Ее рывком вышвырнуло из дремотного укрытия в реальный мир, и приятного в этом было мало. Сердце готово было разорваться.

— Завяжите мне глаза, — сказал Джордж сиделке. — Мне важно быть с нею, видеть — не обязательно. Обещаю тебе не смотреть, — прибавил он, обращаясь к Арлин.

— Придумает тоже, — пробормотала Джезмин, но все-таки достала из ящика комода шарф, закрыла им глаза Джорджа и крепко завязала сзади.

— Ничего не увидит, — успокоила она Арлин. — Ему главное — посидеть рядом с вами, милая.

— Это во мне тщеславие проснулось. Хочу запомниться такой, как была.

Арлин говорила шепотом, но Джордж отчетливо слышал каждое слово. Джезмин усадила его на стул у постели. Здесь он мог ловить дыхание Арли. Чувствовать коленом ее одеяло, деревянный край ее кровати. Однажды они здесь совершили акт любви. Торопливо и виновато, и с огромным удовольствием.

— Он даже не знает про ребенка, — сказала Арли.

— Я пока ненадолго пошла вниз. — Джезмин понимала, что нужно этому человеку: то самое, что нужно каждому. Время. — Кликнете меня, если что.

— Мне надо было вернуться, — говорил Джордж. — Приходить снова и снова — тогда ты сдалась бы в конце концов и ушла ко мне.

Арлин взяла его за руку. На миг его поразило, какая она холодная. Арли поднесла его руку к своему ожерелью.

— Ах, вот что, — сказал Джордж. — Ну да, я бросил его под кусты, когда ты прогнала меня…

Этот жемчуг она носила не снимая — разве что лишь на время лечебных процедур, но даже тогда договаривалась с сестрой, чтобы его клали в карман ее больничной пижамы, под халат, выданный в процедурной. На время сеанса облучения всегда запирала его в шкафчик, где оставляют вещи, поближе к себе. На счастье, в честь любви — да просто так, без причины. Жемчуг достался Джорджу от его матери, о чем он так и не успел рассказать Арли, а матери — от его бабки.

Они помолчали, рука в руке, живя этим мгновением, которому желали бы не кончаться никогда. Арлин теряла зрение и видела его сейчас, как люди видят облака: прекрасными, когда они проносятся мимо, отбрасывая на землю тени.

— Я никогда не оставила бы Сэма. И в любом случае, для тебя же лучше, что я к тебе не ушла. Оказался бы сейчас привязан ко мне.

Но Джордж и так был привязан, хотя она к нему и не ушла. Глухое рыдание вырвалось из глубины его души — боль в чистом виде, одна только боль. Сквозь газовый шарф, повязанный на глаза, было все-таки видно. Он ее увидел.

— А вот теперь я сама привязана, — говорила Арлин. — Противно, что заперта в четырех стенах. Я придумала, как можно покидать свое тело еще до того, как умрешь. Все время мысленно представляю себе травку, самшитовую изгородь. И небо, когда лежишь на земле и смотришь вверх.

Столько слов она теперь не произносила и за неделю, и слова обессилили ее. Она махнула рукой. Говорить больше не могла. Ей посчастливилось как никому на свете, потому что рядом сидел Джордж Сноу. Заключите нас с ним в сосуд, думала она. В один и тот же сосуд на веки вечные.

Шарфик не мешал Джорджу вглядываться в ее бледное лицо. Без единой веснушки — все до одной исчезли. Остались красивые глаза — туманные, с поволокой. Да, это была она. Арли. Такая маленькая. Тающая на глазах. Тридцать два килограмма, но все-таки — живая.

— Если ты разрешишь мне снять повязку, я вынесу тебя наружу. Иначе недолго скатиться с лестницы, и тогда — конец нам обоим.

Смех ее прожурчал, как вода.

Джордж стянул с себя повязку. Джезмин говорила правду. Смотреть на Арли без этой помехи было тяжелей, чем он мог себе представить. Видеть одутловатое лицо с бугристой кожей. Вены, вздувшиеся на темени. Нитку черного жемчуга на шее, так не похожую на ожерелье, оставленное им когда-то под кустом.

— Жемчуг все тот же, — сказала ему Арлин. — У него цвет меняется.

— Правда? Это что, чудеса?

— Нет. Облучение. По-моему, он впитывает в себя то, что у меня внутри.

Джордж Сноу поднял ее с кровати. Она ничего не весила. Пахло от нее лекарствами и мылом. Черные жемчужины напоминали стеклянные шарики, какими играют дети.

— Мы полетим? — спросила Арлин.

— Все может быть.

Джордж снял с кровати одеяло, накинул на Арлин и понес ее вниз. На кухне Джезмин заваривала себе чай.

— Через полчаса возвращается Диана с детьми, — предупредила она Джорджа. — Кто вам сказал, что ее можно выносить наружу?

— Она сама захотела.

Джордж отворил дверь из кухни. Джезмин подошла ближе.

— Ну, не знаю. Она так легко подхватывает простуду…

— Но раз ей хочется, — сказал Джордж.

И сиделка не стала ему перечить. Джордж вынес Арли на яркий свет заднего двора. Тяжко пыхтели водяные насосы, перекрикивались рабочие, заканчивая обкладывать плиткой бортик бассейна. Джордж подошел к мастеру, который был у них за главного.

— Перекрывайте воду, и чтобы духу вашего тут не было, — сказал он.

Мастер бросил взгляд на Арли и крикнул рабочим, Шабаш! Бассейн налили почти дополна. Ничего страшного. Можно будет прийти в другой день.

— Вы тоже пошли отсюда, — бросил Джордж плиточникам.

Привезенная из Италии плитка лежала, сложенная в кучу. Некоторая — с отбитыми краями, но большей частью — в идеальном состоянии. Плиточники английского языка не знали. Джордж поддал ногой по пустому ящику, целясь в их сторону.

— А ну, выкатывайтесь! — крикнул он и по-бычьи потопал ногами. — Живо!

Джордж Сноу был похож на безумца с привидением в руках. Плиточники знали, что, когда на рабочем месте есть черный дрозд или привидение, это не к добру. Жди либо неудачи, либо несчастного случая. А уж появится сумасшедший — тем более. Тогда вообще кругом одна беда.

Пока рабочие складывались, Джордж понес Арлин к газону.

— Быстрее, — сказала она. — Полетели!..

Джордж побежал, потом закружил ее на месте. Арлин смеялась.

— Потише все-таки…

Она уже запыхалась. Джордж остановился. Он бросил одеяло на траву, посадил Арлин и завернул ее, как в кокон. Слышал, что раздаются чьи-то крики, но ничто, кроме лица Арлин, его не занимало. Крики же издавал Джон Муди: он рано вернулся домой и теперь распекал рабочих, которым положено было полностью закончить бассейн на этой неделе. Услышав, что прекратить работу им велел вон тот, на газоне, Джон направился к Джорджу Сноу. Он рассудил, что это наверняка кто-то из мастеров. Как он посмел свернуть работы?

— Я вас отстраняю, уходите! — объявил ему Джон.

— Ну да? — отозвался Джордж Сноу.

— И не вздумайте являться за получкой!

Джордж поднялся с травы. В вышине пролетали облака. Джон Муди шагнул ближе, и Джордж заехал ему кулаком по лицу.