Блэйз обвел глазами лица спутников, потом оглянулся на титановый пилон Нансии. Та хранила молчание. На самом деле ничего пока не произошло. Если эти мерзавцы предпримут попытку решить дело силой, Нансия может остановить их за несколько секунд, впустив в рубку усыпляющий газ. И Блэйз знал это не хуже ее самой. Нансия не видела причины выдавать себя только для того, чтобы подбодрить этого парня. Он был достаточно смел, когда пикировался с Полионом один на один, так почему, ради неба, он не может противостоять им всем?

— Ну что вы, у Блэйза никогда не хватит духу, чтобы предпринять что-либо столь решительное, как попытка рассказать. — Полион коротким кивком дал понять кузену, что тот может идти. — Мы позволим ему подумать над этим… всю дорогу до Ангалии. Это будет долгая пара недель, родственничек, когда совершенно не с кем поговорить. И еще более долгих пять лет на Ангалии. Надеюсь, тебе понравится жизнь среди овощеголовых. Не думаю, что кто-нибудь еще в системе Ньота захочет иметь с тобой дело. — Де Грас-Вальдхейм развернулся лицом к экрану, где красовалось игровое поле «Разбросанных», и трое его товарищей повернулись вслед за ним.

— Ох, не надо так поспешно делать выводы. Я с вами, конечно, с вами, — заблеял Блэйз. — И у меня есть возможности — мне просто нужно было время, чтобы о них подумать. Например, корикиевая шахта — она не разрабатывается должным образом… возможно, я смогу кое-что с этого получить. И ПТП регулярно поставляет на Ангалию продукты, и кто сказал, сколько еды попадет к туземцам, а сколько будет переброшено в другое место, где за нее заплатят… — Он развел руками и нервно пожал плечами. — Я что-нибудь придумаю. Вот увидите. Я могу справиться не хуже любого из вас!

Полион снова кивнул. Его кулак сомкнулся на шарике джойстика, и искристая сеть Тыгоды свилась спиралью и окутала Астероиды, поймав игровые иконки остальных персонажей в переплетение мерцающих нитей.

— Значит, заметано. Мы пятеро вместе. Теперь пусть у каждого из нас будет запись.

Он извлек из кармана формы горсточку мини-кристаллов и бросил их в считыватель. Один за другим Альфа, Фасса, Дарнелл и Блэйз идентифицировали себя по отпечатку ладони и сетчатки и проговорили вслух условия пари, на которое они согласились. После того как запись была сделана, Полион извлек кристаллы и раздал каждому из них по одному блестящему черному многограннику, последний оставив себе.

— Лучше хранить их где-нибудь в безопасном месте, — предупредил он.

Фасса упрятала свой мини-кристалл в сетчатую подвеску-медальон из серебристой проволоки. Эта подвеска свисала с ее браслета среди позванивающих колокольчиков и мерцающих кусочков резного призмадерева. Фасса, казалось, была единственной, кто не торопился убраться из «зоны влияния» Полиона: в то время как остальные наперегонки поспешили к выходу из рубки, девушка задумчиво крутила свой браслет, пристраивая черный мини-кристалл в различных положениях, словно ее заботило только то, как бы показать необычное украшение в наиболее выгодном свете.

Пока Альфа, Дарнелл и Блэйз покидали рубку, Нансия гадала, действительно ли быстрые действия Полиона и его гипнотическое влияние заставили их забыть, что из всех пятерых он один не записал на мини-кристалл свои намерения? Или они просто боялись бросить ему вызов?

Не то чтобы это имело значение. Нансия записала всю сцену. С сенсоров, расположенных в разных углах рубки.

— Вот увидите, — повторил Блэйз, обернувшись через плечо, перед тем как уйти. — Я справлюсь лучше, чем любой из вас.

— Мелкие планы, малыш, — фыркнула Альфа, направляясь по коридору к своей каюте. — Мелкие планы для мелкого человечка. Проигравшим будешь ты, но кого это волнует? Кто-то должен проиграть.

— Ты знаешь, она не права, — прокомментировал Полион, обращаясь к Фассе. — Четверо из вас должны проиграть. В этой игре будет только один победитель. — И он тоже покинул рубку, зажав черный мини-кристалл в пальцах и что-то тихонько напевая себе под нос.

