— Теперь я решаю, что тебе нужно, а что нет, — выносит вердикт.

— Я хочу отказаться от наследства, можете забирать себе все. Делите между собой, а меня оставьте в покое!

— А ты уверена, что у тебя что-нибудь осталось?

Его вопрос загоняет в тупик, прогоняет по телу нервную дрожь. Кажется, теперь он по-настоящему злится. Его тяжелый взгляд прибивает меня к кровати. Давит и не ведает пощады.

— В каком смысле? — переспрашиваю.

— Мои услуги стоят очень дорого, ты уверена что у тебя теперь что-нибудь есть, кроме твоей жизни?

— Я ничего не платила. Никому. Но готова заплатить сколько нужно. Рассчитаться, возместить ущерб за ложную тревогу.

— К Королю ходила?

Очередной острый вопрос кромсает мне душу.

— Я спрашиваю, ходила?

— Ходила! — выкрикиваю в ответ.

— И решила, что кто-то станет просто так возиться с твоими проблемами?

— Он сказал мы договоримся, — пытаюсь найти оправдание. Убедить саму себя что все не так плохо.

— Ты уже должна ему все, — озвучивает приговор от которого кровь стынет в жилах.

— Не нужно было связываться с теми, о ком ничего не знаешь. Это только в вашем бабском мире все сладко и красиво.

— Ты ничего не знаешь о моем мире!

— Правда? Что же такое случилось, что тебя понесло к Королю?

— На моих глазах убили человека, — зачем-то рассказываю ему, а он меняется в лице.

— И как? — улыбается.

— Что значит «и как»? — меня возмущает его вопрос, вводит в ступор.

— Ты поэтому поперлась к Королю?

— Я пошла искать защиты. Я хотела, чтобы меня защитили, а не украли и напоили какой-то дрянью.

— Я не похищал тебя, — обрывает грубо, — а насчет защиты... Уж поверь, пока ты здесь, тебя никто не сможет обидеть. Кроме меня.

— И за это я заплатила, как ты выражаешься, все? Ради этого я пошла на непонятную сделку, чтобы спасаясь от одних уродов оказаться у других?

— Я бы на твоём месте следил за словами. Откуда ты знаешь, вдруг я обидчивый?

Моё сердце в очередной раз пропускает удар от страха, когда этот громила поднимается с кровати. Огромный. Мощный. Крепкий. Это не заслуга спортивных залов и штанг. Это воля природы. Ее чудовищная шутка.

У меня был когда-то друг, уж очень ему хотелось атлетическое тело. Он сутками истязал себя в залах, но его лучший результат был лишь нелепыми потугами на фоне всего этого.

Здесь не было раздутых мышц, неестественных бугров, вызванных уколами. Просто самая настоящая сила стальными латами, проступала сквозь смуглую кожу.

Он задирает свои огромные ручища и стаскивает с себя одежду. Наверное, если подвернутся не вовремя под ту самую руку, можно попрощаться с жизнью.

Не пытаюсь его рассматривать. Тонкие царапины на груди сами бросаются в глаза. Свежие, и вряд ли их оставила какая-то кошка. Осознаю причину их возникновения и становится ещё более тошно. Наверное, я должна быть рада тому, что в этом плане не вызываю у него никакого интереса.

— Завтра рано вставать, — бросает он и опускается на кровать.

Она проседает под его весом и мне приходится отскочить в сторону.

Только сейчас рассматриваю интерьер. Минимальное количество мебели. Этот дом не предназначен для жизни. Кровать. Стол. Одинокий стул. Небольшой комод. Все это арсенал отеля. Место где можно переночевать, не более.

— Я не хочу.

Запахиваю сильнее простынь, и направляюсь к стулу. Физически не могу находится рядом с этим чудовищем. Что говорить о такой интимной вещи, как постель?

У нас и с Даней все развивалось размеренно. Медленно, по современным рамкам. Он слишком долго ждал от меня следующего шага, а я не могла переступить через свои принципы и подарить себя полностью, пока не ощутила, что он по-настоящему родной. Уже потом я поняла, что скорее всего заставила себя испытать это чувство. Не хотелось думать, что со мной что-то не так. Все вокруг уже давно жили полноценной жизнью, а я ждала чего-то необъяснимого.

Все случилось в один осенний вечер, почти такой же как этот. Даня зашёл ко мне погреться, выпить чашку чая, а я решила что это должно произойти сегодня.

Он был аккуратным, внимательным. Все было хорошо. Отлично. Идеально? Я не знаю, мне не с чем сравнивать. Случилось и случилось, после повторялось. Я испытывала к Дане чувства, мне было приятно быть с ним вместе. Секс — являлся негласным подтверждением.

Снова позволяю себе посмотреть на него. Невольно провожу параллель. Не знаю что должно случиться в жизни, для того чтобы кто-то захотел добровольно лечь под это чудовище. Разве что страх эту жизнь потерять?

— Хочу прояснить, если до тебя туго доходит, — заставляет вздрогнуть от неожиданности.

Он уже растянулся на кровати и занял намного больше чем ее половину.

— Если ты будешь послушной, возможно у меня получится меньше раздражаться от твоего присутствия. Не задавай лишних вопросов. Не выкидывай сюрпризов. Будь тихой и незаметной, делай все что я тебе говорю и не огорчай меня.

Сжимаю пальцы, впиваясь ими в деревянную поверхность стула. Каждая его чертовая фраза пробуждает во мне бунт.

— Усекла?

Меня передёргивает от пренебрежения. Упрямство берет верх. Я продолжаю молчать и смотреть перед собой, только частички благоразумия не позволяют огрызаться.

Кто бы не стоял за всеми этими преступлениями, нахождение рядом с этим чудовищем самое опасное времяпровождение.

Теряю счёт времени, но продолжаю сидеть в полной темноте. Стараюсь не шевелиться и не издавать ни звука. Сейчас мне кажется, что любое неверное движение может привести к краху, а второго шанса просто не будет. Громила устал. Утомился творить свои гнусные делишки. Сижу и прислушиваюсь к его дыханию, пытаюсь определить по нему фазу сна. Очень надеюсь, что спит он крепко.

Встаю после того, как начинает неметь тело. Даже не представляю куда он дел мою одежду. Взамен приходится аккуратно взять его футболку. Мне везёт, ее длина практически скрывает колени.

Как можно тише подхожу к двери и практически беззвучно поднимаю его куртку. Буквально тону в ее размере. В нос ударяет его запах. Греховный. Проклятый. Наверное, ещё долго не смогу от него отмыться. Ныряю рукой в карман и до боли сжимаю в кулаке ключи. После перевожу взгляд на босые ноги и понимаю: чем-то придется жертвовать. Не такая уж и высокая плата за спасение.

Очень сложно открыть замок с которым никогда не имел дела беззвучно, но кажется, у меня получается. Громила даже не вздрагивает, не шевелится, не приводит в движение свое огромное тело.

Чтобы он мне не говорил, как не пугал, я все ещё являюсь владелицей акций. Желающих прибрать их себе, как оказалось, достаточно много. Это и есть мой карт-бланш, белый билет. Это должно сработать.