– Держи крепче, я сказала. Он теряет кровь, – сказала она.

Кабан содрогнулся от пронзительной боли и жалобно закряхтел. Дыхание его стало прерывистым и частым. Его огромная голова придавила колени мальчика. Атрей беспомощно поднял голову.

– Я не дам тебе умереть, слышишь, Хильдисвини? – сглотнула сухие слезы женщина.

Рядом валялась вырванная стрела Атрея.

Женщина вынула пригоршню трав из мешка на своем поясе. Растерев их в ладонях, она смешала их со своей слюной, подготавливая целебную примочку.

– Он последний во всем мире, а вы давай стрелять! Добывали еду? – выпалила она, лихорадочно завершая свои приготовления.

– Тренировались, – произнес Атрей.

– Тренировались они! – воскликнула женщина, глядя не на мальчика, а на Кратоса.

– Мне очень, очень жаль, – сказал Атрей, дрожащим от осознания вины голосом.

– Тебе жаль? Значит, тебе очень жаль! Прижимай сильнее.

Взгляд кабана метнулся от мальчика к Кратосу, затем к женщине, причем Атрею показалось, что животное и в самом деле понимает их речь.

– Это моя вина. Я рассердила Хильдисвини, и он сбежал. Я же предупреждала тебя, чтобы ты не ходил по лесу без меня. Почему ты меня не послушался! Нужно было строже следить.

– Он… он умрет? Спаси его, прошу тебя! – неожиданно для себя взмолился Атрей.

– Я не дам ему умереть. Ты слышишь это, Хильдисвини? Сегодня ты не умрешь, – сказала она так уверенно, что Атрей понял – это ей по силам.

Закончив делать примочку, она обеими руками приложила ее к ране.

– Стрела перебила артерию. Нужно раскрыть рану и найти оба конца.

Она махнула рукой, приказывая Кратосу сделать разрез ножом на мягком брюхе. Обнажилась разорванная артерия.

– А теперь крепко зажми оба конца, – продолжала женщина приказывать Кратосу, который глубже погружал руки в брюшную полость кабана.

Наконец ему удалось нащупать концы артерии и соединить их.

– Держи ровнее. Не шевелись.

Кратос послушался. Пока он удерживал артерию своими пальцами, женщина положила обе руки на рану.

– Суннан-тока, – произнесла она медленно и отчетливо.

Глаза Атрея расширились от удивления. Из сомкнутых ладоней женщины тут же вылетело облачко света. Хильдисвини с легким визгом дернулся. Потом целительница убрала руки, а после нее и Кратос. Смесь соединила края дымящейся раны.

– Да ты ведьма! – воскликнул Атрей.

– Здесь мне не закончить исцеление. Мой дом вон там, за деревьями. Ты его понесешь, – сказала она, не обращая внимания на слова мальчика.

Атрей умоляюще посмотрел на отца. Ведьма между тем бросила гневный взгляд на Бога войны.

– Он не должен умереть, – сказала она.

Кратос в ответ посмотрел ей в глаза. Поняв, что дело не терпит отлагательств, он подхватил раненое животное обеими руками и осторожно встал на ноги. Странно, но она почему-то убедила его слушаться. Прежний Кратос не стал бы так заботиться о каком-то умирающем звере. Или его сердце смягчил сын?

– Сюда!

Ведьма приблизилась к высокой каменной стене, футов десяти высотой, покрытой вьющимися стеблями. Встав перед ней, она нагнулась, зачерпнула пригоршню земли и провела рукой в воздухе, высыпая землю.

– Грейса.

Вьющиеся стебли зашевелились и расползлись в стороны, открыв проход сквозь стену.

Кратос с Атреем пошли следом, внимательно наблюдая за действием магии. Атрей взирал на происходящее с благоговением, Кратос с тревогой и настороженностью. Насколько сильной магией владеет эта ведьма? И может ли она представлять опасность для них? Ему не нравилось, как она грозно посмотрела на него в первый раз на поляне. Тогда он подумал, что она сердится на него за то, что они подстрелили ее зверя, но теперь он не был так уж уверен в этом.

Атрей нетерпеливо побежал вперед, беспокоясь о животном. Если ведьма и в самом деле сможет сделать то, что пообещала, то мальчика не будет мучить чувство вины. По крайней мере, она ослабит его боль от осознания того, что он поступил неправильно.

Кратос и сам не заметил, как ускорил шаг несмотря на тяжеленного кабана на руках. Но, поравнявшись с ведьмой, он замедлился. Ему казалось благоразумным не терять ее из виду и не поворачиваться к ней спиной.

– Этот лук для тебя великоват, – произнесла она, заметив, как мальчик вцепился в свое оружие – будто это был не простой лук.

– Его сделала для меня мама. Сказала, что это для меня на вырост, – гордо ответил Атрей.

– Твоя мать умная женщина.

Ведьма украдкой бросила взгляд на Кратоса.

– Долго еще? – спросил Кратос, перехватывая кабана поудобнее.

– Я вас раньше не видела в этих лесах. Наверное, твоя мать скучает по тебе, раз ты ушел так далеко от дома.

– Она… она умерла, – сказал Атрей, борясь с подступающим к горлу комком.

– Извини, мне жаль… – сказала ведьма, снова бросая на Кратоса взгляд, которого тот не понял. – Ну что ж, вот мы и пришли.

Атрей удивленно остановился. Они оказались у подножия странного холма, похожего на створку распухшей гигантской ракушки, на вершине которого рос вяз, простирающий свои ветви в серое небо.

– Ты живешь на дереве? – спросил мальчик недоверчиво и одновременно восхищенно.

– Не на нем. Под ним, – улыбнулась женщина. – Хеймили!

По ее приказу холм зашевелился. Оказалось, что на самом деле это вовсе не холм, а панцирь огромного существа, похожего на старую черепаху. С брюха черепахи свисали переплетающиеся между собой ветви и корни, словно она вросла в окружающий ее лес.

– Тут безопасно, – уверила ведьма Кратоса, когда он строго посмотрел на нее.

На этот раз он понял по ее глазам, что ей можно верить.

Нисколько не смутившись, Атрей подбежал к исполинскому созданию.

– Он мирный?

И тут же осекся.

– А это он или она?

– Мальчик, – предупредил его Кратос.

– Не волнуйся, тут ему ничего не грозит, – сказала ведьма. – И да, это он.

Существо склонило голову навстречу Атрею, который ответил тем, что встал на цыпочки и потрепал его по огромному подбородку.

– Он хороший, – удовлетворенно заметил мальчик.

Подойдя к покрытой вьющимися стеблями двери, ведьма взмахнула рукой, и дверь открылась.

– Быстрей.

Кратос прошел вслед за ней, а Атрей оставался снаружи, пока его отец полностью не скрылся в помещении. Подозрительность заставила Кратоса остановиться через несколько шагов. Через четыре окна без ставен проникал солнечный свет, освещавший каждый уголок. Пятое окно в дальнем углу оставалось темным, и через него открывался вид на мрачную равнину без растительности. Кратос не понимал, как вид из одного окна мог настолько отличаться от видов из остальных окон. По всему дому были расставлены и развешаны многочисленные столики, полки, лавки и стойки, усеянные различными приспособлениями для древней магии сейдр. Полки на внешних стенах были усеяны стопками чашек и рядами бутылочек.