ФАССА

В ярком свете, озарявшем рубку, черные грани мини-кристалла отбрасывали блики, когда Фасса поворачивала руку так и этак, любуясь эффектом искристой черноты среди мешанины подвесок из серебра и призмадерева. Кристалл был таким же черным, как гладкие волосы и раскосые глаза Фассы. И особенно красиво его чернота контрастировала с ее ухоженной гладкой кожей. Твердость и блестящее совершенство мини-кристалла были словно отображением таких же качеств самой Фассы — прекрасной и непроницаемой.

«Оболочка, полная опасных тайн».

Девушка посмотрелась в зеркально гладкие грани мини-кристалла и увидела, как ее лицо отражается сразу дюжиной крошечных зеркалец, искажаясь и дробясь. И, пойманное в эти миниатюрные зеркала, ее прекрасное лицо превращалось в маску боли и безмолвного крика.

«Нет! Это не я — это не могу быть я». Фасса уронила руку, и колокольчики на браслете разом звякнули и умолкли. Оттолкнувшись от странной титановой колонны, занимавшей так много пространства рубки, Фасса передвинулась в угол между экранами и шкафчиком с выдвижными ящиками.

— Пустые экраны, — приказала она кораблю.

Головокружительные виды игрового пространства «Разбросанных» померкли, сменившись черной пустотой, такой же, как поверхность мини-кристалла. Фасса смотрела на экран, приоткрыв губы, пока созерцание собственной красоты не придало ей уверенности. Да, она оставалась такой же привлекательной, какой всегда себя считала. Искаженное отражение в мини-кристалле было лишь иллюзией, так же, как сны, тревожившие ее покой, — сны, в которых ее прелестное лицо и совершенное тело слетали, словно шелуха, обнажая съежившееся, жалкое создание, прятавшееся внутри.

Успокоенная, Фасса погладила двумя пальцами браслет и коснулась твердой граненой поверхности мини-кристалла. «Я храню свои секреты, а ты храни свои, сестричка». До тех пор, пока Фасса может поставить между собой и миром щит своей совершенной красоты, она может чувствовать себя в безопасности. Никто не заглянет под эту маску и не увидит презренное существо внутри. Немногие пытались, все остальные были слишком загипнотизированы внешним блеском. Мужчины — это одержимые желанием идиоты, и они заслуживают лишь того, чтобы их глупость обернулась против них самих. Если она сможет использовать их вожделение для того, чтобы обогатиться, тем лучше. Боги знают, ее красота слишком многого стоила ей в прошлом!

«Мама, мама, заставь его прекратить!» — плакал детский голос где-то на задворках ее сознания. Фасса горько рассмеялась при воспоминании об этой глупости. Сколько лет было ей тогда? Восемь, девять? Достаточно мало, чтобы думать, будто ее мать способна остановить такого человека, как Фаул дель Парма-и-Поло, способна заставить его отказаться от того, чего он действительно хочет, — например, от своей дочери. Мама закрывала глаза и отворачивалась. Она не хотела знать, что делает Фаул с их прелестной маленькой девочкой.

«Уродливая девчонка. Грязная девчонка», — прошептал другой голос.

И все-таки именно мама остановила это, в некотором смысле. Слишком поздно, но тем не менее — ее зрелищное и публичное самоубийство положило конец играм, которым предавался Фаул наедине с дочерью. Прыгнув с балкона сорок второго этажа, мама разбилась на террасе галактического отеля «Регис», посреди пышного убранства в честь ежегодной вечеринки компании Фаула дель Пармы — вечеринки, на которой присутствовали все новостники и сплетники. И новости, слухи, сплетни и предположения, которыми оказалось окружено самоубийство жены дель Пармы, переполняли новостные лучи еще много недель. Почему она покончила с собой? Фаул дель Парма мог дать женщине все, чего она только пожелает. Не было никаких свидетельств ее психической нестабильности. И все знали, что Фаул дель Парма никогда не заглядывался на других женщин, ему никто не был нужен, кроме жены — ну, никто особо и не видел эту жену, не так ли? Она была домоседкой. Но он всюду появлялся на людях вместе с прелестной маленькой дочкой, ей только тринадцать, но ей так идет траур…