Раскланявшись, Спенсер вышел за дверь и сразу же услыхал торопливое перешептывание, доносившееся из комнаты мисс Гортензии. Дверь была чуть приоткрыта, и он замер, невольно заинтересовавшись…

— Ты сказала, что не выйдешь из комнаты, так как платье испорчено, а сама, посмотрите-ка на нее, встретила нас на пороге одетой, — ядовито вещала мисс Джонстон насмешливым тоном. — Признайся, ты хотела остаться одна и воспользоваться моментом… Не думай, что мы поверили в твою сказку о головной боли!

Мисс Хортон чуть-чуть помолчала — жаль, Даррен не видел выражения лица девушки в этот момент — и сказала:

— Попробуй сама посидеть взаперти в этой комнате, словно в клетке или тюрьме. Мне стало тошно, в этом я не солгала, и решила, что лучше выйду из комнаты, чем сойду в ней с ума. Тем более… мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на лабораторию графа.

— Вот, так я и знала, — в том же духе подхватила мисс Джонстон, — ты хотела увидеться с графом, пока мы отсутствуем. А ведь говорила, тебе он не нужен!

— Мне просто хочется знать, что он там делает, вот и все.

— А правило номер два тебя не волнует?

— Можно подумать, ты и сама не воспользовалась бы шансом…

Девушки пререкались так вдохновенно и самозабвенно, что почти не услышали, как мисс Холланд спросила:

— И что же, тебе удалось что-то увидеть?

Мисс Хортон опять помолчала немного, должно быть, жалея уже о сделанном вдруг признании, и ответила:

— Ничего, кроме двери. К тому же, крепко-накрепко запертой…

— Но ты хотела о чем-то нам рассказать, — напомнила собеседница.

И мисс Хортон оттаяла, судя по голосу:

— Я подслушала кое-что. — Ей слишком сильно хотелось поделиться открытием, чтобы молчать. — Кое-что необычное…

— Что?

— Когда я пряталась в коридоре рядом с лабораторией, то услыхала за дверью шаги. Это развалина Бартон спешил от хозяина в расстроенных чувствах… Уж чем он его так допек, судить не берусь (хотя граф хорош в этом деле, мы знаем не понаслышке), только старик выскочил сам не свой. И бубнил вслух: «Следи за ними, из виду не выпускай». Как же, уследишь тут! Придумает тоже. Сначала позволяет им приезжать, а потом: «Бартон, будь на чеку!» Я, что ли, нянька, чтобы гоняться за ними? В мои-то почтенные годы следить за какими-то вертихвостками». Это о нас, ясное дело, я поняла в тот же миг, как услышала, — пояснила Гортензия Хортон, хотя девушки и так это поняли. — В тот момент старик был один, я видела точно, и вдруг ему кто-то ответил… — Рассказчица замолчала, интригуя замерших слушательниц. — То есть до этого был один, а потом женский голос сказал: «Не жалуйся, Бартон, ты не такой уж бедняжка, каким хочешь казаться: девицы эти вполне тебе по зубам. Не юли!» Я так поразилась, что снова глянула в коридор, но увидела только Бартона, говорившего с кем-то в нише двери.

— Он беседовал с женщиной? — поразилась Амелия Холланд. — Я думала, кроме нас, в Линдфорд-холл женщин нет.

— Вот и я думала так же. А потому удивилась вдвойне, когда Бартон сказал: «Я устал, госпожа, сил моих нет терпеть это дольше. Мне бы на отдых…» «Ты, как я посмотрю, старикашка, совсем страх потерял, — голос, отвечавший ему, сделался угрожающим. — Даже не смей мне перечить! Делай, что должно, и прикуси болтливый язык». После этого Бартон кивнул, не добавив ни слова, и ушел.

— Так ты видела, с кем он говорил? — спросила мисс Джонстон.

Гортензия помотала головой.

— В том-то и дело, что нет: та ниша, в которой стояла его собеседница, ведет в комнату, запертую на ключ, я специально проверила. А за Бартоном никто не пошел…

— Хочешь сказать, граф прячет женщину в доме? Любовницу? — с придыханием, с ужасом в голосе и глазах осведомилась мисс Холланд. — Вот почему мы мешаем ему… У него греховная связь. — Она охнула, не сдержавшись.

Эмма пожала плечами.

— Это делает его чуточку человечней, чем я полагала, — призналась она, делая вид, что ничуть не шокирована подобным открытием. — Стать женой ученого-сухаря — удовольствие не из приятных. А эти его — как он там говорил? — электромагнитные взаимодействия испугали меня не на шутку. Что вообще они значит? — И как бы подводя итог уже сказанному: — Любовница много понятней каких-то взаимодействий.

В этот момент мистер Спенсер скользнул мимо двери, услышав, как он полагал, самое главное, и направился в свою комнату. Обнаруженный поутру след женской ноги и подслушанное под дверью взволновало его не на шутку: неужели граф, в самом деле, скрывает любовницу? Это было бы так по-мужски, но ничуть не похоже на графа. Он не казался заложником сильных страстей, скорее увлеченным наукой эстетом, пресыщенным людским обществом мизантропом.

Любовница?

Нет, в такое верилось мало.

Уж если на острове и была какая-то женщина, то живущая здесь не по собственной воле… Но как же тогда подслушанные мисс Хортон слова? «Делай, что должен…» Что именно должен был делать дворецкий? И вообще, то ли услышала девушка, что действительно было сказано?

В это тоже верилось мало.

К тому же, как Спенсер успел убедиться, граф все еще горевал по умершей супруге… Вряд ли мужчина, так свято хранивший все ее вещи, способен сожительствовать с другой по собственному желанию.

Граф не такой… Спенсер одернул себя, осознав вдруг, что пытается оправдать в своих глазах графа. А это было тревожным звоночком… Он на Скае не для того, чтобы сделаться адвокатом этого человека. У него другая задача…

Спенсер пригладил как будто вздыбленные тяжелыми мыслями волосы и, припомнив брошенного кота, направился раздобыть немного еды и подкормить его, чем придется.

Граф Дерби, как и сказал этим утром, появился лишь к ужину. Вошел в гостиную, ослепляя пусть не улыбкой, но белоснежной рубашкой и бриллиантом в шейном платке. Девушки тут же поднялись, как и степенная миссис Лукас, и мистер Спенсер, памятуя о вечере прошлого дня, представил графу новую гостью. Граф Дерби, по всему, прибывая в наилучшем расположении духа, не хмурил бровей, не изображал холодной улыбки, от которой делалось зябко и чуточку страшно, а даже поцеловал дамам ручки с вежливым безразличием.

Девушки, так называемые невесты, и сами глядели на графа другими глазами: новая информация, полученная о нём, сделала их чуть смелее, а графа — желанней. Парадокс жизни!

— Очень жаль, что вы не пообедали с нами, — сказала миссис Лукас за ужином. — Девочки были бы рады видеться с вами почаще.

Граф, показалось Спенсеру, скрипнул зубами, но произнес вполне дружелюбно:

— Я компенсирую дневное отсутствие вечерним общением, миссис Лукас. Юные мисс, как я слышал, полны скрытых талантов, которые жаждут продемонстрировать! И я буду счастлив, — это «счастлив» прозвучало, как рык, — насладиться каждым из них. — Мисс Холланд, чем вы порадуете нас этим вечером?