусь в кресло и спиной ощущаю прохладу кожи там где ее коснулся дневной бриз. У всех студентов более или менее одинаковый курс обучения.

Вдалеке за рекой сквозь знойное марево вижу кирпичное здание. Это Академия. Первоначально учебную программу разрабатывали, полагая, что препятствий не будет. Просчитались. Ни одно учебное заведение где адептов учат бороться с паразитизмом истеблишмента не душили так яростно. Академическое обучение децентрализовали, укрыли в подполье. Теперь мы изучаем карате и айкидо в школах, разбросанных по большим городам мира, сайентологию — в сайентологических центрах. Прочие курсы преподаются в сети институтов и недолговечных фондах.

Обучение постоянно прерывают. Три месяца карате и сайентологии поглощают все мое время, и как раз перед началом углубленного курса сайентологии меня перебросили в Каир для интенсивного изучения египетских иероглифов. Каирский центр теперь ликвидирован правительством. Дальше — курс оружейной подготовки, спонсируемый правым миллиардером из Восточного Техаса. Учимся пользоваться всеми видами оружия — от арбалета до лазерного пистолета; посещаем семинары по африканской черной магии, субсидированные Лондонским институтом этнологии, которому вечно не хватает средств; добровольно участвуем в опытах по долговременной сенсорной депривации, задуманных американским флотом (потом их расследовал Конгресс США, подозревая «промывку мозгов»). Дальше — занятия парашютизмом в Северной Дакоте, подводное плавание, но стоило привыкнуть дышать с аквалангом, как нас перебросили на Цейлон, и я принимаюсь осваивать йогу в Северной Индии.