Мережковский замолчал, принялся пить чай.

Молчал и Воробьев, пораженный масштабами развернутых перед ним результатов неведомого Проекта. Наконец он пришел в себя.

– Чего вы хотите?

– В России царит «культ удельных князей», – Архип Иванович позволил себе поиронизировать, – или, если хотите, групповщина. Образовалось множество групп и движений «спасения Отечества», но ни один их лидер не желает работать вместе с другими, считая свой путь единственно верным. Мы же хотим объединить все группы и партии в один антикриминальный кулак и не дать Реввоенсовету подмять под себя общество.

– Похвальное желание. А база? Одна из спецслужб, судя по вашему эффектному появлению здесь?

– База есть, это молодая, недавно созданная структура – ККОРР, то есть Федеральная Комиссия по координации оперативно-разыскной работы спецслужб. В связи с чем мы можем предложить вам работу в этой организации.

– Нет, – покачал головой Панкрат.

– Не спеши, командир, – укоризненно проговорил Родион. – Мы выяснили, что у ФУМБЭП есть еще несколько секретных объектов на территории России. Один из них спрятан где-то здесь, в Тверской губернии, даже еще точнее – на одном из островов Селигера, другой – в Нижегородской губернии. И все они, конечно же, работают на Проект. Разве ты, после того, что с тобой случилось, не хочешь поучаствовать в их ликвидации? На благо своих же детей?

Панкрат покачал головой. Мережковский остро глянул на него, отставил чашку.

– Давайте не гнать лошадей, Родион Петрович. Человеку надо подумать, прикинуть свои возможности. Кстати, Панкрат Кондратович, вы читаете газеты?

– Только «Известия», да и то редко, а что?

– Недавно по многим средствам массовой информации прошло сообщение об уничтожении какой-то психбольницы в Нижегородской губернии. Так вот, банда здесь ни при чем. Эта больница была одним из секретных объектов Проекта, испытательным полигоном разработчиков психотронных излучателей, и его «зачистили», ликвидировали, когда надобность в нем отпала.

Видимо, взгляд Панкрата был весьма красноречив, столкнувшись со взглядом Мережковского, потому что тот сделал скорбную мину.

– Вот именно, мой друг, действительность более жестока, чем принято считать. И никуда от этого не уйти, не скрыться, не отделаться фразой: моя хата с краю. Могу добавить лишь одно: в рамках Проекта намечено создание и более изощренных систем подчинения людей, требующих… м-м, полигонных испытаний.

– Каких, если не секрет?

– Например, оружие на основе искусственного провоцирования стрессов с летальным исходом, оружие на основе подсознательного внушения и формирования искаженных шкал ценностей, ну и так далее.

– Что это за оружие – с формированием искажений?

– Это скорее психотронно-психологическое инициирование, в процесс которого входят навязываемые извне инородные идеологические установки, инородные ценностные установки, инородный образ жизни, инородная культура. Что уже и делается, в том числе с помощью рекламы. Объектами же искажений являются разные социальные группы, творческая элита, правительство…

– Достаточно, – тихо сказал Панкрат.

– Нет, недостаточно, – вдруг жестко сказал Архип Иванович, так что Воробьев невольно поднял на него глаза. – Я не сказал еще одну вещь, которую вам необходимо знать: в стране стремительно растет число людей, а более всего – детей с проблемами психического развития…

– Достаточно, – остановил гостя Панкрат, – я понял. И все же скорее всего я отвечу «нет».

– Хорошо, – с неожиданной легкостью согласился Мережковский, – мы не настаиваем, хотя, признаться, надеемся на положительный ответ. Вы очень необходимый нашему движению человек.

Некоторое время они сидели молча, допивая тоник и чай, потом проницательный Мережковский поднялся.

– Я, пожалуй, прогуляюсь по берегу, если позволите, а вы пока поговорите, давно не виделись.

Он ушел. Панкрат встретил взгляд Родиона и внутренне вздрогнул: показалось, что тот его не видит, что он слеп! Впрочем, бывший «мститель» тут же подмигнул, зашевелился, похлопал себя по животу.

– Подзаправился, спасибо. Ну, что ты обо всем этом думаешь?

– Если это правда… – Панкрат помедлил, – это страшно! И все же я – пас.

– Ты же сам хотел создать нечто вроде «чистилища», мочить бандитов, киллеров, подонков… неужто перегорел?

– Может быть. Но я не вижу себя в ваших рядах, какими бы справедливыми ни казались ваши цели. Есть множество других путей…

– Твой путь – борьба за справедливость, ты это всегда подчеркивал.

Панкрат опустил голову на сжатые кулаки, перед глазами встало нежное лицо жены, лица детей…

– Нет, я хочу жить иначе! – Он поднял голову. – Хватит боли и крови! К тому же я не свободен. Мне поверила красивая женщина, выходившая меня, мне поверил ее брат… нет, я уже не воин.

– Жаль, – разочарованно вздохнул Родион. – Мы рассчитывали на тебя. Кстати, а где сейчас этот твой новый родственник, брат жены?

– Крутов? Не знаю. Где-то в Нижегородской губернии. – Панкрат лгал, он знал, где устроился бывший полковник ФСБ Егор Крутов с женой, но не хотел говорить.

– Жаль, – повторил Родион. – Хотя мы, конечно, его найдем.

– Он тоже откажется.

– Посмотрим.

Помолчали, бесцельно вертя в руках пустые чашки. Потом Панкрат поинтересовался:

– Как они тебя нашли?

– Это еще та история, – усмехнулся Родион в бороду. – Я по старой привычке вступился за обиженных – у соседа сына украли, потребовали колоссальный выкуп… В общем, собрал я ребят, отыскали похитителей… а милиция потом отыскала меня. Мог бы и загреметь лет на семь, если бы не вытащили хлопцы из «ПД».

– Откуда?

– Так мы называем нашу организацию – «Психодав». Или «ПД».

– Остроумцы. А этого Архипа Ивановича ты хорошо знаешь? Кто он в вашей иерархии?

– Начальник аналитического управления, что-то вроде генерала.

– А ты?

– Есаул, командир оперативно-разведывательной группы. А знаю я Архипа, конечно, мало, всего пару раз-то и встречался. Он тебе не понравился?

Панкрат поморщился.

– Не красна девица, чтобы нравиться, но… где гарантия, что он представитель светлых и добрых сил, якобы консолидирующий их? Может быть, он, как раз наоборот, выявляет очаги возможного сопротивления, чтобы потом их уничтожить.

– Ну ты даешь, майор! – обиделся Родион. – Что, у меня глаз нет, по-твоему?

Панкрат встал.

– Ладно, Петрович, это я к слову. Но работать у вас не хочу. Смущает меня что-то. Не знаю что, но смущает.

Родион достал из кармашка прямоугольник белого картона, протянул Воробьеву.