Он испытал небольшое удовлетворение, узнав, что не сбился с пути. Что за идиот этот трактирный слуга! Если он когда-нибудь вернется в Перт, уж он…

— Мне правда очень жаль, что я выстрелила в вас. — Артур встрепенулся. Он и не заметил, что потирает раненую руку, и покачал головой.

— Ничего страшного, миссис Маккиннон. Я уверен, что гангрена не начнется через день или два, — улыбнулся он. Она смущенно посмотрела на него.

— Понимаете, мне стыдно. Одного взгляда на вас было достаточно, чтобы понять, что никакой вы не грабитель!

— А почему достаточно одного взгляда?

— Ах, да ведь это очевидно! — Она взмахнула рукой. — Грабитель не бывает так хорошо одет, как вы, и уж конечно, он был бы еще грязнее.

Эти слова заставили Артура посмотреть вниз. Действительно, он грязный. Еще одно неизведанное доселе ощущение.

— И еще я думаю, что они не бреются.

Он был с ней согласен, он действительно был побрит.

— Не бреются? А почему бы грабителю не побриться? — спросил он, поставленный в тупик ее логикой.

— Ну, как же, ему ведь нужны бакенбарды, чтобы его никто не узнал! Вот он ограбит кого-нибудь — и сбривает бакенбарды, так что никто не скажет наверняка, что это был он.

— Вот как? Я и не знал, что у грабителей такие обычаи.

— Я прочла об этом в одном романе, — весело пояснила она и устремила взгляд в темноту, не заметив его широкой улыбки. — Я слышала, что именно на этой дороге орудуют разбойники, — пробормотала она. — Они живут в этих лесах, как вы думаете?

Артур сильно сомневался, что разбойник, достойный его пистолета с рукояткой, отделанной жемчугом, будет так глуп, чтобы жить совсем рядом с дорогой, пусть даже дорога эта совершенно безлюдна.

— Вряд ли.

Ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулачки.

— А как вам кажется, что случилось с дилижансом из Криффа? — спросила она, чуть ли не шепотом.

— Миссис Маккиннон, вы напрасно себя запугиваете. Криффский дилижанс, вероятно, уже прошел к тому времени, когда кучер высадил вас. Здесь нет никаких разбойников. За несколько часов по этой дороге не прошел ни один человек, и я совершенно уверен, что толковый разбойник с большой дороги сначала изучит, какое здесь движение, а уж потом обоснуется в этих местах.

Она улыбнулась с таким облегчением, что он замер на мгновение и почувствовал, как странная дрожь пробежала по спине, угнездившись где-то внизу живота.

— Конечно, вы правы. — И она опять улыбнулась, но он заметил, что кулачки ее все еще крепко сжаты. — Я читала об Англии, — проговорила она, очевидно, чтобы сменить тему разговора. — В школе я знала одну девочку, она приехала из Карлайла.

— Карлайл. Это рядом с озерами, — пояснил он и, подхватив эту тему, пустился в бестолковое описание Англии, начав с мирного Озерного края, где находилась резиденция предков Сазерлендов, и, перейдя, наконец, к холмистому ландшафту торфяников, где у него был маленький загородный домик. Каким-то образом воспоминание об этом привело к рассказу о потрясающей красоте белых утесов Дувра, а потом — к волшебству лесов Котсуолда.

Где-то в середине его рассказа она подвинулась так, что оказалась прямо перед ним, и ее смешные маленькие ботинки высунулись из-под юбки. Артур обнаружил, к своему удивлению, что мог бы о многом ей рассказать, — просто никто никогда не расспрашивал его о нем самом или о его доме.

Он смотрел, как пламя костра пляшет в ее ясных голубых глазах, и в какой-то момент понял, что в этом что-то есть — общаться с женщиной, которая не расспрашивает о дамских модах, или о последних светских сплетнях, или о том, какую сумму принесет пара прекрасно подобранных жеребцов. Она не задала ни одного вопроса, какие задали бы Порция или любая другая светская дама. Миссис Маккиннон расспрашивала о простых англичанах, о том, что они делают, чтобы заработать на жизнь, куда ходят в школу, на что надеются, что любят, чем увлекаются и чего боятся.

— Прошу прощения, миссис Маккиннон. Я утомил вас, вы засыпаете. — Он достал карманные часы. Его удивило, что уже так поздно — он и не заметил, как прошло время.

— Ах, нет! — воскликнула она, решительно тряхнув головой. — Это так интересно! У меня не было возможности увидеть что-то, кроме своего дома. Мне нравится слушать об Англии. Это, наверное, настоящий рай. — И она зевнула, вежливо прикрыв рот рукой.

— Благодарю вас, но мне кажется, что на этот вечер мы тему исчерпали. — Он встал. — Я подкину дров в костер, — произнес он и направился в лес.

Вернувшись через четверть часа, он увидел, что миссис Маккиннон лежит на боку, сложив руки под щекой, и крепко спит. Спящая, она выглядела намного моложе, несмотря на темные круги под глазами. Артур снял сюртук и осторожно ее укрыл.

Он занялся костром и, когда пламя разгорелось, снова взглянул на миссис Маккиннон. Что здесь делает эта женщина, совсем одна? Что происходит в ее жизни? Он устроился под деревом рядом с ней и долго думал об этом. Вдруг как-то сразу он погрузился в сон и увидел Филиппа, стоящего за деревом, так близко, что Артур мог бы до него дотянуться. Но когда он хотел схватить его, тот исчез, и Артур изо всех сил попытался запомнить, ушел ли он влево или вправо, не в силах сообразить, откуда Филипп появился.

Проснувшись, он обнаружил, что находится в состоянии эротического возбуждения. Он неохотно открыл глаза и понял, что лежит на спине рядом с потухшим костром. Но ему не было холодно, потому что, как постепенно дошло до него, миссис Маккиннон, закутанная в его сюртук, распростерлась буквально поперек него, ровно дыша ему в ухо. Рука ее лежала на его груди, а нога — Боже милосердный! — была прижата к его чреслам.

Как плохо, что она в него выстрелила. Еще хуже — что она бросилась к нему в объятия, услышав звуки, которые издавали лесные зверюшки, но проснуться, буквально лежа на нем, — это уж слишком!

Керри чуть не умерла от стыда, слезая с него. Руки и ноги у нее одеревенели, точно на нее напал рой рассерженных пчел. Она неловко встала, а, встав, окончательно расстроилась, увидев его озорную улыбку, и тут же споткнулась, в последний момент, заметив, что трава скрывает крутой склон. Ее смущение еще усилилось, когда она попробовала одернуть юбку — это было нелегко, учитывая, что она умудрилась совсем запутаться в пышных складках. Потом она обнаружила, что волосы падают ей на плечи, что они превратились в спутанную копну локонов. Господи Иисусе!

И это не помогло, совсем не помогло — то, что он оперся о локоть и произнес своим удивительно бархатным, мягким и спокойным голосом:

— И небесный купол тебе принадлежит, свет Солнца. — С кошачьим изяществом он вскочил на ноги, провел пальцами по золотисто-каштановым волосам, лежащим густой волной, широко развел руки и зевнул. — Нам не терпится направить свои стопы в Перт, не так ли? — бросил он через плечо, направляясь в сторону леса.