– Я же сказал, отец Спиридон, обращайтесь к товарищу Одинцову, он подробнее расскажет вам о смыслах происходящего. Я же могу сказать только то, что думаю сам. Россию надо увести с ее гибельного пути в двадцатом веке. Ну, не допустить противоестественного союза с Англией, аккуратно отодвинуться от предательницы Франции, но и с жадиной Германией тоже в законный брак не вступать. И выигрывать все войны, и после каждой войны усиливаться, невзирая на вопли европейских «партнеров». Ибо вся эта Европа – сплошное предательство, грязь и мерзость, Содом и Гоморра. Вот вы, священник, что вы скажете про такое явление, как «однополый брак»? Вот оно, будущее мира, если мы потерпим неудачу – содомиты, захватившие власть в сильнейшей стране мира. Тогда вернутся самые мрачные времена языческой римской империи. А вы говорите: «какой замысел?»… Замысел, скорее всего, прост – попробовать с нашей помощью сделать все иначе. А остальное – сплошная метафизика, в которой я не силен, увы.

– Понятно, – отец Спиридон посмотрел мне в глаза, – а вы-то сами что думаете?

– А я, отче, не думаю. Я просто порву любого, кто попробует причинить вред России. Хоть революционера Ульянова, хоть американского банкира Якоба Шиффа. Неважно! Сделал зло моей Родине, дал денег или оружия ее врагам – умри и не жалуйся на судьбу. А то много таких, гадящих из-за угла. Пусть знают, что эта профессия стала смертельно опасной. Вам же, батюшка, предстоит с нами идти до конца, так что готовьтесь. В том числе к истязанию тела через физические упражнения. Бойца я из вас делать не собираюсь, но вот пятидесятиверстные марш-броски вы должны будете совершать вместе с бригадой. Ибо вы нужны будете мне там, на поле боя. И не пугайтесь, у нас впереди еще полтора месяца, за это время вы как раз придете в форму. Ну а в бою…

– В бою все в руке божией, – отец Спиридон широко перекрестился, – захочет – возьмет мою жизнь, не захочет – нет. И негоже мне увиливать, коли надо для дела.

Я усмехнулся.

– Да, батюшка, сделаем мы еще из вас настоящего военного капеллана. Это ваши коллеги в двадцать первом веке, когда после гонений возрождали Русскую Православную церковь, задумали по образцу армий европейских ввести в армии офицеров-священников. Кажется, для этого даже создали специальную военную семинарию. Но до нас это новшество дойти не успело. Видите ли, наш солдат будет уважать вас еще больше, а проповеди слушать внимательнее, если увидит, что вы делаете все тоже, что и он, только не берете в руки оружия. Может, вам тогда и нас, закореневших в безверии, удастся привести в лоно церкви…

– Так что же, вы совсем не верите в Создателя? – отшатнулся отец Спиридон.

– Кто вам сказал? Верю, конечно! Только вера моя, по духу оставаясь православной, в своих деталях настолько неортодоксальна, что этот вопрос даже не стоит обсуждать. А вы пока свое внимание обратите на работающих на базе корейских женщин. Насколько я помню историю, эта нация готова воспринять новую веру, и те корейцы, что жили среди русских, в конце концов восприняли православие. А конкретно эти люди, после всего пережитого сторицей вознаградят даже минимальные ваши усилия. А сейчас попрошу оставить меня, ибо час поздний, а у вас и у меня завтра будет тяжелый день.

Отец Спиридон встал.

– Спокойной вам ночи, Александр Владимирович, и спасибо вам за содержательный разговор. Надеюсь, что он не последний. А сейчас откланиваюсь до завтра.

Отец Спиридон ушел, а я все думал, не сказал ли я чего лишнего. Нет, больше никогда не буду вести серьезных разговоров, когда глаза слипаются и жутко хочется спать. Но что сделано, того не изменишь и вылетевших слов не воротишь. Аминь!

27 марта 1904 года 05:45 по местному времени. Желтое море, 37 гр. СШ, 126 гр. ВД.

