Духовных лиц всего двое — сам Гонилон, по уши в парче, бархате и перстнях, восседает в кресле на возвышении, с добродушной улыбкой наблюдая, как развлекаются другие и употребляя вино в небывалых количествах. Не пьянеет. Беспременно находит время обходительно поговорить с каждым и осенить двумя перстами дам, подходящих для благословения. Разительный контраст с нахохлившемся Одилоном де Вермелем, исподлобья наблюдающим за действом.

Второй прелат, — настоятель базилики Сен-Вааст отец Фротбальд, — здесь очевидно лишний, но преосвященному не возразишь, приходится терпеть.

Карлов сменили жонглеры, жонглеров — мимы, разыгравшие крайне двусмысленную сцену из Овидия. Публика хохотала. Прислуга внесла блюда с горячим: кабан, перепела, рыба в вине. Пировать, так пировать — скоро Великий пост, отчего бы не насладиться изумительными трудами провансальских кухарей его преосвященства?

Легкий шепоток всколыхнул благородное сообщество — что это, мессиры?

Отчего он здесь?

Михаил Овернский, нежданно объявившийся на quodlibet против ожиданий не стал обличать распущенные нравы и глаголить о воздержании от мирских радостей. Быстро прошел к архидиакону, поцеловал пастырский перстень викария, что-то прошептал на ухо Гонилону.

— Отдыхайте, — возгласил хозяин. — Прошу простить, мне необходимо отлучиться.

Гонилон и брат Михаил вышли. Рауль наблюдал за ними не без опасений. Что-то безусловно случилось, иначе его преподобие не посетил бы прием, на котором инквизитору делать нечего даже в большей степени, чем настоятелю Сен-Вааста. Отца Фротбальда они тоже увлекли за собой.

— Позвольте, прелестная домна, — не прошло и кварты, как Рауля наконец избавили от домны Герберги, не устававшей потчевать парижанина благоглупостями. — Я похищаю вашего кавалера.

— Он ведь не совершил ничего ужасного? — нашлась госпожа де Блавенкур, без лишнего трепета взглянув на главу Трибунала. — И он вернется к нам не в виде пепла?

«Дура, — подтвердил исходное мнение Рауль. — Сперва бы подумала, с кем шутишь!»

— О нет, что вы, — дворянское воспитание Михаилу не изменило. — Мессир Ознар, уверяю, возвратится к вам в телесном обличье... Поторопимся, мэтр!

Выбрались на холодную и плохо освещенную лестницу, ведущую к первому этажу замка. В сером свете пробивавшемся сквозь окна-бойницы лицо инквизитора казалось неживым.

— Дурные вести? — прямо спросил Рауль.

— Я напуган, — без обиняков признал брат Михаил. — Очень напуган, мэтр. Утром прискакал гонец из Парижа. Доставил почту капитула. Только два письма.

— И что же?

— Вы выехали из столицы в Аррас на Сретение? Второго февраля?

— Верно.

— Можете припомнить, на святую Татьяну[10]в городе не произошло чего-нибудь... Странного, из ряда вон выходящего?

— Дайте подумать... А ведь верно! Ночью, в неурочный час начали бить колокола. Я еще спал.

— Что это было? Набат?

— Нет, ни в коем случае. Колокола словно бы сами звонили. Точно, в Париже следующим днем люди шептались о некоем знамении. Объясните!

— Читайте, — инквизитор вынул из рукава рясы свиток. — Давайте спустимся ниже, к факелам. Донесение из Флоренции, меня обязаны были известить, как и всех председателей папских Трибуналов.

* * *

«25 января 1348 года Господа нашего в день обращения святого Павла, в пятницу, в восемь с четвертью часов после вечерней или в пятом часу ночи, произошло сильнейшее землетрясение, длившееся много часов, подобного которому ни один из ныне живущих не припомнит… В Венцоне городская колокольня треснула пополам и многим строениям пришел конец. Замки Тольмеццо, Дорестаньо и Дестрафитто обрушились почти целиком и задавили много людей. Замок Лембург, стоявший на холме, был потрясен до основания, землетрясение отнесло его на десять миль от старого места в виде кучи остатков. Высокая гора, по которой проходила дорога к озеру Арнольдштейн, раскололась пополам, сделав дорогу непроходимой. Два замка, Раньи и Ведроне, и более пятидесяти усадеб вокруг реки Гайль, во владениях графа Гориции, были погребены двумя горами под собой, при этом погибло почти все население, мало кому удалось спастись.

В городе Виллахе, при въезде в Германию, обратились в развалины все дома, кроме одного, принадлежащего некоему доброму человеку, праведному и милосердному ради Христа. В Контадо и в окрестностях Виллаха провалились больше семидесяти замков и загородных домов над рекой Дравой и все было перевернуто вверх дном. Огромная гора разделилась здесь на две половины, заполнила собой всю долину, где находились эти замки и дома, и загромоздила русло реки на протяжении десяти верст. При этом был разрушен и затоплен монастырь у Арнольдштейна и погибло немало людей.

Река Драва, не находя себе привычного выхода, разлилась выше этого места и образовала большое озеро. В городской церкви святого Иакова нашли смерть пятьсот человек, укрывшиеся там, не говоря о других жертвах, всего же урон исчислялся третьей частью населения. Все церкви и жилища, среди них монастыри в Оссиахе и Вельткирхе, не устояли, люди почти все сгинули, а выжившие от страха почти потеряли рассудок. В Баварии в городе Штрасбурге, и в Палуцце, Нуде и Кроче за горами рухнула большая часть домов и погибло множество людей. Все эти ужасные разрушения и бедствия от землетрясения допущены Господом не без важной причины и суть предзнаменования Божьего суда[11]

Anno Domini 1348 ХХХmensis Ianuarii LXXXII».

* * *

— Вот причина звона колоколов в Париже, — сказал брат Михаил. — Да и по всему католическому миру, скорее всего... И колокола эти звонили по нашим душам, мессир Ознар.

— Землетрясения часто случаются, — попытался бодрится мэтр. — Более сильные и слабенькие, я сталкивался с этим явлением в Пиренеях. Да что с вами, преподобный? Вы бледны!

— При таких известиях немудрено потерять самообладание, — выдохнул доминиканец. — Всё объясняет второе письмо. Вот оно, читайте... В Авиньоне чума. Люди умирают тысячами. Хоронить нет возможности, трупы сбрасывают в воды Роны. Святейший Папа на корабле бежал в испанскую Валенсию, где заперся в родовом замке, не подпуская к себе никого из приближенных. От чумы скончались одиннадцать кардиналов.

— Иисусе... Когда?

— В январе. Новости до нас доходят с большим опозданием, слишком далеко. Прованс и Бургундия охвачены ужасом. Король Кастилии Альфонсо мертв, заразился... Арагонская королева Элеонора мертва. Ломбардия превращается в безлюдную пустыню. Шамбери, Лион и Бельфор в огне — пожары тушить некому. В Париже нарастает паника, Филипп VI якобы покинул город, по недостоверным сведениям выехав в замок Фужер. Понимаете, что это значит?