В случае с приговоренными к смертной казни, многие считают, что отказ в пересадке органов заключенным вроде Дженет не имеет никакого отношения к совершенным им преступлениям – только к наказанию, которое сократит ожидаемый срок службы органа. Однако во многих юрисдикциях заключенные, приговоренные к казни, ждут исполнения приговора дольше, чем обычно служат пересаженные органы, даже при условии первоклассной медицинской помощи. Случай с Рейес-Камарена является примером такой иронии судьбы. Ожидаемый срок службы почки, взятой от мертвого донора, составляет примерно тринадцать лет. Рейес-Камарена, приговоренный к смерти в 1997 году и получивший отказ в трансплантации в 2003 году, более пятнадцати лет спустя продолжает находиться в камере смертников в Орегоне.

Ширли – пятимесячная девочка с тяжелым врожденным пороком сердца. Если в течение нескольких недель ей не сделают пересадку сердца, она, скорее всего, умрет. Вероятность того, что за это время появится свободное сердце, очень мала – в лучшем случае 20 процентов.

Кардиолог доктор Велби высказывает Джорджу и Гертруде, родителям малышки, революционную идею. «Можно попробовать пересадить ей сердце детеныша шимпанзе, – говорит он. – Такого раньше не делали, но я думаю, что попытаться стоит. Это лучше, чем надеяться на 20-процентный шанс появления донорского сердца и параллельно наблюдать, как умирает ваша дочь. Если у нас все получится, наука сделает огромный шаг вперед». Ради трансплантации придется подвергнуть живую обезьяну эвтаназии.

Этично ли при таких обстоятельствах пересаживать Ширли сердце шимпанзе?

Размышление: ксенотрансплантация

История ксенотрансплантации (пересадка органов от одного биологического вида другому) полна обманутых надежд. В 1963–1964 годах, до того, как диализ и пересадка органов стали широкодоступными, хирург Кит Реемтсма пересадил почки шимпанзе тринадцати пациентам. Один реципиент прожил после трансплантации девять месяцев, дольше всех остальных. В 1964 году, за три года до того, как Кристиан Барнард провел первую пересадку сердца от человека к человеку, Джеймс Харди пересадил умирающему пациенту Бойду Рашу сердце шимпанзе. Раш умер через два часа после трансплантации. Томас Старзл предпринимал попытки пересадить детям печень шимпанзе в 1966, 1969 и 1974 годах, но ни одна из пересадок не оказалась успешной (после четвертой попытки ксенотрансплантации, предпринятой Старзлом в 1992 году, реципиент печени павиана прожил семьдесят дней). Вероятно, самый известный и спорный случай ксенотрансплантации произошел в 1984 году в Медицинском центре Университета Лома Линда в Калифорнии, когда Леонард Л. Бейли пересадил сердце павиана младенцу с синдромом гипоплазии левых отделов сердца[19]. У малышки Фае произошло отторжение органа двадцать один день спустя. Ее случай вызвал волну критики пересадки органов от животных к человеку.

До операции Бейли даже не пытался найти сердце донора-человека, и это решение впоследствии подверглось резкой критике со стороны многих специалистов по этике. Хотя некоторые сторонники Бейли сравнили этот случай со случаем Барни Кларка, стоматолога, получившего «вечное» искусственное сердце в 1982 году, многие биоэтики считают такое сравнение недопустимым. Врачи Кларка искали альтернативные варианты для своего критически больного пациента, но не нашли их. Кроме того, он был взрослым человеком, способным дать осознанное согласие на экспериментальное лечение, а хирурги малышки Фае опирались исключительно на согласие ее родителей. В 1984 году известный ученый в области здравоохранения Джордж Аннас задался вопросом на страницах газеты «Christian Science Monitor»: «Неужели мы возвращаемся в старые времена, когда врачи просто экспериментировали [с людьми]?» Колумнист «Times» Чарльз Краутхаммер презрительно назвал эту операцию «приключением для медицинских этиков». Бейли только навредил себе еще сильнее, когда публично заявил, что не верит в эволюцию. Это заявление подорвало его авторитет среди большого числа людей.