БПК Адмирал Трибуц

капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич

Из тяжелого предутреннего сна меня вырвал вызов по внутренней связи:

– Товарищ капитан первого ранга, неопознанные цели на радаре прямо по курсу!

Первая мысль, спросонья проскочившая в голове, была: «Ой, мля! Лишь бы не англичане, рановато нам еще бодаться с Владычицей Морей!»

Это были мысли, а вслух я на автомате задал вопрос:

– Что за цели, на какой дистанции, в каком количестве?

– В настоящий момент дистанция до головного двести пятьдесят два кабельтова, три крупных цели водоизмещением в три-четыре тысячи тонн и восемь мелких целей по сто пятьдесят-двести тонн. Капитан третьего ранга Бондарь предполагает группу из четырех старых японских крейсеров и восьми миноносцев, – ответила рубка.

– А не англичане?! – недоверчиво переспросил я. – Ну, да, он же у нас эксперт. Почти. Буду у вас через десять минут. А пока объявляйте тревогу и предупредите «Аскольд».

– Так точно! Есть объявить тревогу и предупредить «Аскольд»!

Рубка отключилась.

Вот ведь – устал я за этот рейд больше, чем за все свои предыдущие походы вместе взятые. Даже наш бросок к Порт-Артуру две недели назад по сравнению с этим рейдом казался легкой прогулкой. Там мы ломились через японские воды как слон через огород, рядом была огневая мощь «Быстрого», а в абордажах участвовала целая рота настоящей морской пехоты. Кроме того, нас тогда совершенно никто не ждал, и мы всегда оказывались для противника крайне неприятным сюрпризом. Да и призов мы тогда захватили в два раза меньше, а огневая мощь у нас была больше… Увы, в этом походе, особенно сейчас, у меня было ощущение, что я тащу к поезду кучу чемоданов, которые совершенно невозможно бросить, а помогает мне пара великовозрастных увальней, у которых все валится из рук. И вот эта долбаная засада… Пока все эти мысли прокручивались в голове, я быстро оделся и почти бегом направился в рубку.

Ознакомившись с обстановкой, я первым делом вышел на связь с «Аскольдом». Капитан первого ранга Рейценштейн был уже в боевой рубке.

– Николай Карлович, наблюдаем четыре крупных и восемь мелких целей. Крупными целями предположительно являются японские бронепалубные крейсера типа «Мацусима» и еще один из крейсеров шестого отряда, возможно «Чиода». Мелкие цели очень похожи на два отряда номерных миноносцев, каждый по четыре единицы.

– Сергей Сергеевич, вы уверены? – недоверчиво переспросил Рейценштейн.

– Абсолютно точно, – ответил я, – в Желтом море больше ни у кого нет четырех крейсеров по три-четыре тысячи тонн, не говоря уже о таких мелких миноносцах, только у японцев. Так что считайте, что рандеву нам назначил лично мистер Катаока.

– Но как они узнали? – недоумевал Рейценштейн.

Ну вот тебе и наивный риторический вопрос…

– Николай Карлович, вы в Артур, в штаб флота радиограммы посылали? Посылали! Помните, я вам говорил, что парочка японских или британских шпионов (что одно и то же) при штабе точно есть, а вы мне не верили. Вот вам и результат. О действиях «Трибуца» вы им не сообщали, вот вражеский агент и уверен, что все наворотили «Аскольд» с «Новиком». А при виде столь превосходящих сил вы, по их расчетам, или должны спасаться бегством, бросив транспорта, или в неравном бою повторить судьбу «Варяга». Ибо по количеству артиллерийских стволов японцы превосходят вас обоих как минимум втрое. О нашем присутствии они и не подозревают, иначе бы сидели себе в Чемульпо, дрожали и боялись. Только не надейтесь, что, поняв с кем связались, они обратятся в бегство – нет, это будет для них несмываемым позором. Николай Карлович, какие у вас соображения по поводу предстоящего боя? Давайте быстро все обсудим, ибо уже минут через десять надо начинать действовать.