Услышав эти вероломные речи, отважный Гвениадор решил сам обмануть обманщика и не подав виду что слышит разговор предателей, тихо пошел в пещеру змея. Отыскать логово злобной твари оказалось несложно — оттуда исходил такой смрад, что ошибиться было невозможно. Обнаружив безжалостное чудище, что отдыхало на груде золота, насытившись мясом очередной жертвы, рыцарь принялся громко поносить его, всячески ругать и швырять в него каменьями, сняв предварительно волшебный плащ. Увидев врага в собственном своем логове, змей громко зашипел и кинулся на героя, однако тот проворно увернулся и кинулся к выходу из пещеры, как он и уговаривался с гномом. Однако не стал он выходить наружу, а притаился недалеко от входа в нору, укрытый от глаз змея волшебным подарком Корнагса.

В поисках обидчика змей кинулся вон из пещеры — тут-то и обрушились на него молоты гномов! Гвениадор же вернулся к логову чудища и нашел там немало золота, серебра и всяких сокровищ. Не теряя времени он собрал клад в большой мешок и поспешил наружу, прикрывая волшебным плащом себя и добычу. Выйдя из пещеры, герой полюбовался, как гномы насмерть бьются с огромным змеем и отправился прочь, отягощенный добытым золотом…»

Ннаонна отложила книгу и задумчиво подставила лицо солнечным лучам, проникавшим в бойницу. «Странно, — подумала она, — чем поступки отважного Гвениадора благороднее, чем поступки гнома Бардольта? Оба обманщики… Вот если бы рыцарь оставил гномам треть добычи, как они уговорились, так нет же — забрал все, хотя и давал рыцарское слово. Да к тому же бросил их биться со змеем, а сам сбежал. А как он отблагодарил за помощь чародея Корнагса? Добрый волшебник одарил его магическими предметами, без которых Гвениадор не смог бы совершить и половины своих подвигов, а взамен лишь просил помочь ему справиться с ведьмой Гнельдой, а благородный герой сбежал, не выполнив уговора… И еще странно, что раньше мне такие мысли в голову не приходили — мне всегда Гвениадор казался образцом доблести и чести… Должно быть, я и впрямь становлюсь взрослой». Девушка мечтательно зажмурилась, припоминая слова деда: «Когда-нибудь ты станешь взрослой и поймешь, что люди жестоки, вероломны и тогда будешь рада, что ты — вампир и живешь в этом одиноком замке, а не там — среди этого подлого народца». Так старый Коннахья отвечал на ее жалобы, что ей скучно в замке и что она хочет повидать прекрасный мир, о котором написано в книге…

Вдруг ей послышался какой-то посторонний звук. Ннаонна насторожилась. На опушке показались два всадника. Это было удивительно — люди всегда избегали здешних мест, тем более боялись подходить к самому замку, а этих двоих девушка видела уже в третий раз. Она окрестила их Красавчиком и Странненьким. Красавчик — высокий, широкоплечий с открытым и мужественным лицом (именно таким Ннаонна и представляла себе отважного Гвениадора) был одет в странную долгополую мантию, вышитую бледными узорами, опоясан длинным мечом и сидел на крупном гнедом коне. Странненький же — он и впрямь был странненьким: одет во все черное, на небольшом вороном коньке, укутан в черный плащ, да еще и капюшон опустил почти до самых глаз. Как и в первые два раза всадники постояли минут пять на опушке, очевидно переговариваясь между собой, затем повернули коней и неторопливо скрылись…

Все это было очень странно… Как-то даже слишком странно…

…Но наш король, лукавый сир,

Затеял рыцарский турнир…

В.Высоцкий

Два месяца оговоренного демоном срока истекли и те, кто роптал по поводу чересчур скромного вступления Ингви на престол, могли быть довольны — праздник состоялся, да еще и какой! Предстояли три дня непрерывного веселья — с рыцарским турниром, пирами для знати, угощением и состязаниями для горожан.

Турнир был назначен на первый день. Площадь перед Альхеллой была обнесена барьером, вокруг устроены места для зрителей: для знати — сидения на широком балконе дворца и деревянные трибуны под балконом, для прочих — многоярусные помосты с других сторон площади. В день праздника трибуна напоминала цветочную клумбу — в глазах рябило от пестрых ярких одеяний прекрасных дам, среди которых темным блеклым пятном казался окруженный свитой Ингви. Король по своему обыкновению вырядился в темные одежды, рядом с ним сидел Сарнак-колдун в темной мантии и Кендаг, лорд-орк. После того, как король пришел к согласию с ним, Кендаг был освобожден из темницы и теперь повсюду сопровождал демона, как гость и посол. Трое из орков его отряда были отправлены к их королю гонцами с предварительными условиями мирного договора между орками и Альдой. Одет орк был также неброско…

Пока турнирные схватки не начались, дамы на трибунах оживленно переговаривались. Основных тем было две — внешность нового короля и первый выход в свет юной сестры принца Кадор-Манонга — Санеланы. Сама дебютантка — хорошенькая пухленькая девица — то краснела, то бледнела, смущенная десятками взглядов, то скромно опускала глаза, то, забывшись, принималась с любопытством оглядываться вокруг… На помостах, где собрались простолюдины, слышались соленые шуточки, смех, кто-то, подвыпив, принимался то и дело горланить песни.

Наконец, протрубили трубы — маршал королевского войска объявил о начале турнира и передав свои полномочия распорядителя (по традиции эту обязанность исполнял именно маршал) Лорду-хранителю королевства, присоединился к бойцам. Перед началом боев все участники совершили торжественный объезд арены, в то время, как герольд громким голосом выкрикивал их имена, титулы, названия их владений. В турнире собирались принять участие все вассалы Ингви, трое заезжих дворян из Сантлака и четверо вассалов Кадор-Манонга, недавно принявших лены из наследства, полученного принцем два месяца назад. Было заметно, что король без удовольствия воспринял новость об увеличении численности дворянства своего королевства. Новые альдийцы также были родом из Сантлака — огромного королевства, расположенного на западе империи и поставлявшего дворян в армии всех монархов и владетелей. Почти вся территория Сантлака поделена на маленькие лены, владельцы которых проводят время в бесконечных турнирах, либо, если турниров не предвиделось — в схватках друг с другом (по причине наследственной вражды), либо путешествуя по другим королевствам в поисках турниров и схваток. Даже короля дворяне этой странной державы определяли на турнире — монархом становился лучший боец и правил пожизненно, не имея права передать корону по наследству. Объяснялось это просто — Сантлак был практически единственной достаточно большой страной людей, не граничившей с державами иных народов Мира и многочисленное дворянство этой страны могло себе позволить такую жизнь, не рискуя безопасностью своего государства. К тому же эти порядки старательно поддерживались императорами, предпочитавшими видеть в короле Сантлака преданного, хотя и бессильного монарха-вассала…

Первая часть представления окончилась — рыцари покинули ристалище, затем начался сам турнир. По вызову распорядителя игр, громко повторяемому зычным голосом герольда, в обоих концах арены раскрывались ворота и показывались готовые к поединку всадники. Раздавался удар гонга — бойцы неслись друг на друга, выставив копья без наконечников, сшибались в центре ристалища. Если один из рыцарей оказывался повержен — его соперник признавался победителем и ему бросал вызов кто-либо из остальных участников турнира. Если нет — рыцари вновь разъезжались к воротам и бой повторялся. Вокруг, на трибунах и помостах, царил невероятный гвалт — не только простолюдины, но и благородные дамы вопили, топали ногами, визжали, переживая за своих избранников.