Полный тревоги и смутного беспокойства, я все-таки заснул — и, как ни странно, мне ничего не снилось.

На следующее утро Морфью прислал за мной ученого чуть помоложе (хотя, на мой взгляд, он все равно был старой развалиной), чтобы тот проводил меня к нему. Меня провели через двор ко второму, более низкому каменному зданию возле ворот.

Должным образом приветствовав меня, Морфью предложил разделить с ним простой завтрак, состоявший из жидкой каши, ячменного хлеба, масла, меда и сыра, а также эля и холодной воды.

— Должен признаться, — сказал Морфью, намазывая масло на хлеб, — даже после многих лет в Лормте мне порой недостает сочного ализонского мяса. — Он прикрыл глаза и с улыбкой перечислил:

— Жареный кабан, болотная куропатка, оленья нога, кролик в тесте.., что ж, старому ученому вряд ли нужны богатые яства. Хотя кровяная колбаса была весьма недурна на вкус.

В моей голове теснилось множество вопросов, и я воспользовался подходящим моментом.

— Ваш мед великолепен, — начал я. — Наш в последнее время стал горчить. Расскажи мне, если ты не против, почему ты пришел в Лормт и почему здесь остался? Будучи из Рода Тернака, ты в молодости, наверняка, мог рассчитывать на хорошую карьеру?

Морфью махнул ножом.

— Хоть я и был старшим щенком, — ответил он с кривой улыбкой, — я не был создан для баронского звания. Родословные и древние знания всегда интересовали меня намного больше, чем охота или соперничество с другими щенками. К великому счастью, я случайно услышал о Лормте от купца, торговавшего свитками. Я покинул Ализон, когда мне было двадцать, и никогда не помышлял о том, чтобы вернуться. Я искал путь в Лормт почти десять лет, но, едва я вошел в его ворота, я понял, что нашел свой настоящий дом. — Улыбка исчезла с его лица, и он вздохнул. — Вчера ты сказал, что мой Род был уничтожен в кровной вражде. Как это произошло?

— Большинство погибло почти тридцать лет назад, еще до моего рождения, — ответил я. — Наш родитель рассказывал эту историю моим старшим сородичам, которые, в свою очередь, рассказали ее мне. Незадолго до того, как наш родитель прошел Представление…

— Прости, что перебиваю, — сказал Морфью. — Я помню лишь некоторых знаменитых баронов из Рода Кревонеля. Кто был твоим родителем?

— Я имею честь быть рожденным от Оралиана, — сказал я, касаясь знака моего Рода. — Я был еще щенком, жил вдали от Столицы, когда Гурбориан приказал убить моего родителя. Кровная вражда между твоим Родом и Родом Пагуриана достигла высшей точки пятьдесят с лишним лет назад и была особенно жестокой — во многих стаях похищали и убивали щенков, травили взрослых. В конце концов, подручные Пагуриана окружили охотничий дом Тернака и подожгли его. Внутри находился глава Рода, по имени Талфью…

— Мой родитель, — пробормотал Морфью, стиснув руки на краю стола.

— Приношу свои соболезнования, — произнес я формальную фразу. — Вынужден также выразить соболезнования по поводу смерти двоих щенков, погибших в огне вместе с бароном Талфью.

Голос Морфью стих до шепота.

— Мои единственные сородичи… Все эти годы я гадал, какова их судьба…

— Надеюсь, ты будешь доволен, узнав, что оставшиеся в живых члены твоей стаи напали на лагерь Пагуриана. К несчастью для твоего Рода, все они были убиты в сражении. Правивший в то время Лорд-Барон постановил, что в обоих Родах погибло слишком много народа — действительно, считалось, что в Роду Тернака не осталось в живых ни одного мужчины, — и объявил о прекращении кровной вражды. Он присвоил половину земель Тернака, а другую даровал выжившим из Рода Пагуриана. Впрочем, — поспешно добавил я, — их мотивы были весьма убедительны. Большая часть их охотничьих псов, действительно, была отравлена, вместе с женой барона, и вина семейного отравителя из Рода Тернака была очевидна.

— Я помню свою стаю лишь по временам моей юности, — пробормотал Морфью. — Шестьдесят лет — немалый срок. Моя жизнь теперь полностью принадлежит Лормту. Здешний народ стал мне намного ближе, чем когда-либо были члены моей собственной стаи.

Его слова ошеломили меня.

— Значит, ты не станешь заявлять права на земли Тернака? — спросил я.

Морфью покачал головой.

— Нет, юноша. Полагаю, на этих землях и без того уже пролилось немало крови. Меня не интересуют ни сами земли, ни кому они сейчас принадлежат. Пусть все остается так, как было решено много лет назад. Но мы теряем время, обсуждая личные дела наших стай.

Будь так добр, дай мне руку, и поспешим в кабинет Оуэна, продолжить вчерашнюю беседу. Должен сказать, я уже подобрал несколько свитков, из тех, что когда-то изучал в связи с Первым Сдвигом. Ты умеешь читать древние письмена Эсткарпа?

— Если они отличаются от того, чем я владею, — ответил я, — я приложу все усилия к тому, чтобы их изучить. Гурбориан не станет нас ждать. Он продолжает строить свои планы, и мы должны его остановить.

Мерет — события в Лормте

(7, 8 и 10 дни, Месяц Ледяного Дракона)

Сомневаюсь, что кто-то из нас сомкнул глаза в оставшиеся часы той ночи. Я легла, но беспокойные мысли не давали мне заснуть. Хотя от войны в Долинах меня отделяло немалое пространство и время, мне все еще причиняла боль одна лишь мысль о том, что я вынуждена находиться в одном доме с ализонским бароном и даже помогать ему. Однако, если предупреждение Казариана действительно было правдой, Эсткарпу угрожала смертельная опасность. Если Эсткарп падет, разделяющее нас и Ализон море вряд ли окажется надежной защитой, как мы уже успели убедиться по прежнему печальному опыту.

Разговоры Казариана и обитателей Лормта о Темных магах не на шутку встревожили меня. Я не могла припомнить ничего полезного, единственное, что я отчетливо помнила, был страх при одном упоминании этих существ, который я сознательно не пыталась скрывать. Я надеялась, что смогу помочь в поисках нужных документов, при условии, что сумею их прочитать.

Прежнее мое знакомство с древними эсткарпскими письменами ограничивалось небольшим собранием родословных, сбереженным наставницей Гверсой, да несколькими свитками, встретившимися мне во время моих собственных поисков.

Мысли мои постоянно возвращались к моему обручальному камню. Стоило мне подумать о том, что сейчас он украшает грудь знатного ализонского барона, как пальцы мои крепко стискивали кран одеяла, пытаясь подавить дрожь, вызванную вовсе не зимним холодом. Я решила, как только представится такая возможность, расспросить пришельца о бароне Гурбориане и узнать, за что он получил в награду мой камень.

Едва рассвело, я направилась в трапезную, надеясь встретить там Морфью, но он отсутствовал. Я съела то, что поставили передо мной, — это мог быть хоть кусок вареной древесины, — и поспешила в кабинет Оуэна.

Оуэн открыл дверь на стук моего посоха. Нолар, Дюратан и Джонджа уже сидели за столом. Оуэн сказал, что Морфью решил позавтракать вместе с Казарианом, прежде чем препроводить его сюда. Возможно, Казариан согласился бы довериться ему, как соплеменнику-ализонцу, хотя, честно говоря, старый ученый не слишком надеялся на это после столь короткого знакомства.