— Я не говорю, что он поступил неверно, — Дженнсен так и не удалось переубедить. — Просто мне многое не ясно и потому кажется, что он сделал это необдуманно. Почему я должна верить тебе, если раньше ты запрещала мне что-либо делать с помощью магии?

— Таков Ричард, — улыбнулась Кэлен. — По большей части я знаю, что происходит в его голове. И даже нередко, когда мне казалось, что он действует опрометчиво, это оборачивалось верным, единственно правильным решением. Именно поэтому его назвали Искателем. Уверена, Ричард принимает в расчет очень много обстоятельств, даже таких, о которых я и не подозреваю.

— Но как он узнаёт о них? Откуда он знает, что нужно делать?

— Много раз и он был сбит с толку, как ты сейчас. Но Ричард особенный, и потому он знает.

— Особенный?

Кэлен посмотрела на девушку, на ее сияющие в лучах послеполуденного солнца рыжие волосы.

— Ему даны обе стороны дара. За последние триста лет рождались только те, кто обладал Магией Приращения. Некоторые, как Даркен Рал или сестры Тьмы, способны использовать Магию Ущерба, но только с помощью Владетеля. Ричард же владеет обеими видами магии — и Магией Приращения, и Магией Ущерба.

— Это то, о чем ты говорила прошлой ночью? Но я не много знаю о магии и мало поняла из твоего рассказа.

— Мы не до конца уверены в том, что означает такая уникальная особенность. Магия Приращения использует то, что существует, усиливая либо изменяя его свойство. Магия Меча Истины, например, использует гнев, его силу. Магией Приращения можно исцелять. Магия Ущерба уничтожает. Она может превратить в ничто. Как говорит Зедд, Магия Ущерба противоположна Магии Приращения, как день и ночь. И все же обе они — две части единого целого. — Кэлен вздохнула, сосредотачиваясь. Вещи, которые она пыталась объяснить Дженнсен, казались сложными и ей самой. — Управлять Магией Ущерба, как Даркен Рал, — это одно, но быть рожденным с нею — совсем другое. Много сотен лет назад родиться с обеими сторонами дара было обычным делом. Но Великая война отделила Древний мир от Нового. Граница позволяла сохранять мир, но времена изменились. С тех пор редко рождались люди с даром, и ни один из них не владел Магией Ущерба. В крови Ричарда магия двух волшебников — Даркена Рала и Зедда. Он единственный за тысячи лет, рожденный с двумя сторонами дара. Все наши способности задействованы, когда мы принимаем решение в какой-либо ситуации. Мы не знаем, каким образом то, что Ричард имеет обе стороны дара, отражается на его способности осознавать и действовать. Я думаю, что дар Ричарда ведет его по пути, управляя им, может быть, даже сильнее, чем Ричард себе это представляет.

— После стольких лет, как смогли уничтожить границу? — взволнованно вздохнула Дженнсен.

— Ричард разрушил ее.

Глаза Дженнсен расширились от удивления.

— Значит, это правда. Себастьян рассказывал мне, что лорд Рал, то есть Ричард, уничтожил границу. Себастьян говорил, что, сделав это, Ричард хотел завоевать Древний мир.

— Но ты не веришь этому, так ведь? — улыбнулась Кэлен, услышав столь неправдоподобную ложь.

— Нет. Сейчас уже нет.

— Теперь, когда граница уничтожена, Новый мир наводнили армии Имперского Ордена, которые убивают или превращают в рабов мирных жителей.

— Где же людям искать спасение? Куда нам спрятаться?

— Пока Орден не остановят, покоя не будет.

Дженнсен задумалась.

— Если разрушение границы позволило полчищам Ордена захватить Новый мир, тогда зачем Ричард ее разрушил?

Повозка катилась по жесткой земле, подпрыгивая на ухабах. Держась за край полотнища, Кэлен пристально смотрела вперед. Муж устал, но шел, не сгибая спину. Гордо шествовал по пустыне в ослепляющем свете солнца.

— Из-за меня, — тихо промолвила Кэлен. — Это одна из тех ошибок, о которых я тебе говорила. Один из тех ударов в темноте. — Она глубоко вздохнула.

Ричард присел на корточки, изучая необычный участок скалы. Голова разламывалась от боли, но он изо всех сил старался не обращать на это внимания. Боль возникала и исчезала безо всякой причины. Временами он начинал думать, что она вызвана жарой, а не даром.

Но пока он обдумывал знаки на земле, то забывал о боли, и она ненадолго отступила.

В скале было нечто особенное, и Ричард пытался вспомнить, где он с этим уже встречался. Нечто не просто знакомое, а тревожно знакомое.

Копытца, наполовину прикрытые клоками жесткой бурой шерсти, кокетливо простучали по камням и встали рядом с его тенью. Бетти легонько боднула его в плечо, рассчитывая на угощение или хотя бы на почесывание.

Ричард поднял глаза на жаждущую внимания козочку. Когда Бетти увидела, что мужчина смотрит на нее, она завиляла хвостиком так, что тот превратился в мелькающее пятнышко. Ричард улыбнулся и почесал Бетти за ухом. Бетти радостно заблеяла от восторга, и Ричард подумал, что она, должно быть, не прочь перекусить.

После двух дней горестного голодания, когда она лежала в повозке и отказывалась от еды, козочка, казалось, вернулась к жизни и немного оправилась от потери малышей. Вместе с аппетитом вернулось и любопытство. Она особенно полюбила бежать рядом с Ричардом, когда он ей это разрешал. Дженнсен смеялась, глядя, как Бетти трусит рядом с братом, словно щенок. Это был смех облегчения; особенно ее радовало то, что Бетти так быстро пришла в себя.

Перемены наступали во всем. За последние несколько дней изменился и пейзаж вокруг. Жизнь возвращалась. Первым они заметили на скале порыжевший, выгоревший лишайник. Чуть позже — низкий колючий кустарник. Теперь местность покрывали жесткие растения, раскиданные на большом расстоянии друг от друга. Бетти поедала высохшие веточки так, словно они были лучшей сочной травой. Лошади, напротив, нашли их невкусными.

Скальный лишайник рос на голых, испещренных трещинами камнях, укрывая их жесткими пятнами растительности. Кое-где он был тонким, темным и кожистым, тогда как в других местах — нежно-зеленым. Изумрудный лишайник рвался на волю из щелей и расселин с той стороны камней, куда не попадал солнечный свет. Под скалами, группами, выпирающими из растрескавшейся земли, вились нити темно-бурого подземного мха.

Крошечные насекомые с длинными усиками носились от скалы к скале или прятались в развалах камней, выглядящих, будто кипящие пузыри, навеки застывшие в камне. Изредка по песку неспешно проползал блестящий зеленый жук с огромными рогами. Маленькие рыжие муравьи складывали горки красноватой глины вокруг своих норок. Белесые паутины качались в развилках веток одиноких низких кустов. Юркие светло-зеленые ящерицы грелись на камнях под лучами солнца, наблюдая за проходящими людьми. Если те оказывались слишком близко, маленькие создания, блеснув, мгновенно прятались между камнями.

Жизнь, которая представала перед глазами Ричарда, была еще слишком скудна для поддержки и пропитания людей, но давала надежду на то, что впереди живой мир. Он знал, что за первым поясом гор путешественников ждет изобилие жизни. И еще — там они обязательно встретят других людей.