Некоторые критики утверждают, что ксенотрансплантация, нарушающая границы между видами и угрожающая уникальности человека, никогда не станет этичной, даже если она будет очень эффективной. Защитники прав животных ставят под вопрос допустимость убийства высокоразвитой обезьяны вроде шимпанзе ради спасения жизни человека. Большинство биоэтиков, возражающих против ксенотрансплантации, высказывают сомнения по поводу экспериментального характера процедуры. В случае с Ширли нужно решить, как соотносить 20-процентную вероятность получить человеческое сердце вовремя с неизвестными шансами на выживание после пересадки органа шимпанзе. Кто должен принимать это решение? Родители Ширли? Трансплантологи? Общество в целом? Родителям девочки, вероятно, тяжело определить, чем является такая трансплантация в первую очередь: терапевтическим вмешательством или экспериментом. До подписания согласия на эту рискованную процедуру их должны проинформировать о мрачном историческом контексте. Если судить по прошлому опыту, операция, предложенная доктором Велби, вряд ли сработает.

У Дона, сорокалетнего нейрохирурга, диагностировали терминальный рак поджелудочной железы, и ему осталось жить всего несколько месяцев. Его коллега доктор Панглосс говорит, что болезнь Дона предоставляет возможность провести эксперимент, о котором они оба давно мечтали: сделать пересадку головы от человека к человеку. Их цель состоит в том, чтобы присоединить голову (и мозг) Дона к телу человека, у которого при жизни не было проблем со здоровьем ниже шеи.

Доктор Панглосс уверен, что ему удастся убедить родственников пациента с черепно-мозговой травмой предоставить тело ради эксперимента. Он считает, что с помощью хирургов разных специальностей сможет соединить позвоночник и кровеносные сосуды Дона с телом донора. Скорее всего, Дон в итоге окажется парализован ниже шеи, но доктор Панглосс надеется, что некоторые нервные волокна со временем регенерируются. «У нас мало шансов, – говорит доктор Панглосс, – но без решительных и смелых мер ты все равно умрешь». Если не считать опухоли поджелудочной железы, Дон абсолютно здоров и является подходящим кандидатом для сложной операции. Дон и его семья очень хотят попробовать эту радикальную процедуру. Благотворительные фонды согласились покрыть все расходы.

Стоит ли больничному комитету по этике одобрить первую в мире попытку пересадки головы?

Размышление: экспериментальные трансплантации

Трансплантация мозга (или трансплантация всего тела) уже давно является одной из излюбленных тем в научной фантастике. В качестве примера можно привести работу марсианского хирурга Раса Таваса из романа Эдгара Райса Берроуза «Великий ум Марса» (1927) и опыт пациента Иоганна Себастьяна Баха Смита из книги Роберта Энсона Хайнлайна «Не убоюсь я зла» (1970). Однако существует множество преград, мешающих этой процедуре стать успешной в реальной жизни. Эксперименты на щенках, проведенные советским ученым Владимиром Демиховым в 1950-х годах, не имели успеха. В 1970 году американский нейрохирург Роберт Уайт (1926–2010) сумел пересадить голову одного макака-резус[20] обезглавленному телу другого, хотя иммунная система второго животного отвергла трансплантат через девять дней. Однако пересаженная голова могла видеть, слышать, обонять и чувствовать вкус. Более того, она даже пыталась укусить одного из сотрудников (Уайт уже приобрел известность в 1960-х годах за создание «собаки с двумя мозгами» путем присоединения изолированного мозга одной собаки к кровеносным сосудам другой). В 2018 году итальянский врач Серджо Канаверо и его китайский коллега Сяопин Рен предсказали, что пересадка головы от человека к человеку является «неизбежной», хотя это заявление было встречено в медицинском сообществе с большим скептицизмом. Врачи говорят, что их цель – подарить вторую жизнь неизлечимо больным пациентам вроде Дона.