это существование вообще можно было назвать жизнью с позиции объективности и здравого и адекватного рассуждения. Он ни одного дня в своей жизни, не ходил в школу, так как и его отец и его бабушка никогда не считали это занятие чем то важным и нужным. Его мать так не считала, но ее уже давно не было в живых, она умерла. Когда мать Мартина была жива, его жизнь не казалась ему такой серой и постной, какой он ощущал ее сегодня. В той прошлой жизни он не чувствовал одиночества, которое теперь всегда было рядом с ним. С ней он мог поговорить о чем то, поделиться своими мыслями или просто помолчать вдвоем. Ведь двум близким людям всегда есть не только о чем сказать друг другу, но и о чем помолчать. Так он считал. Он научился читать и считать немного самостоятельно. Писать он тоже умел, но каждый раз, при написании чего либо допускал неимоверное количество ошибок и каждый раз говорил себе, что это дело времени. Книги были его единственными настоящими друзьями после смерти матери. Через книги он познавал окружающий его мир. Они были для него неким коридором в другую, лучшую жизнь. Жизнь, которую он никогда не видел во очи и о которой так страстно мечтал изо дня в день. К его любви к чтению, бабушка относилась равнодушно а отец скорее негативно, чем наоборот. По его мнению это было таким же самым излишеством, как и обучение в школе. Зато например любовь к охоте он всячески пытался привить Мартину, периодически брал с собой в лес на охоту. По мнению отца, любой мужчина должен был являться хорошим охотником, так как это было присуще ему с рождения. Только нужно было как можно больше практики – говорил отец. Мартин не разделял этих убеждений, за что и страдал периодически. Как зимой прошлого года, когда отец взял его поохотиться вместе на дикого кабана. Мартин хорошо помнил тот день, будто это было еще вчера. Помнил, как просидев около двадцати минут в так называемой засаде, наконец увидел животное, показавшееся из за деревьев. Помнил взгляд маленьких желтых глаз, злобно устремившихся на него. Их глаза встретились а какой то момент и мальчик успел прочитать во взгляде животного не только ненависть, но еще и страх. Тогда он впервые открыл для себя, что сильное и опасное животное тоже может испытывать страх. Что и ему оно не чуждо. Ненависть же была, как он считал вполне естественной. Они вторглись в его владения. Пришли в его дом. Они были нежданными гостями и руководствовались одной лишь коварной целью. Так наверное думало животное, когда увидело его, притаившегося средь срубленных и успевших пожелтеть, разлапистых хвойных веток. Для кабана, думал он потом, было невдомек, что он здесь не по своей воле и совсем совсем не желал тому ничего плохого. Тогда, он в какой то момент понял, что если позволит убить животное ничего не предприняв, то потом долгие годы будет жалеть о случившемся. Долгие годы, а может быть и всю свою жизнь он, будет помнить взгляд тех желтых глаз, в которых успел разобрать то, чего порой не встретить в глазах людей. Опрометью выбежав из своего укрытия он начал кричать, что есть мочи, жестикулируя при этом руками, пытаясь тем самым предупредить животное о приближающейся опасности. Он не думал в тот момент, что рискует собственной жизнью. Ведь кабану ничего не стоило броситься и задрать наглеца, вторгшегося в его владения. Он не подумал в тот момент об этом. А может, просто не хотел думать. Может, он сам точно не знал. Даже теперь, по прошествии восьми месяцев с того самого дня.

***

Стюарт так и не затянувшись, затушил сигарету о дно плоской глиняной пепельницы, которую ему протянули. Табачный дым, успевший подняться вверх, тут же смешался в воздухе с ароматом орехового полироля для мебели, которым был наполнен кабинет. В какой то момент Стюарту стало даже неловко из за своей пагубной привычки, но он тут же устыдился этой мысли, посчитав ее ребяческой и не достойной человека его возраста. Скорее всего это было просто отголоском воспитания, вспыхнувшем где то в глубине его внутреннего я. Поставив пепельницу на столик перед собой он, скрестил на груди руки и откинувшись на спинку кресла, поднял глаза на свою собеседницу, устраивавшуюся по удобней в кресле на против.

– Мне сейчас наверное стоит сказать – извините – протянул он, подняв глаза.

– Нет, не стоит – возразила Элизабет – просто ни я, ни мои коллеги, не выносят табачного дыма – это можно сказать, наше негласное правило, которого придерживаются все наши посетители.

– У вас подобрался весьма дружный коллектив – заметил он.

– Вы не первый, кто это заметил.

– Позвольте спросить, зачем тогда у вас в кабинете пепельница?

– Вы так же не первый, кто рискнул в этих стенах достать сигарету из пачки.

– Да, глупый вопрос наверное, мне стоило догадаться.

– Ничего страшного – заверила Элизабет – зато вы первый, кто успел прикурить ее – улыбнулась она в ответ.

Черное трикотажное платье до колена было дополнено бирюзовым жакетом с длинным рукавом и декорированным узорами в виде роз.

– Мне наверное нет смысла объяснять вам причину моего визита – прокашлявшись начал Стюарт.

– Нет – согласилась Элизабет.

Снова прокашлявшись в кулак, он начал.

– Двое суток назад пропала дочь вашей коллеги и подруги Алисии Тейлор. Кто похитил девочку из их дома, пока ее мать была здесь, на своем рабочем месте. Этот кто то, счел не лишним поиздеваться над ней путем телефонных звонков, во время которых ни сказал ни слова. Она говорила об этом мне лично, когда была в полицейском участке. А вчера вечером она сама подверглась нападению, во время которого погибли двое полицейских и ее отец. Она пропала. Пропала, как и ее дочь. Я работаю в полиции не первый год. начинал патрульным, где уже за первые три месяца службы повидал разного. Но сколько бы я не думал о том, что произошло с ней и ее семьей за какие то 48 часов, я не могу понять логику, которой он или они руководствуются. Мы живем в опасном мире, где практически каждый день кого то убивают и насилуют, где человека могут похитить, вытащив посреди ночи из его же собственной постели, где он еще 5 минут назад, чувствовал себя в полной безопасности. Но все то, что произошло с вашей коллегой, никак не