Её-то что – получить разрядку совсем не сложно: стоит только свистнуть – желающие слетятся на сладкое, как коршуны на загнанную дичь.

Девушка понимала и чувствовала, что с Денисом ей было бы хорошо: он надёжный и верный, но желание вновь завоевать расположение и любовь Егора, одержимость страстью непременно получить желаемое, было сильнее.

Эта раздвоенность бесила Еву, заставляла чувствовать некое подобие вины, отчего сделать больно, казалось логически верным ходом: пусть почувствует то же, что она.

Жалеть Дениса Ева не собиралась.

– Какая разница, что он ни в чём не виноват? Такой же кобель, как и прочие мужики. Небось не отвалится, не завянет его петушок оттого что не дала. Переболеет, другую давалку найдёт, если что, она и вылечит. Лишняя наука никому не повредит. Меня тоже учили и унижали.

Одно только не давало Еве покоя: а если не оправдаются расчёты, если старания напрасны, если Егор плюнет и разотрёт, покажет напоследок кривую ухмылку и большой кукиш?

– Придётся ведь всерьёз замуж идти, – негодовала она. – Ну и что! Другие живут без любви – не умирают.  Детей от Дениса рожать придётся, всё остальное ерунда. Зато думать ни о чём не нужно: сам добудет, сам принесёт, ещё и уговаривать будет, чтобы взяла. Красоту и молодость всегда можно выгодно продать или в аренду сдать. Не будет хватать секса, заведу любовника, только и всего.

И ещё одно волновало её сейчас: девственность.

– Зачем я, дура бестолковая, в целомудренность-то играла? Ладно, с этим вопросом можно справиться, только беспокоиться об этом придётся заранее, прямо сейчас. Тут уж не имеет значение, придёт Егорка или нет. Подстраховаться нужно сразу, немедленно. Девочки говорили, что операция по восстановлению девственной плевы довольно простая: только плати.

Как ни мечтала Ева достать ревностью Егора, но пути к отступлению решила подготовить.

– Опасная игра, – переживала она, – небольшой промах и всё полетит вверх тормашками. А что делать? Охота – пуще неволи. Егорку женихом хочется, хоть застрели. Люб он мне и сладок. Денис лишь для скамейки запасных игроков годится. Какой мне с него прок, кроме манка на большую дичь?

– Ни за что не отступлюсь, – решила Ева. – Или пан, или пропал. Я своего добьюсь. Чего бы это ни стоило.

– Пошевелить милого дружка нужно, слухи распустить про нашу с Денисом большую любовь: про нежность, привязанность и страсть. Пусть побесится Егорка, пусть вспомнит наши жаркие ночи. С него не убудет: страдания облагораживают. После отомщу за непонятливость, когда дело сладится. Так накажу, что мало не покажется.

Никогда Ева не думала, что на такое способна. Чего только ради любви не сделаешь.

Сглупила по молодости, пока разницы никакой между мужиками не знала, теперь приходится нервами расплачиваться, чтобы хоть попытаться исправить те ошибки.

– Авось повезёт. Верила бы в Бога, помолилась. На Егоркин эгоизм, на самоуверенность и самолюбие, которого у него через край, теперь весь расчёт.

Время стремительно летит, а вестей от любимого всё нет и нет.

Молчит как партизан.

– Неужто отступится, гадёныш? Неужели не нужна я ему совсем после всего, что было? – Ева всплакнула, сжала кулаки. – Не прощу! Пожалеет, что на свет появился! Ладно, под венец так под венец. Назло Егорке накануне свадьбы преподнесу Денису золотой бонус на тарелочке с голубой каёмочкой. Будет женишку такой секс от Евы в подарок, что глаза на лоб вылезут. Пусть оба подавятся. Покажу  мальчишке небо в алмазах и дно океана в жемчугах да янтарях.  Ради принципа покажу.

Девушка злилась непонятно на кого: сама ведь кашу заварила, сама скверную игру затеяла.

– Локти Егорушка кусать будет, да поздно может статься. Девственники, они жуть какие плодовитые: могут сразу семя удачно пристроить.  А если придёт, но поздно, опять хитрить придётся, по абортам бегать. Ну отчего женская доля такая горькая? Решай, не решай – всё одно проиграешь. Любой выбор плох.

Ева заметно нервничала, не в силах принять единственное решение.

– Егорка люб и дорог, но хозяином никогда не будет: денег приличных не заработает, по девкам бегать не перестанет. Он мужик до мозга костей. Когда и побить может, с него  станется. Зато с ним сладко. Может и недолго счастье продлится. Да если даже совсем капельку, но горячего и страстного, какого хочется. Только бы клюнул. Приди, Егорушка, что же ты молчишь!

Мысли Евы перескакивают с одного потенциального жениха на другого. Хочется от одного каравая откусить и от другого отщипнуть. Да так, чтобы не прогадать.

– С Денисом в постели наверняка не заскучаешь, желание из него так и прёт. Зато правильностью замучает, добротой, нежностью. Детей заставит штамповать, одного за другим. А мне это нужно? Для себя пожить хочется, мир посмотреть, а не сопли подтирать. Нет в нём настоящего мужского начала. Не успеет мужем стать – нудеть начнёт, планы строить, порядки устанавливать. Для него главное – стабильность и уют. Есть и плюсы: нуждаться ни в чём не придётся. Денис заботливый, чересчур даже: до конца дней обхаживать будет.

Но что делать, если Ева сусальному золоту тихой стабильности предпочитает простое бабское счастье, даже если продлится недолго?

– Приди же Егор, забери то, что принадлежит тебе по праву, сделай меня хоть на время по-настоящему счастливой.

– И что это за мечты у меня такие ненормальные? Скажи кому: засмеют, дурой посчитают. Но я, это я, а они сами по себе. Каждый за свою судьбу ответ держит, свою меру страданий и счастья несёт на плечах.

Накануне свадьбы Егор так и не появился на горизонте.

Ева приготовилась к вечерней встрече с женихом, словно к священному ритуалу. Не для того, чтобы осчастливить, нет: хотела черту провести, пограничные столбы врыть.

Прежде всего, наплакалась вдоволь.

Девушка купила дорогое бельё: постельное и нательное, сделала в доме у Дениса генеральную приборку.

Долго скреблась, мылась, вымокала в душистых водах, пока жених на работе был. Приготовила праздничный ужин, чего никогда прежде не делала.

Ева торжественно встретила Дениса в новом закрытом платье почти до пят, сшитом по заказу специально для этого случая, поклонилась до самой земли, трижды поцеловала в уста, слезу пустила.

Плакала жалобно, тихо, даже поскуливала, словно прощалась с чем-то важным навсегда.

Денис был ошеломлён, размяк от такого обхождения, прижал невесту к груди, начал в свою очередь Еву слезами обливать.

Так и стояли, пока у обоих глаза не высохли, не в силах разомкнуть объятия.

После, как успокоились, по бокалу вина выпили, поели.

Девушка выключила верхний свет, зажгла десяток заранее приготовленных свечей. Егор глядел на невесту открыв рот, даже дышать перестал, оттого что чувствовал: сейчас ему позволят прикоснуться к тайне.