Закончив культурную программу, охранники и спецназовцы отправились к себе, где их уже заждался стол, накрытый еще засветло. Сашка неожиданно увидел Катю, которая, приветливо улыбаясь, шла ему навстречу. В великолепном вечернем платье она была неотразимой.

– Спасибо за этот прекрасный концерт. Ничего похожего здесь при мне еще ни разу не было, – каким-то особенным, журчащим голосом произнесла Катя. – Жаль только, что вы меня не пригласили поучаствовать. Я бы с удовольствием сыграла какую-нибудь роль, хотя бы той же Бабы-яги. – Она чарующе рассмеялась.

– В следующий раз мы вас обязательно возьмем. – Сашка окинул женщину оценивающим взглядом. – Только я думаю, что вам больше подошла бы роль, скажем, Снежной Королевы.

– Да, наверное, в чем-то я и в самом деле Снежная Королева. – Катя кивнула и неожиданно добавила почти шепотом: – Ну, так растопи.

Микроавтобус российского посольства катил по шоссе отменного качества, наматывал десятки и сотни километров сирийских дорог. Вадим оглядывал окрестности и рассказывал о достопримечательностях, встречавшихся им по пути. Он обладал отличной памятью, получил прекрасное образование, поэтому без запинки выдавал массу самых разных сведений по истории, географии и культуре древней сирийской земли. Его с неизменным удовольствием слушали даже бывшие школьные двоечники.

За январь, февраль и начало марта они успели побывать в Тадморе, Эн-Небеке, Хаме, Хомсе и даже Алеппо, весьма отдаленном от Дамаска. Но самый первый их маршрут был проложен по ближней округе столицы. Воскресным днем они съездили к женскому монастырю Седнайской Божьей Матери, расположенному в двух десятках километров от Дамаска, и даже удостоились возможности увидеть знаменитую чудотворную икону Богородицы, по преданию, написанную самим святым Лукой.

Парни добрались и до поселения Маалюля, почти все население которого исповедовало православие. Там находился еще один женский монастырь, посвященный святой Фекле. В тех же местах экскурсанты увидели и церковь Святого Сергия, известную далеко за пределами Сирии. Наибольшее впечатление она произвела на Серегу Приберегина. Он услышал от Вадима о том, что Сергий в далеком прошлом был римским офицером, потом тайно принял христианство, за что был казнен. Приберегин повел угловатыми плечищами, нахмурился и объявил римских язычников козлами и отморозками. Когда их группа уже отбывала, он не удержался и сбегал в храм, чтобы поставить свечку своему святому тезке.

Под занавес парни завернули в две деревни. Дома там выглядели не совсем обычно, жители которых говорили на непонятном языке. Во всяком случае, даже те защитники российского посольства, которые хорошо знали арабский, прицениваясь к сувенирам и фруктам в крохотных деревенских лавках, не всегда могли понять продавцов.

Вадим был доволен произведенным эффектом и пояснил:

– Их и местные-то толком не понимают. А знаете почему? Это единственное место на всем Ближнем Востоке, где сохранилось западноарамейское наречие, на котором говорил Иисус Христос.

– А разве он был арамейцем? – Федька Антохин недоуменно почесал затылок.

– Во всяком случае, в Сирии считают именно так. – Вадим развел руками. – Особенно с тех пор, как у них с Израилем сложились не самые добрососедские отношения. Как евреи, так и арабы признают, что Иисус – семит, но здесь никогда не согласятся с тем, что он мог быть иудеем.

– Да уж, оказывается, не только в России история может быть непредсказуемой, – как всегда, выдал Пашка Самарин.

Он уже полностью оправился от своего ранения, но вот от пристрастия к прекрасному полу избавиться так и не смог, да, скорее всего, и не пытался. Журбин догадывался, что Пашка уже напрочь забыл о былом потрясении и опять начал похаживать к столичным жрицам любви. Ну а у него самого с той самой новогодней ночи начался бурный роман с Катей. Разумеется, это ни для кого не осталось секретом. Об их отношениях знали все сотрудники посольства. Однако никто не осмелился бы назвать их отношения флиртом. Все понимали – это любовь.

Сашка, будучи натурой увлекающейся, теперь уже ни дня не мог прожить без Кати. Когда выдавалась свободная минута, он спешил к ней. Она отвечала ему взаимностью. Журбин даже не задумывался о том, что он моложе ее почти на десять лет, что у нее дочь-третьеклассница и пятилетний сын, живущие у бабушки в Москве. До позапрошлого года у Кати был муж, тоже дипломат. Они вместе жили и работали в Дамаске, но потом по обоюдному согласию развелись. Он уехал со своей новой пассией в США, а Катя отвезла детей в Москву, поскольку обстановка на Ближнем Востоке не внушала ей особого доверия.

Сашка не забыл предсказание цыганки и теперь был полностью уверен в том, что Катя и есть та самая женщина, которую ему суждено было встретить. Прежде он с нетерпением ожидал весны, когда наконец-то прибудет их смена, жутко хотел отправиться домой и увидеть родные российские просторы, но теперь думал совершенно иначе. У Кати через год истекал срок контракта, и она не собиралась продлевать его. Поэтому Сашка решил отработать еще ровно столько же, если на это будет согласие его воинских начальников, потом вместе с Катей уехать в Россию и там уже никогда не разлучаться с ней.

Ну а пока он старался не пропустить ни одной экскурсии и охотно отправлялся посмотреть на диковины наследницы Древней Ассирии, если имел такую возможность. Сашка словно предчувствовал, что знание географии этой страны когда-нибудь окажется для него очень даже немаловажным. Он, обладал неплохой памятью, хорошо ориентировался на незнакомой местности и как губка впитывал все, что видел и слышал во время поездок.

Экскурсанты приехали в Алеппо. Местные жители именовали этот город Халебом. По своей величине он уступал только столице, а в местной архитектуре были достаточно сильны турецкие мотивы. Ведь менее чем в сотне верст на север от него проходила граница с этой страной.

Парни осмотрели тамошние караван-сараи и нескончаемо долгую, аж двенадцатикилометровую череду старинных крытых рынков, а потом съездили к монастырю Калаат-Самаан. Это место было посвящено святому Симеону Столпнику. Вадим показал своим подопечным прекрасно сохранившуюся древнюю церковь и остатки каменного столба, сложенного из камня. Он поведал им о том, что бывший пастух Симеон решил служить Спасителю. Он-то и построил этот самый столб, вначале трехметровый, на вершине которого и проживал. Святой Симеон пробыл на столбе почти сорок лет и постепенно нарастил его до пятнадцатиметровой высоты. Впрочем, житие отставного пастуха Симеона вызвало у экскурсантов больше вопросов, нежели восхищения и жажды подражательства.

– Вадим, а в чем, скажи, смысл сидеть вот так на столбе? – недоумевал Володька Плужников. – Что-то я никак не въеду.

– Если честно, то я и сам не очень все это понимаю, – признался Вадим. – Но раз уж его причислили к лику святых, значит, какой-то смысл в этом был, – убежденно закончил он.

Парни съездили и в самый центр Сирийской пустыни, к руинам древней Пальмиры, в просторечии именуемой здесь Тадмором. Даже столетия спустя остатки города, который когда-то был прекраснейшим в мире, впечатлили всех без исключения.