(Прот. А. Шаргунов, «проповеди и выступления», 1995, с. 426–432.)

Обращение в Государственную Думу Российской Федерации

Настоящее обращение продиктовано требованием нашей совести, поскольку мы не можем мириться с молчаливым одобрением или приятием как неизбежного зла массового убийства сотен безоружных людей 3–4 октября 1993 года в Москве.

Изучив доступные нам материалы, опубликованные в 1 печати свидетельства очевидцев, как защитников парламента, так и президентской стороны, а также выслушав многих из тех, кто был непосредственно вовлечен в эти события, мы пришли к следующим выводам:

Расстрел в течение дня 4 октября боевыми танковыми снарядами, в том числе зажигательного действия Дома Советов России невозможно квалифицировать как «необходимую оборону» президентской стороны от вооруженной оппозиции.

В распоряжении президента и правительства находились силы, I способные обеспечить прекращение сопротивления и вывод всех гражданских лиц без кровопролития – это спецподразделение «Альфа». Однако оно было задействовано только тогда, когда множество жертв этих боевых действий уже стало фактом.

Стрельба по безоружным людям, находившимся в зоне оцепления у Дома Советов утром 4 октября (около 7 часов утра), привела к многочисленным жертвам. Огонь велся без предупреждения на поражение из БТРов крупнокалиберными пулеметами. Вечером 4 октября в непосредственной близости от Дома Советов, на стадионе, расстреливались защитники парламента. 3 октября в районе ТЦ «Останкино» велась стрельба пулеметами из БТРов по скоплениям людей, не принимавших никакого участия в действиях вооруженных лиц по проникновению в здание телецентра. Только лишь эти четыре частных вывода позволяют сделать некоторые общие:

1. Имеют место массовые немотивированные преднамеренные убийства.

2. Эти убийства совершены с особой жестокостью. И совершены они не отдельными уголовниками, а самой государственной властью, которая открыто взяла на себя ответственность за них, наградив высшими государственными наградами тех руководителей Министерства обороны и МВД чьи подразделения были задействованы в этих трагических событиях.

Власть тем самым предполагает, что в сознании граждан эти действия правомерны и, таким образом, по существу совершает их от лица граждан страны. Это вынуждает нас либо оправдать эти действия, тем самым стать их соучастниками и согласиться перед лицом Божия правосудия нести за них ответственность; либо внутренне отречься от этих действий власти и, оставаясь законопослушными гражданами, заявить о полном неприятии как самих этих действий, так и той духовной силы, которая вдохновила их.

Все вышеизложенное заставляет нас обратиться в Государственную Думу с тем, чтобы в ближайшее же время была сформирована парламентская комиссия, которая могла бы обеспечить объективное расследование трагических событий 3–4 октября 1993 года в Москве с привлечением многочисленных свидетелей.

Мы убеждены, что никакое государственное строительство невозможно, если в основании его не положен нравственный закон « Не убий», если граждане лишены права слышать и знать правду, если, наконец, злу не дается обществом нравственная оценка и тем самым ему не ставится предел. « Горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!» (Авв. 2, 12).

Священники Русской православной церкви: протоиерей Александр КУЗЯЕВ, протоиерей Владислав СВЕШНИКОВ, протоиерей Александр ШАРГУНОВ, иеромонах Андрей КРЕХОВ, иеромонах Кирилл СЕМЕНОВ, иерей Димитрий БАЛТРУКЕВИЧ, иерей Ярослав ГНЫП, иерей Илья ГРИШУТИН, иерей Владимир ГРИЦЕНКО, иерей Валерий ГУРИН, иерей Георгий КРЫЛОВ, иерей Максим КОЗЛОВ, иерей Владимир ПЕРЕСЛЕГИН, иерей Борис ТРЕЩАНСКИЙ, иерей Михаил ТАРАН, иерей Леонид ЦАРЕВСКИЙ, иерей Сергий ШУМИЛОВ, иерей Владимир АЛЕКСАНДРОВ, протодиакон Сергий ГОЛУБЦОВ, священник Русской Зарубежной Православной Церкви Стефан КРАСОВИЦКИЙ

Ознакомившись с текстом этого Обращения, к нему присоединяют свои голоса:

Сергей АЛЕКСЕЕВ, Эдуард ВОЛОДИН, Владимир ГОСТЮХИН, Виктор КОЧЕТКОВ, Станислав КУНЯЕВ, Михаил ЛОБАНОВ, Юрий ЛОЩИЦ, Сергей Лыкошин, Валерий РЫБАРЕВ, Валерий СЕРГЕЕВ, Эрнст САФОНОВ, Игорь ШАФАРЕВИЧ, Михаил ШЕЛЕХОВ, Юрий ЮШКИН, Валентин СОРОКИН, Игорь ЛЯЛИН, Борис ШЕРЕМЕТЬЕВ, Вячеслав КЛЫКОВ

(«советская Россия», № 4 [10993] от 13 января 1993 г.)

С начала массовых расстрелов в г. Москве, беспрецедентных за всю историю древней столицы России, прошло более 7-ми месяцев. Все это время мы продолжали надеяться, что будет проведено всестороннее расследование обстоятельств гибели и установлены виновные в организации и исполнении массовых расстрелов наших детей и близких. Однако наши надежды не оправдались.

Официальные и близкие к ним средства массовой информации не дают и, по-видимому, не могут дать объективной информации ни о личности расстрелянных, ни об обстоятельствах массовых расстрелов изуверскими методами и средствами безоружных людей не только на улицах Москвы, в Останкино и Белом Доме, но и в своих домах. Так в отношении погибших и пострадавших усиленно формируется пропагандистский штамп – «…красно-коричневые, коммуно-фашисты, наркоманы, алкоголики, бомжи…». Обстоятельства массовых расстрелов безоружных людей, пытки, насилие и зверства преподносятся как «восстановление законности».

На фоне этого официальные органы государственной власти прикладывают заметные усилия для сокрытия обстоятельств и созданию препятствий в установлении организаторов и исполнителей массовых расстрелов. Так, при подписании амнистии заинтересованным политическим силам удалось закрыть комиссию по расследованию при Государственной Думе, а в договор о согласии с г-ном Ельциным включен специальный пункт о закрытии общественного расследования обстоятельств массовых расстрелов.

Только оппозиционные газеты предоставляют свои страницы для правдивого освещения трагических событий 1993 года, но достаточно часто из пропагандистских соображений расстрелянных и пострадавших причисляют к политическим движениям и партиям, к которым они, как правило, не принадлежали и взглядов которых не разделяли.

Наши надежды на Генеральную прокуратуру в установлении истины также не оправдались. Созданная ей специальная комиссия по расследованию направляет свои усилия в прямо противоположном направлении. Так, по факту убийства наших детей и близких, за редким исключением, не возбуждены уголовные дела; нам отказываются выдать копии заключений судебно-медицинской экспертизы, в которых к тому же содержится большое количество неточностей и несоответствий; по настоянию некоторых из нас следствие соглашается провести баллистическую экспертизу, но только на коммерческих условиях; отказывают родителям в выдаче одежды погибших, ссылаясь на необходимость использования ее для проведения экспертизы, однако после настойчивых требований заявляют о ее уничтожении, и это – до окончания расследования обстоятельств расстрела наших детей; принуждают родителей подписывать согласие с закрытием расследования обстоятельств расстрела их детей и т. д.