– Легче, Курт, у нас гость, – кричит лейтенант водителю.

Тот кивает круглой макушкой и так вжимает педаль в пол, словно желает продавить его насквозь. На всякий случай я обеими руками ухватываюсь за что придется и крепко упираюсь ногами. Легкую машинку так швыряет на виражах и подъемах, что поездка на «Томми» по бездорожью представляется мне сущей прогулкой. Такое ощущение, что штабной водила в принципе не знает, где у его машины педаль тормоза. Но дама с голубыми глазами рядом со мной сидит спокойно, и я смиряюсь, решив, что умирать в присутствии женщины, пусть даже так бессмысленно, нужно достойно.

– Значит, к девкам собрались, сержант? – громко интересуется лейтенант сквозь шум ветра.

Кажется, у меня покраснели уши. Мычу в ответ что-то невразумительное.

– Нет? – удивляется О'Хара. – А пять минут назад вы кричали об этом на всю базу.

Встречный ветер не в силах остудить мои уши.

– Я отвечал на вопрос офицера, мэм! – стараясь не прикусить язык от немилосердной тряски, кричу я.

– Странная тема для беседы, не находите, сержант?

Я пытаюсь что-то сказать, но вдруг краем глаза вижу ее улыбку. Поворачиваю голову – точно. Лейтенант беззвучно смеется, наблюдая мои мучения.

– Мне нужно отвечать, мэм? – все же интересуюсь я.

– Необязательно, Трюдо. Я пошутила.

Я улыбаюсь ей в ответ. Все-таки есть в ней что-то притягательное. Что-то, от чего не знаешь, как себя вести в ее присутствии. И дело вовсе не в офицерском звании. Скрывая неловкость, спрашиваю:

– Мэм, кажется, я знаю, откуда ваш водитель.

– В самом деле? И откуда же?

– В Зеркальном есть клуб экстремалов. Они прыгают с верхушек городских башен на паракрыле. Смертность у них – процентов двадцать, не меньше. По-моему, ваш самоубийца как раз оттуда.

О'Хара смеется. Я улыбаюсь в ответ. Отворачиваюсь, как будто от ветра. Определенно эта женщина меня смущает. Чувствую ее изучающий взгляд. Заставляю себя разозлиться. Подбор в отдел по работе с личным составом организован что надо. Такая вызнает все, что ей нужно, ты и не заметишь как.

– Курт мечтал стать морским летчиком. Летал на малых самолетах в любительском клубе. В военную авиацию не прошел по здоровью. Вот теперь отрывается на нас. Не беспокойтесь, Курт водит быстро, но аккуратно, – громко поясняет лейтенант. Видимо, так, чтобы ее слова были слышны водителю. А тот знай себе покачивает своей круглой башкой и продолжает давить на педаль.

– Не то чтобы я слишком боялся, мэм, но все же за вас я беспокоюсь. Этот маньяк своего добьется, – продолжаю я никчемный треп.

– Вы преувеличиваете, Трюдо. – Она мягко улыбается и одной рукой умудряется поправить свои короткие волосы. – У вас ведь нет родственников в Форт-Марве? Вас призвали из резерва?

– Так точно, мэм.

– И что, на самом деле собираетесь в массажный салон?

– Это ведь не запрещено, мэм. Они для этого и созданы.

– Мне вдруг стало интересно, что будет делать в городе человек, который не был там пятнадцать лет, – поясняет О'Хара.

– Вы интересуетесь по службе, мэм, или мы просто болтаем? – на всякий случай уточняю я.

Она пожимает плечами:

– Откуда мне знать? Просто интересуюсь.

– В вашем ведомстве просто так ничем не интересуются, мэм. Я понимаю – служба такая, у каждого своя работа, – быстро добавляю я, видя, как она начинает хмурить брови. – На самом деле, мэм, я обожаю воду. Я сто лет не плавал. Я могу сидеть в воде часами. Если бассейн на Сентрал-Парк еще действует, я хочу искупаться.

Вертикальная складочка между ее бровями разглаживается. Она с интересом смотрит на меня.

– В вашем личном деле этого нет, – сообщает она.

– В моем личном деле, наверное, сказано, что я преступник и зачинщик уличных беспорядков, мэм.

– Для Корпуса это неважно, сержант.

– А для вас, мэм? – неожиданно для себя спрашиваю я. И тут же смущаюсь своей дерзости.

– Для меня тоже, сержант. – Она выделяет мое звание, проводя незримую границу.

Внеслужебные отношения между сослуживцами, а тем более между начальниками и подчиненными, в Корпусе не приветствуются. Настолько, что можно кубарем вылететь дослуживать срок где-нибудь в охране полярной метеостанции.

Я прекрасно понимаю намеки. Сгоняю улыбку и отвечаю, насколько позволяют условия, выпрямив спину:

– Спасибо, лейтенант, мэм!

– Да будет вам, Трюдо! – Она досадливо отворачивается и смотрит на мелькающие мимо нас деревья на обочине.

До самого Форт-Марва мы больше не произносим ни слова. За КПП я соскакиваю через борт. Отдаю честь:

– Спасибо за помощь, мэм!

– Морская пехота своих не бросает, сержант, – улыбается О'Хара. – Счастливо отдохнуть!

– Благодарю, мэм. И вам того же, – произношу я в корму с ревом стартующего джипа.

19

Военный городок Форт-Марв все такой же. Все как раньше – чистенький, цветущий, зеленые живые изгороди скрывают растяжки с колючей проволокой, разноцветная брусчатка рисует на дороге замысловатые узоры. Вот только вместо увешанных ракетами беспилотников высоко в небе раньше кружили орлы. Что поделать – состояние повышенной готовности. Усиленные патрули на улицах – в активированной броне, с оружием наперевес. У меня тщательно проверяют документы, держа под прицелом пулеметной турели патрульного джипа. Лица пехотинца под синеватой лицевой пластиной не разобрать. Возвращают жетон. Рядовые отдают мне честь.

Не спеша прогуливаюсь, разглядывая вывески в поисках знакомых названий. В городе малолюдно. Детей почти нет. Редкие, несмотря на выходной, женщины деловито толкают перед собой гравитележки с кучами съестного из супермаркетов. На крайних улицах среди деревьев в скверах натянуты маскировочные сети. Сквозь колыхание зеленой рванины тускло отсвечивают стволы автоматических турелей. Война дышит в затылок. Ощущения праздника, присущего военному городку в выходные, когда все свободные от службы выбираются отвести душу, нет и в помине. Что ж, попробуем искупаться. Старенькое, но вычищенное до блеска такси в пять минут проносит меня по ухоженным улочкам и высаживает у купола спорткомплекса.

Я купил в армейской лавке в холле очки для плавания и совершенно отвязные – ядовито-голубые, с алой полосой, ну сами понимаете где, плавки. Фосфоресцирующие в темноте к тому же. Продавец объяснил мне, что в таких плавках со мной ночью на пляже никто не столкнется. Что я мог ему сказать? Других все равно не было. Другие были еще хлеще. Их можно было надевать в стриптиз-клуб для выступлений, но плавать в них в бассейне, да еще там, где почтенных матерей семейства полно, – нет уж, увольте. В них все мое скромное хозяйство кажется втрое больше, и притом выпячивается так, что лучше уж вовсе голым искупаться. Так что пришлось напялить на себя этот ядовито-голубой с красным флаг. Не возвращаться же теперь в супермаркет.